Я видел, как семейство троллей (видно, что деревенщина) таращилось на достопримечательности. Я получил некое предложение от великанши с дурной репутацией, вероятно, эта женщина страдала от простоя. Я столкнулся с шайкой орков, оседлавших красноглазых собак, которые больше напоминали волков. Раньше я никогда не видел орков. Нам было по дороге. Мы шли, обмениваясь байками.

Они были охотниками-следопытами. Специализировались на выслеживании беглых жен. Свирепые, несимпатичные существа, неуклонно идущие по старому следу. Орка, которую они разыскивали, была находчивее всех их, вместе взятых.

У них был план поимки. Они ни на секунду не допускали, что их может перехитрить какая-то женщина.

Похоже, жены у орков на вес золота, на одну женскую особь у них приходится пять-шесть мужских. Орки не признают многомужия, обобществления жен, гомосексуализма и тому подобного. Орки – настоящие мужчины. Треть из них погибают в поединках за женщину, не достигнув двадцатитрехлетнего возраста.

Я смотрел, как удаляются охотники, и у меня не было желания осуждать оркских жен за то, что они при первой возможности дают деру.

Мне встретилось несколько семей кентавров, беженцев из Кантарда, они работали носильщиками. Отличная мысль! Ослы с мозгами и руками, и не нужно грузчиков.

К кентаврам я отношусь не очень хорошо, так же, как к крысиному народцу. Мой единственный знакомый кентавр был отъявленным негодяем.

Гномы шныряли повсюду. Днем и ночью Танфер кишит гномами. Трудолюбивые шельмы. Они помешаны на работе. Если бы они могли, они бы и спать перестали, только вкалывали.

Кого трудно увидеть ночью за пределами отдельных районов, так это людей. Если вы заметили человека, будьте осторожны. Вполне может быть, что его намерения не очень честны и благородны. Обычно пропуском является внешность: если вы молоды, сильны и не выглядите, как легкая добыча, можете идти спокойно. Большинство людей будет вас сторониться. Только самые скверные и безумные сорвиголовы нападают на себе подобных.

Черт! У вас может создаться неправильное впечатление. Я говорю о поздней ночи, когда заканчиваются все увеселения. А сейчас еще рано. Люди гуляют вовсю. Я просто не видел их, потому что шел не по тем улицам, которые обычно выбирают для безопасности.

Иногда я искушаю судьбу. В глухом переулке я присоединился к нескольким мусорщикам. Мимо нас, ворча и чертыхаясь, протопала группа великанов. Они шагали к северным воротам охотиться за громовыми ящерами. Ночь – лучшее время для охоты за этими тварями. Ночью они становятся медлительными. За шкуру громового ящера платят большие деньги. Из нее получается самая прочная кожа.

Великанов я тоже не очень люблю, но я пожелал им удачи. Перелет громовых ящеров на юг тяжело сказывается на фермерах, которые теряют поля и скот. К тому же всегда приятно, когда великан делает доброе дело. Это бывает не так уж часто.

Хруст узнал меня тотчас же. Он плюхнул на стойку кружку пива:

– Вы вернулись?

– Нет. Это мой гадкий двойник. Он поразмышлял на эту тему и, так и не поняв, спросил:

– Хотите поговорить с Гулляром?

– Не возражаю. Если он не занят.

– Гулляр никогда не занят. Ему нечего делать.

И ушел. И опять не наступил на бороду. Хруст-волшебник.

Я бегло оглядел помещение. Народу стало меньше, но девушки были все заняты. Двух я видел впервые. Две из тех, что работали днем, ушли. Новенькие были блондинка и брюнетка, но иного типа, чем жертвы. Обе девушки на вид были не местные.

Возможно, Покойник прав. Возможно, эти девицы в поисках приключений околачиваются по трущобам.

Улицы не место для игры, разве что знаешь их как свои пять пальцев. Если спуститься с Холма и принести с собой тамошние высокомерие и самонадеянность, то лишишься не только их, но и жизни. На местный люд трудно произвести впечатление.

Конечно, на время спектакля актер забывает о своем превосходстве. Но только пока все идет гладко.

Гулляр проковылял утиной походкой к стойке, взгромоздился на табурет, отпил пива из поданной Хрустом кружки, осмотрелся по сторонам и пожал плечами. Рислинг Гулляр не знает разочарования. Этот человек мне по сердцу, он всегда ожидает худшего.

– Таскаешься по злачным местам, Гаррет?

– Не совсем угадал.

– Не могу поверить, что тебе нравится наше заведение Человеку с такой репутацией, как у тебя!

– Верно. Я сижу здесь из-за того, второго дела.

– Убийства? Ты не сказал мне, что вчера ночью произошло еще одно. Все уже знали.

– За ужином я пораскинул мозгами. Я думал о Конфетке и другой девушке, которой здесь на днях не было и которую вы с Хрустом никогда не видели и не знаете. Мне пришло в голову, что богатые девицы просто для удовольствия изображают скверных девчонок. Как вон те блондинка и брюнетка. Они не похожи на здешних девочек.

– Что?

– Ты знаешь Веселый уголок, Гулляр. Ты знаешь, что здесь происходит. Ходят сюда богатые девушки, которые помирают со скуки, потому что их парни ушли на войну?

– Почем мне знать?

– Может, убийца, которого я ищу, выслеживает своих жертв здесь? Может, если я найду следующую мишень, я выслежу его самого.

– Ты что, нанялся в ангелы-хранители? Я фыркнул.

– Ты отстал от жизни, Гаррет. Да, здесь околачиваются богатые девки. И не только малолетки. Те, кто хочет лишь прогуляться по краю пропасти. Такие идут в мое заведение. Есть и другие, бешеные, постарше, они под конец просиживают задницу в Страстной ведьме, или в Черном громе, или еще где-нибудь. Организацию они устраивают. Они нужны для дела. Клиенты хорошо клюют на благородных дамочек.

– Я разбираюсь в психологии.

– К сожалению, не все такие знатоки. К сожалению, не все. И это чревато бедой.

– Гм-м?

– Для дела полезно, чтобы все эти красивые барышни здесь крутились. В любую погоду куча денег. А когда узнают их отцы и мужья? Что мы получим тогда? А?

– Дельное рассуждение. – Родители будут не в восторге. И такова уж человеческая природа, что девушки свалят вину на других. Чем люди богаче, тем меньше им удается привить отпрыскам ответственность за свои поступки. – Можешь прикинуть, сколько их здесь?

Много быть не может, а то бы на Холме уже забили тревогу.

– Я не шатаюсь повсюду, Гаррет. Я не пересчитываю всех по головам и не вычисляю, кто и почему работает в Веселом уголке. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Да.

– Но они выделяются. Люди болтают. По моим подсчетам, их не больше сотни. Большинство уже завязали. Осталось лишь несколько поздних пташек и таких, которые получают особый кайф от того, что их считают беспутными. Сейчас их едва наберется тридцать, в основном неисправимые. Девочки вроде моей Конфетки нынче редкость. Месяца через два все вообще заглохнет.

– Они найдут себе другую забаву. Гулляр пожал плечами:

– Возможно. Я не беспокоюсь за богатых девиц.

– Взаимно. Они не беспокоятся за тебя. Я наблюдал за Конфеткой. Вряд ли мне представится случай с ней поговорить. Она заарканила двух матросов. Если они позволят себе лишнего, Гулляру или Хрусту придется их вышибить.

– Далеко собрался?

Орлиный взгляд Гулляра подметил, что я встаю.

– Думаю поглазеть на других девушек, если найду. Есть соображения, где искать?

– Тебе нужны только брюнетки? Типа Конфетки?

– В основном.

Гулляр задумался. Однако он не целиком сосредоточился на моем вопросе. Одним глазом он следил за матросами, с которыми сидела Конфетка. Он начинал злиться.

– Хрустальная люстра. Человек в маске. Страстная ведьма. У мамы Сэма. Время от времени я видел то, что тебе надо во всех этих заведениях. Не ручаюсь, что ты встретишь этих девиц сегодня. Они приходят и уходят. И не отрабатывают полностью рабочий день.

– Спасибо, Гулляр. Ты настоящий гранд.

– А? В чем дело? – вдруг рявкнул Хруст. Он вышел из-за стоики с тяжелой дубинкой. – Что ты себе позволяешь, парнишка?