Не обращая внимания на то, что Соллог все еще преследовал их, двигаясь вперед на своих восьми ногах, она приготовилась прыгать, закрыв глаза и задержав дыхание.

— Даже не думайте, мисс Понд, — сказал Слипстрим.

Держась одной рукой за руль, он повернулся и направил на неё свой пистолет.

— Вернитесь на место.

Испугавшись, Эми села обратно, и Слипстрим выстрелил в Соллога. На этот раз существу не повезло, и оно взорвалось дождем темно-зеленой слизи.

Заряд пистолета угодил прямо в трубу, проделав еще одну тлеющую дыру.

Под ними труба стонала — металлический скрежет отзывался эхом в каньоне. Она дрожала и тряслась, и они почувствовали, как она начинает проседать.

Вокруг второго отверстия, оставленного пистолетом Слипстрима, появились трещины — они становились все больше. Труба разделялась надвое.

— Нет! — крикнула Эми, обращаясь больше к себе, чем к Слипстриму, — Нет… я должна ему помочь.

Она снова закрыла глаза. Вот он, её выбор. Она могла остаться в багги, или же выпрыгнуть. Слипстрим смотрел вперед, не отрывая взгляда от другого конца ущелья. Это был её шанс.

Глубоко вздохнув, она встала и прыгнула. Мгновение её полета показалось ей вечностью, вокруг неё на миг наступила тишина, и в этот миг она подумала о доме, о Докторе и о свадебном платье, которое она, может быть, никогда не наденет.

Она тяжело приземлилась на бок, дважды прокатившись, прежде чем остановиться. Она быстро расставила ноги и руки и уцепилась за трубу, боясь, что она снова просядет. Затем, собравшись, она встала и побежала туда, где Ахмед все еще цеплялся за отверстие в трубе кончиками пальцев.

— Все хорошо! — закричала она, — Я иду!

Она была уже на полпути к нему, когда труба снова застонала, и на этот раз Эми услышала жуткий хруст — труба начала деформироваться и ломаться. Мир снова замедлился, и она оглянулась на Слипстрима, который уже достиг другого конца ущелья и остановил багги. Она снова повернулась к Ахмеду и увидела страх на его лице.

И труба сломалась.

Эми резко вдохнула, когда опора ушла у неё из-под ног.

Посмотрев вниз, она увидела Ахмеда, падающего вниз, его рот открылся в крике, который она не могла услышать, и его поглотила тьма.

Она повернулась и поняла, что падает, обеими руками потянулась к трубе, которая до того была у неё под ногами. Её руки схватили пустоту, но наконец она нащупала лозу и ухватилась за неё крепко-накрепко.

Труба закачалась и просела еще ниже, но Эми держалась.

И наступила тишина.

Эми посмотрела наверх, на край скалы.

— Помогите! — закричала она, — Прошу, помогите мне!

Через несколько долгих и мучительных секунд над пропастью навис Дёрк Слипстрим.

— Помогите! — снова прокричала Эми.

— Дорогуша… — сказал Слипстрим, — Мне жутко жаль, мисс Понд. Но боюсь, здесь нам придется расстаться. Видите ли… У меня тут есть одно более срочное дело.

— Что? О чем это вы?

— Мне правда жаль. Всегда любил спасать девушек, это так благородно выглядит. Короче… Прощай.

Он прощально помахал ей рукой и исчез, и Эми услышала шум двигателя багги.

Через несколько секунд вновь наступила тишина.

Эми покрепче ухватилась за лозу, и хотя часть её кричала и протестовала, посмотрела вниз. Темные и бездонные глубины каньона стелились прямо под ней, и в этот момент были похожи на огромную злорадную ухмылку.

Выйдя из тоннеля, они поднялись по винтовой лестнице, которая простиралась внутри мрачной и сырой башни, и наконец пришли в другую залу, еще более темную, чем предыдущая. Эта зала освещалась мерцающими факелами и флуоресцентными лампами, которые попеременно включались и выключались. Потолок комнаты поддерживали бочки для нефтепродуктов, образующие колонны, по центру же стояли жуткие человекоподобные статуи, слепленные из кусков металлолома.

В дальнем конце залы к стене была прибита металлическая панель с изображением Гобо, мультяшного клоуна. Мигание флуоресцентных ламп и мерцание факелов бросало жуткие, искаженные тени на его лицо.

Под изображением находилась платформа, на которой стоял большой железный трон.

Когда они дошли до конца залы, стражники бросили Доктора на пол, и он упал с глухим ударом.

— Ай! — прохрипел Доктор, — Полегче..!

Он услышал барабанный бой где-то снаружи, медленный и похоронный мотив, который становился все громче. Тако залез на край платформы и встал, держась за свою палку. Его грозные зеленые глаза смотрели в потолок.

— В начале всего… — проревел он, — была темная ночь, и тишина, и ничто. И пришел Гобо. И избрал он правителя этой Земли. И избрал он Джанго Мудрого, сына Рохо Победоносного, из рода Саскеса. Славьте Джанго!

Стражники вокруг Доктора эхом повторили слова Тако, и затем со стороны платформы в комнату вошел другой человек. Он был высоким, даже долговязым, его торчащие темно-русые волосы спадали на плечи. Его лицо было наполовину скрыто бородой, похожей на птичье гнездо. Его глаза были широкими, а зрачки были так велики, что совсем скрывали радужку, и от этого глаза его казались обсидианово-черными. Он посмотрел на Доктора с небрежностью и уселся на свой трон.

Мгновение стояла тишина, слышно было лишь гудение флуоресцентных ламп и мягкое, но зловещее шуршание горящих факелов.

Когда Джанго вздохнул, это был хриплый, больной вздох, как будто ветки деревьев зашелестели во время грозы.

— Кто это? — прорычал он, его низкий голос отдавался эхом в комнате.

— Он — еретик! — сказал Тако, — Наши люди нашли его за каньоном, в долинах. Он был с ситтуунцами.

Доктор уже снова был на ногах, отряхивая грязь с пиджака и поправляя бабочку.

— Я так понимаю, вы Джанго? — спросил он.

Джанго уставился на него, его безумные глаза смотрели сквозь пряди волос, свисавшие тонкой завесой с его лица.

— Да. Я Джанго. А кто ты?

— Я — Доктор.

Джанго улыбнулся, оскалив отвратительные зубы.

— Ну… Я здесь, потому что ваши люди накинули на меня сеть, связали мои руки, притащили сюда и бросили в темницу.

— Не стоит шутить, Доктор. Этим ты свою жизнь не спасешь.

— Ладно… — нерешительно сказал Доктор, — Ну… я просто не думал, что сейчас решается вопрос моей жизни и смерти. Ну… может, и думал. Немного. Но никто ведь об этом не говорил….

Джанго хмыкнул, глядя на Тако.

— Он — еретик, говоришь?

Тако кивнул.

— Да, повелитель. Он говорил о корабле. Сказал, что это не Земля. Заявил, что обладает знаниями о временах до создания Земли. До Гобо.

Джанго посмотрел на Доктора с неприкрытым отвращением.

— Что ты можешь знать о временах до создания Земли, наглая свинья?

Доктор на секунду замялся. Стоило ли ему продолжать?

Он много раз пытался доказать свою точку зрения таким людям, представителям многих видов, во многих разных ситуациях, и это редко давало плоды. Но что еще ему оставалось? Он глубоко вздохнул.

— Я знаю, кто вы, — сказал он, — Я знаю, кто вы такие. Думаю, что знаю, чем… этот мир… место, которое вы зовете Землей… думаю, я знаю, чем оно является. Почему оно здесь.

— Невозможно, — насмешливо сказал Доктор, — Ты не можешь знать все это. Это знание принадлежит Гобо.

— Ладно, — сказал Доктор, — А как насчет того, что только что случилось? Вот вы назвали меня свиньей. Вы знаете, что такое свинья? У вас тут что, есть свиньи, кабаны?

Джанго замер и повернулся к Тако.

— Тако, что такое кабан?

Тако пожал плечами.

— Видите? — сказал Доктор, — Вы используете слова, даже не зная их значения. Слова, которые передавались от поколения к поколению и утратили свой смысл. Послушайте, Джанго… мы можем и дальше говорить о ереси и Истории Земли и Гобо Великом и Ужасном до бесконечности, но вы должны знать кое-что… Что-то очень плохое может скоро произойти с этим местом.

Джанго снова улыбнулся, отбросив часть волос с лица, и откинулся на спинку трона.

— Неужели, Доктор? — спросил он, — И что же это «очень плохое»?