Он перекрестился и вопросительно покосился на дочь.

– Боязно мне за тебя, Ларочка…

– Сговорились вы, что ли?! – вспылила она. – Всем за меня страшно! И маме, и тебе!

– Видишь, не только я беспокоюсь. Значит, есть повод.

– У меня все хорошо. Просто отлично.

– Вот еще что, – спохватился отец. – Кот будто звал меня куда-то!

– Коты не разговаривают, па! Они мяукают и мурлычут.

– Он вроде не говорил… это у меня самого в голове звучало: «Иди за мной… иди за мной…» Ужасный сон, дочка…

Ларису охватило дурное предчувствие. Кот из отцовского сна поразительно походил на Ра, которого держал Вернер.

Брат Онуфрий неслышно молился: его губы шевелились, пальцы перебирали деревянные четки. Похожие четки были у Вернера, только нефритовые.

– Зачем ты это сделал, па? Обязательно было в монастырь идти?

– Так сложилось, – кротко ответил он. – Ты меня осуждаешь?

– Это твоя жизнь, но…

– Здесь я смогу вымолить твое спасение. Тебе грозит опасность, Ларочка.

– Скажи еще, что ты пожертвовал собой ради меня!

– Тогда я об этом не думал…

– Знаешь, что? Это было твое решение. Мы с мамой тебя отговаривали, а ты не слушал.

– Я ни о чем не жалею. Ты берегись, дочка…

– Хватит меня запугивать! – взвилась Лариса.

Галки с криками сорвались со своих мест и закружили над ними. Онуфрий замахнулся, но птицы опустились ниже, почти задевая крыльями его колпак.

Лариса пригнулась. Ветер пронизывал ее насквозь, галки истошно кричали. В их поведении было что-то зловещее.

– Мне пора на автобус, – сказала она отцу. – Я побегу, ладно? Ты ешь все, что я привезла.

– Куда мне столько?

– Братии раздай. У вас небось столы-то от яств не ломятся.

– Плоть усмирять надобно, посты соблюдать.

– Ты и так высох весь…

Она с жалостью смотрела на Онуфрия. Кожа его задубела на солнце, щеки ввалились, ряса висит мешком. Больно он усердствует с постами, работает на износ. Словно искупает великий грех! А сам жил по совести, никого не обижал, чужого не брал. Что на него нашло?

Она побрела к воротам, не оглядываясь на сгорбленную фигуру в черном. Лучше маме этого не видеть. Не то совсем расстроится.

Стая галок полетела за Ларисой. За воротами порывы ветра усилились, взлохматили ее волосы, рвали шейный платок. Она шагала к автобусной остановке, когда рядом притормозило такси. Пассажир открыл дверцу. Она не сразу узнала в нем Эдика.

– Тебя подвезти? Садись…

– Как ты здесь оказался? Следишь за мной?

– Охраняю.

– От кого?

– От себя самой! Ты собираешься уйти в монастырь? Твой гуру так решил?

Лариса не на шутку разозлилась. Меньше всего ей сейчас хотелось оправдываться перед любовником, тем более признаваться, что она приезжала к отцу.

– Как ты смеешь преследовать меня? Кто тебе позволил лезть в мою жизнь?

– Какому-то гуру можно, а мне нельзя? – окрысился Эдик.

– Послушай… не выводи меня из терпения!

– Садись в машину, по дороге поговорим…

В среду Вернер пригласил на «исповедь» Рената Михеева. Отказываться было не принято.

– Ну-с, в чем ваша проблема, молодой человек? Что не складывается так, как вам бы хотелось? Карьера? Финансы? Женщины? Ага-а!.. Прекрасные дамы вас не жалуют?.. Или жалуют, да не те?

Наставник сам задавал вопросы и сам отвечал на них. Ренат только качал головой и усмехался. Он считал, что у него все под контролем. Однако постепенно Вернер завладевал его сознанием, волей и настроением. Он как бы проникал в собеседника, заглядывал в самые потаенные уголки души.

Со стороны могло показаться, что подопечный сам раскрывает свою подноготную. Это было не совсем так. Вернер задевал его внутренние струнки, нажимал на скрытые кнопки, извлекая нужные признания.

– Значит, у вас отношения с дамами постарше, тогда как ваш идеал – молодая красивая девушка, искушенная в любовном ремесле…

– Я предпочитаю не ремесло, а чувства! – горячо возразил Ренат, удивляясь накалу своих эмоций.

– Чувства… Конечно! Я понял. И что же вам мешает пережить истинную страсть?

– Не знаю… Наверное, робость.

– Вы робеете перед молодыми красотками? С какой стати?

– Возможно, я недостаточно…

– …недостаточно сексуальны? Или речь идет о деньгах? Вам не хватает денег? Так ведь любовь не продается!

– Пусть не любовь… а хотя бы сердечную склонность я могу…

– Купить? – подсказал Вернер.

Ренат поморщился. Он не то имел в виду. «Купить» – это грубо.

– По-вашему, я не заслуживаю искренней привязанности?

– Важно, на чем она будет основана. На душевных качествах или на половом влечении? Будьте же честны, иначе вы получите не то, чего хотите.

Михеев надолго задумался. Душевные качества – нечто эфемерное, неуловимое. Зато страсть ни с чем не спутаешь. Страсть дает несравнимое наслаждение! Этого ему как раз и не хватает. Зоя и подобные ей женщины, намеренные уловить его в свои сети, ищут мужа, а не чувственной любви. Их предыдущий опыт был неудачен, годы идут, хочется наверстать упущенное…

Вернер застыл в позе египетского фараона, и словно вырезанный из камня повелитель Египта, внимательно наблюдал за собеседником. Казалось, он читает мысли Рената, как открытую книгу. И эти мысли огорчают его.

– Фи! Вы разочаровываете меня! Неужели вы постигаете собственную тайну ради постельной интрижки?

Ренат оскорбился. Его покоробил тон наставника, в котором сквозило презрение.

– Почему же «интрижки»? Я…

– Меня вы не обманете, дружище. Не напрягайтесь зря. Я не тот, кому легко пустить пыль в глаза.

Ренат вспомнил, как выпроваживал Зою, которая явилась в разгар его упражнений на ноутбуке. Он не искал душевности в женских аватарах «Миражей». Его привлекал внешний вид, потом сфера интересов. Для общения он выбрал «комнату ужасов», чтобы приправить чувственность страхом. Простой секс надоел ему.

Зоя и ее предшественницы встречали смелые эксперименты в постели в штыки. Однако именно фригидные матроны с завидным постоянством становились его любовницами. Он изнывал от скуки в их объятиях, но снова и снова вступал в интимную связь с дамами, которым «за тридцать».

– Вы мазохист? – ухмыльнулся Вернер. – Что вас подстегивает? Боль? Ужас? Угроза смерти? Вы когда-нибудь посещали бордель?

– Я не признаю женщин легкого поведения…

– Вы брезгливы!.. Проститутки вам не по нраву. Но они бывают весьма искусны.

– За кого вы меня принимаете?

– Ваша жизненная роль тривиальна. Вы – альфонс, и этим все сказано.

Ренат задохнулся от возмущения, но слова протеста застряли у него в горле, когда он взглянул на Вернера. У того на губах блуждала лукавая бесовская улыбка.

«Он видит меня насквозь, – поразился дизайнер. – Моя ложь бессмысленна. Я смешон!»

– Если бы вы искали секрет вечной жизни или неувядающей молодости, я бы вас понял, – продолжал гуру. – Но вы тратите драгоценные часы и минуты на сущую галиматью! Впрочем, не вы один. Простите за резкость, но ваша проблема рассмешила меня. Почему вы спите не с теми женщинами? Вот вопрос, достойный обсуждения на самом высоком уровне!..

Вернер захохотал, уже не соблюдая вежливости. Он покатывался со смеху, плакал и утирался рукавами туники. Его череп блестел от пота, а все тело колыхалось и вздрагивало.

Ренат сбежал бы, если бы его не пригвоздила к месту неведомая сила. Он порывался вскочить со стула, но ничего не вышло.

– Куда вы рветесь? – осадил его Вернер. – Я еще не закончил. Значит, вас не прельщает вечная жизнь? Ха-ха-ха-ха! Куда интереснее заманить в постель молодую смазливую бабенку с большими грудями и аппетитной попкой?.. Как измельчали мужчины! У меня пропадает кураж, когда я слышу столь жалкие просьбы!.. А как насчет вечного нестареющего тела?

– Вы что, бог?