– Никак кто-то в шторм попал, – пробурчал объявившийся рядом эриль. – Спасается на обломках…

– Сейчас узнаем, – ответил Ивар.

От негостеприимных берегов пришлось отплыть подальше, и последние дни драккар шел открытым морем. Восточный Путь встречал викингов неприветливо – серая хмарь облаков висела над бурлящими, словно пузо обжоры, волнами. Горизонт был пустынен – ни единого суденышка.

Сегодняшняя встреча оказалась первой.

Черное пятнышко приблизилось, выросло и превратилось в довольно широкий плот, связанный из толстенных, в обхват, бревен. Волны шипели, облизывая их края, а в середке плота сидел, уставившись куда-то вдаль, бородатый мужик в богатой, хоть и мокрой, одежде.

Ветер на мгновение стих, словно решая, что ему делать, а потом вдруг подул в другую сторону, принеся мощный, красивый голос: «Ой, то не вечер, то не вееечер! Мне малым-мало спалоооось!»

– Мама, – потрясенно сказал Арнвид, – клянусь задницей Тунда, он же поет!

– Понятно, что не пляшет! – усмехнулся со своей лавки Нерейд. – Попробуй станцуй при такой качке!

Дружинники, удивленные невиданным зрелищем, побросали весла и сгрудились на носу, галдя, точно любопытные дети. Ивар не стал им препятствовать.

– Мне малым-мало спалооось! Ой, да во сне привиделооось! – не прекращал надрываться бородач.

Драккар продолжал по инерции скользить вперед, разрезая волны. Плот приближался. Оружия у его обитателя не было видно, зато на коленях он держал доску с натянутыми на ней струнами. Руки бородача плавно скользили над доской, и вскоре стало слышно, что пение сопровождается музыкой. Нежные, мелодичные звуки плыли над морем.

– Да он сумасшедший! – буркнул кто-то из викингов.

– А ну на весла! И табанить! – негромко, но грозно велел Ивар. после чего перегнулся через борт и крикнул: – Эй, певец! Давай перебирайся к нам на борт, хватит трястись на этой развалине!

Он тоже был изумлен – не каждый день встретишь среди потерпевших крушение таких любителей пения, но виду не показывал. Не к лицу конунгу удивляться всякой ерунде.

Бородач прекратил петь и повернулся к драккару, который медленно останавливался. Взгляд обитателя плота казался отрешенным, а лицо было спокойным, точно он сидел не среди моря, а в собственной усадьбе.

– Спасибо, доблестные воины, – проговорил он голосом могучим, точно звук рога. – Но судьба моя такова, что должен я носиться по волнам и услаждать музыкой Царя Морского!

Викинги изумленно загудели.

– Клянусь подолом Фрейи, который так часто задирался, это ушибленный богами, – прорезался в общем гомоне ехидный голос Нерейда.

– Кого? Царя Морского? – задумался Арнвид, – Это он Ньерда так называет, что ли? Или Эгира?..

– Надрывать глотку можно и на корабле, – продолжал уговаривать Ивар. – Перебирайся к нам! В компании будет веселее!

Обделенных богами людей обижать не следует, и если у кого асы забрали разум, то такому человеку нужно помогать – это знает каждый в Северных Землях. Но бородатый безумец не собирался принимать помощь.

– Нет! – прогудел он, – Оставьте меня наедине с судьбой! Музыка и волны – все, что мне нужно!

– Вот меломан! – не совсем ясно выругался Арнвид, после чего повысил голос: – А если мы спасем тебя силой?

– И не пробуйте! – Руки бородача ударили по струнам, те запели грозно и величественно. Ветер, примчавшийся непонятно откуда, взревел раненым вепрем, волны загустели, из серых превратились в черные и принялись расти, грозя поглотить драккар, небо стремительно потемнело.

– Все! Все!.. – крикнул Ивар, перекрывая гул стихии, – Мы неудачно пошутили!

– Да он эриль! – сообразил догадливый Арнвид.

– Все теперь понятно, – вновь не упустил случая высказаться Нерейд. – Они все слегка с придурью, и чем эриль сильнее – тем дурнее. А этот, судя по всему, самый могучий!

Струны прекратили петь, волны покорно утихли, пропал, словно его и не было, ветер.

– Давай на весла! – распорядился Ивар, после чего вновь повернулся к плоту: – Назови хотя бы свое имя!

Родом я из словен новгородских, – нараспев ответил обитатель плота, – а имя мне Садко! Был я когда-то купцом, а ныне стал певцом!

– Вот и пойми загадочную словенскую душу, – почесывая лысину, задумчиво сказал Арнвид.

Плот удалялся, превратился в точку, а зачем и вовсе пропал за той серой линией, где сливаются море и небо.

– Да!.. – В этот момент Ивар повернулся к эрилю. – Как ты там его назвал? Меломан?.. Что это значит?

– Хм… – Арнвид напрягся, глаза суетливо забегали, точно две мыши, пойманные в момент похищения зерна из кладовой, – Это значит… человек мела, певец… ты же знаешь, что толченый мел пьют, чтобы обрести красивый голос?

Ивар вздохнул и отвернулся. Время от времени эриль начинал плести околесицу, которую сам не до конца понимал, и тогда его приходилось просто терпеть.

Впереди был берег, низкий и песчаный, и волны пробовали его на вкус десятками соленых языков, словно грязно-белый, цвета весеннего снега, песок был изысканным лакомством.

За пляжем виднелся лес, странный и уродливый. Кривые деревья корчились над землей, будто их мучил ревматизм, а листва казалась мокрой и обвисшей, точно волосы утопленницы.

– Что это за страна? Как думаешь? – Конунг с эрилем стояли на носу драккара и в две пары глаз разглядывали открывшуюся землю.

– Кто же его знает, – многомудро зевнув, ответствовал Арнвид. – Может быть, владения пруссов, а может быть, и Курланд…

– Пользы от тебя как от дырявого ведра на пожаре, – покачал головой Ивар.

Эриль обиженно засопел, явно подражая медведю, которого в нос укусила пчела.

– Не могу я знать всего! – буркнул он.

Один пляж сменялся другим, столь же неприветливым, и Ивар уже подумывал, что ночевать придется прямо на песке, когда берег раздвинулся, обнажив устье небольшой речушки.

– Туда! – приказал Ивар.

Вскоре нос драккара ткнулся в песок, что-то зашуршало под килем. Увешанные оружием викинги с плеском посыпались в воду и, словно муравьи, разбежались в разные стороны.

Спустя короткое время они уже возвращались назад, нагруженные ветвями и целыми стволами. Во взглядах горела голодная настороженность, смешанная с предвкушением. Где суша, там и люди, с которыми можно сражаться и которых можно грабить.

А для чего живет викинг, как не для битв и грабежа?

Костер взметнулся к кронам деревьев, с сердитым рычанием пожирая дрова, а к Ивару бесшумно приблизился Даг Бесшумный. За прошедшие годы следопыт несколько погрузнел, но услышать его шаги в лесу по-прежнему не смогла бы и рысь.

Как всегда на новом месте, он обрыскал окрестности стоянки, проверяя, нет ли опасности.

– Там селение, – сказал Даг равнодушно, указывая вверх по течению. – Несколько десятков домов. Но нас не заметили. Готовят костры. Судя по всему, какой-то праздник.

В коротких, отрывочных фразах содержалось все, что нужно было знать конунгу.

– Хорошо, – кивнул Ивар, ощущая, как в душе заворочалась кровожадная радость, – Слава Одину!

Костер зашипел под струями воды, протестуя, что его жизнь оказалась столь короткой. Ужинать пришлось сухарями, которые за время плавания надоели хуже вшей.

Оставалось утешать себя тем, что скоро удастся полакомиться свежим мясом.

– Ну все, двинулись, – сказал Ивар, когда совсем стемнело и в прорехах между облаками замелькали мелкие и колючие звезды. – Даг, веди.

В темноте тускло блестел металл шлемов, время от времени позвякивали кольчуги, шуршала под ногами викингов трава. Ощетинившаяся оружием колонна дружинников, похожая на покрытую шипами змею, втянулась в сумрак леса.

Тут оказалось сыро, под ногами хлюпало и пахло прелью. В кронах тоскливо перекликались какие-то птахи.

– Вот и все, – Шагавший впереди Даг раздвинул ветви, и за ними открылся большой луг.

Вдали, в нескольких сотнях шагов, горели костры. Оттуда доносились взвизгивания и крики, песни, веселый смех. Время от времени темные фигуры закрывали огонь, и непонятно было, то ли там танцуют, то ли прыгают через пламя.