– Капитан, капитан! – От избытка эмоций она едва не подпрыгивала. – Значит, у нас еще два часа до посадки? Ведь правильно? Тогда давайте сейчас устроим гадание! Ну в самом деле, господа, нельзя же пропустить такой случай!..

Я мысленно сплюнул. Ох уж эти ревнители народных традиций! При виде таких вот дамочек начинают чесаться руки – причем не только у меня (что, в общем, вполне понятно), но даже у братьев из храма Первой Слезы, уверенно идущих по пути к просветлению. Юмор ситуации в том, что до смены цикла осталось совсем немного, и вокруг сгущается сила. Значит, с гаданием что-нибудь может и получиться. Вот только это будет совсем не то, чего ожидает барышня. Принца на пурпурном коне она, во всяком случае, не увидит – это я могу гарантировать…

Судя по тому, как поморщился капитан, его тоже одолевали сомнения. Но отказать было невозможно. Гадание под плачущим солнцем – обычай настолько древний, что нарушить его никто не осмелится. Глаза у всех уже загорелись.

– Хорошо, – сказал капитан, – давайте управимся поскорее. У кого есть… гм… необходимые атрибуты?

– У меня, у меня! – запищала барышня и хотела уже метнуться в каюту, но купец неожиданно заступил ей дорогу.

– Сударыня, – сказал он проникновенно, заглянув ей в глаза, – разрешите мне предоставить чашу. Поверьте, вы не будете разочарованы. Обещаю.

– Я… э-э-э… – пролепетала девица, не ожидавшая такого напора.

– Благодарю вас, – сказал купец. – Господа, я сейчас вернусь.

Он быстро покинул палубу. Кто-то спросил:

– А полотенце?

– Да, – кивнул капитан. – Стюард, займитесь этим.

– С вашего позволения, я бы посоветовал простыню.

– Простыню?

– Совершенно верно. Она большая, а нас здесь много.

– Хорошо, на ваше усмотрение.

Пока народ оживленно галдел в ожидании ритуала, я снова отошел к борту. Степь, проплывающая внизу, все так же дышала жаром, но я больше не замечал ее, думая о своем. Что сделают эти двое из рода Волка, если не дождутся меня в столице? Наверняка попробуют управиться сами, и результат будет соответствующий. Впрочем, если солнце заплакало, то их возня меня уже не касается. Мое время вышло – еще один цикл я просто не потяну…

– Ну что, господа, приступим?

Купец вернулся быстро, как обещал. В руках у него был шар размером с большое яблоко – костяной, идеально отполированный, со вживленными лиловыми нитями. Явно непростая вещица. Барышня, которая первой вспомнила про гадание, прямо задохнулась от зависти. Владелец, довольный произведенным эффектом, аккуратно разъял шар на две половинки. Они были полые, и каждая могла быть использована как гадальная чаша.

Стюард деликатно пробрался через толпу и расстелил на палубе простыню. Все прониклись моментом и замолчали.

– Сударыня, – обратился купец к девице, – окажите мне честь. Будете ассистировать?

Та, похоже, только этого и ждала. Вытащила из ридикюля иголку и вопросительно оглянулась на капитана. Ну да, он тут главный – с кого же еще начать? Капитан вздохнул и протянул руку. Барышня быстро (чувствовалась сноровка) уколола ему указательный палец. Купец подставил чашу, и капля крови упала внутрь.

Кровь собрали у всех матросов и прочих членов команды, даже к рулевому сходили. Взялись за пассажиров. Когда очередь дошла до меня, я поколебался секунду – как бы не вышло хуже. Знали бы они, кому собираются делать кровопускание, разбежались бы, наверное, с воплями. А те, кто посмелей, попытались бы сунуть меч между ребер. Но отказ от участия будет выглядеть подозрительно, а я не хочу привлекать внимание. И вообще, это будет даже забавно…

Я позволил сделать укол. На дне чаши к тому моменту уже скопилась красная лужица. Приняв мою каплю, она всколыхнулась и вроде бы слегка зашипела. Но никто, кроме меня, не присматривался – всем уже не терпелось начать гадание.

На очереди была старая опекунша. Я, правда, засомневался, можно ли из этой иссохшей мумии выдавить хоть капельку жидкости, но получилось. Барышня с иголкой вежливо кивнула старухе, присела перед малышкой и проворковала:

– Не бойтесь, юная леди, это как комарик укусит.

Та храбро выставила ладошку, и последняя порция крови попала в чашу. Купец снова сложил вместе два полушария. Огляделся и спросил:

– Все готовы?

– Начинайте, – пробурчал капитан.

Сейчас все столпились у надстройки на палубе – это сооружение защищало от ветра. Купец держал шар двумя руками над простыней и сосредоточенно хмурился. Бойкая барышня нервно теребила свой шарфик. Белокурая малышка восторженно замерла, распахнув глазищи, а ее опекунша недовольно кривилась – очевидно, из-за того, что ритуал совершается в компании немытых простолюдинов. Что делать – никто не может предвидеть, где и с кем его застигнет судьба, когда солнце уронит первые слезы.

– Свет и прах, – произнес купец.

Лиловые нити, вживленные в шар, замерцали и начали шевелиться. Они отлеплялись от гладкой поверхности и чутко подрагивали – это было похоже на тончайшие щупальца. Или на водоросли, что колышутся в спокойной воде.

– Прах и кровь.

Теперь казалось, что вокруг шара клубится подсвеченная лиловая пыль. Частички ее прилипали к нитям, и те утолщались, становились длиннее. Облачко пыли густело и раздувалось. «Щупальца» задвигались быстрее и резче, словно шар торопился собрать как можно больше лиловой взвеси.

Краем глаза я увидел, что паруса на мачтах обвисли – ветер стих, как будто боялся помешать ритуалу. Вокруг стояла мертвая тишина.

– Кровь и свет!

Резким движением купец разделил половинки шара, и в воздухе остался висеть темно-красный сгусток. Он не упал на пол, а нехотя, очень медленно опускался и при этом увеличивался в размерах, впитывая пыльцу и постепенно меняя цвет.

Потом снижение прекратилось. Раздутая пурпурная капля, словно в сомнениях, застыла над простыней. Народ затаил дыхание, ожидая, что кровь вот-вот сорвется на полотно. Все были готовы читать узоры, которые там возникнут.

Но вместо этого сгусток пополз наверх.

В толпе испуганно вскрикнули.

Пульсирующий клубок поднялся над нашими головами. Люди следили за ним, заслоняясь ладонями от слепящего солнца.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом вдруг ветер, опомнившись, оглушительно взвыл и швырнул сгусток крови на белый парус.

Клякса на парусине начала расползаться; лучи ее изламывались и пересекались друг с другом. Стало понятно, что пурпурные разводы складываются в буквы. На светлом полотнище было начертано единственное слово: ЖИВИ.

Горячий ветер моментально высушил кровь. Кляксы потемнели и утратили яркость. Спустя минуту они выглядели уже застарелыми, как будто появились задолго до начала нашего рейса. Было тихо. Люди застыли, пытаясь прийти в себя. Матрос, стоящий рядом со мной, прижимал ладонь к шее между грудиной и кадыком – характерный жест в попытке уберечь душу. Он неотрывно смотрел на парус и шевелил губами. Кажется, читал про себя «Огонь милосердный».

Первой не выдержала бойкая барышня.

– Живи? – прочла она вслух с недоумением в голосе. – Господа, но что это должно означать?

Все, наконец, встряхнулись и начали переглядываться, словно эта реплика сняла колдовское оцепенение.

– Я полагаю, – купец задумчиво потер подбородок, – что послание адресовано кому-то из нас. Одному конкретному человеку. И будет понятно только ему.

– Кому именно?

– Не знаю. Но вряд ли он или она заявит об этом во всеуслышание.

А дядя, судя по всему, не дурак. Я-то как раз догадываюсь, к кому обращен призыв, – присутствие моей крови в гадальном шаре не могло пройти без последствий. Но содержание мне, если честно, не очень нравится. Живи… То есть уходить мне нельзя, а значит, еще, как минимум, один цикл? Ох, как не хочется, кто бы знал… Устал я уже – сил нет. Могу и сорваться. Тьма, ну вот кто тянул за язык эту балаболку? Гадание ей подавай… Летели бы спокойно, сели бы в Белом Стане… Зашел бы напоследок в кабак – сегодня хозяева все лучшее выставят… В общем, нашел бы, чем заняться до вечера… А дальше… Да уж, дальше не самая приятная часть…