Чтобы хоть немного согреться, я потерла плечи ладонями. Движение не укрылось от внимания Джоны.

– Ты замерзла. Держи. – Он остановился, снял черную кожаную куртку и, накинув ее на меня, поправил ворот, чтобы не дуло. Он задумчиво посмотрел на меня сверху вниз. Его зрачки расширились, затягивая, увлекая меня – и я попалась. Губы Джоны изогнулись в манящей улыбке. Он был опасен, и не только потому, что был вампиром.

Джона подошел ближе и выжидающе наклонил голову. Теперь наши лица почти соприкасались. Смотря мне прямо в глаза немигающим взглядом, он засунул руки в карманы накинутой мне на плечи куртки и, проведя подушечкой большого пальца по моему открытому животу, медленно стал продвигаться выше, под топ. Я не шелохнулась. Джона придвинулся еще ближе и прижался к моим бедрам. Нервы сдали у меня первой.

Я неловко отшатнулась. Отчаянно моргая, чтобы разорвать зрительный контакт, опустила взгляд и провела по волосам руками. Вампир захохотал, запрокинув голову, вынул руки из карманов куртки – вместе с пачкой сигарет и зажигалкой, и отступил на пару шагов, а я стояла, совершенно растерянная и пунцовая от стыда. Джона закурил и, выпустив дым через нос, протянул мне пачку.

– Хочешь?

Я втянула рассеивающийся в воздухе дым и покачала головой.

– Сказала бы я тебе, что курение убивает… Но вряд ли это твой случай.

Минут через десять мы подошли к лесу. В просвете между деревьями виднелся красивый, но довольно ветхий особняк. Заметив мой интерес, Джона предложил зайти внутрь.

– Гэбриел потихоньку реставрирует его. До окончания работы еще очень далеко, но потолок нам на голову точно не рухнет.

Несмотря на скромные размеры, выглядел дом чудесно. Старая деревянная дверь, протяжно скрипнув, открылась, и мы вошли в прихожую: рисунок на кафельном полу изображал солнце. Из коридора вели четыре двери: в гостиную, спальню, кухню и ванную. В комнатах были оштукатурены стены, в ванной и кухне были выведены трубы – все остальное еще ожидало ремонта. Я вошла в гостиную, приподняла ткань, завешивающую камин: кладка новенькая – хоть сейчас топи. Все здесь было таким домашним, уютным.

– Как здорово! – восхитилась я.

– Тебя впечатлить – пара пустяков.

Пропустив мимо ушей ехидное замечание, я наслаждалась домом. Переходя из комнаты в комнату, я влюблялась в него с каждым шагом. Ну и пусть стены голые, а в ванной есть только унитаз и раковина- он все равно прекрасен! Здесь гораздо лучше, чем в том роскошном особняке. Этот домик, так похожий на те, где я привыкла жить, не казался мне чужим.

– Как плечо? – вдруг спросил Джона.

– Что? – переспросила я. Мы вернулись в прихожую, где под ногами раскинулось солнце. Казалось, его бело-золотые лучи сияют.

– Ты помнишь, куда тебя ранили?

Джона сжал мне плечо как раз в том месте, на которое Гэбриел всего несколько дней назад наложил повязку. Я даже не поморщилась, но все равно разозлилась.

– Что ты делаешь? – Я стряхнула с себя его руку.

– Вообще-то, на твоем месте обычный человек должен был хоть что-нибудь почувствовать.

– Я не обычный человек. – Врать смысла не было.

– Дай мне посмотреть. Это ведь я виноват в том, что тебя ранили.

– Нет!

Я решительно направилась к выходу. Гэбриел не хочет, чтобы я рассказывала о своем даре первому встречному, особенно вампиру.

Когда я взялась за дверную ручку, Джона резко схватил меня за плечи и развернул к себе, прижав к стене так тесно, что мы оказались лицом к лицу. Одним движением он сдернул с меня куртку и кардиган и обхватил за талию так, что я не могла пошевелиться.

– Джона!

– Прости, Чесси! Я должен посмотреть. Не бойся.

На меня уже накатила тревога, и я всем телом оттолкнула Джону – несильно, но блузка на спине, там, где вампир держал меня, разорвалась, когда он отпрянул. Шелковая ткань с треском разъехалась, обнажив нижнюю часть спины. Не ожидавший решительного отпора Джона уставился на меня, его рука легла на мое бедро, и он резко развернул меня лицом к стене: я уперлась руками в холодную кирпичную кладку, чтобы удержать равновесие. Слегка расставив ноги, Джона прижался ко мне всем телом, прижал к стене, не давая пошевелиться, и накрыл мои ладони своими.

– А ты упрямая, Чесси, – прошептал он. В его голосе звучало желание.

Я была просто в бешенстве, но в то же время поведение Джоны возбуждало меня. Он играл со мной, контролируя мою реакцию. Но все же подчинить своей власти полностью не мог.

– Я просто посмотрю, – успокаивал он, покусывая мне мочку уха. – Не пугайся.

Как вырваться из его хватки? Паника нарастала. Не хочу ничего объяснять Джоне. Не знаю, как объяснять.

Вампир отпустил мою левую руку и слегка отодвинулся. Обнаженную спину защекотали волосы, и я поняла, что он приподнимает их. Еще мгновение – и тайна откроется! Джона схватил меня за запястье. Сколько же в нем силы! Да он мне так кости переломает! Я открыла рот, чтобы закричать, но хватка ослабла.

Не понимая, почему Джона вдруг решил меня отпустить, я обернулась. Разметавшиеся волосы по-прежнему прикрывали место ранения, однако вампир смотрел на меня ошеломленно.

– Кто это с тобой сделал? – спросил он с неподдельной болью в голосе.

Проследив за направлением его взгляда, я поняла, что он смотрит на мою спину, которую разорванная блузка больше не прикрывала. Я нагнулась за кардиганом, но вампир предупредил мое движение и притянул меня к себе. Он водил кончиками пальцев вверх-вниз по шраму, который тянулся от поясницы до основания шеи.

Мы так и стояли молча, а когда Джона отстранился, я увидела, что его лицо искажено гримасой злости.

– Я спрашиваю: кто это сделал? – рявкнул он, и эхо разнесло его голос по пустым комнатам.

Что мне было отвечать? Я попала в неловкую ситуацию: теперь Джона видел шрам, который я так старательно прятала. Я снова попыталась поднять кардиган, чтобы прикрыться, но Джона опередил меня: одежда оказалась у него в руках.

– Чесси… – произнес он таким серьезным тоном, что оставалось только одно: ответить. Врать смысла не было.

– Я же говорила тебе, что водила дружбу с одним вампиром, но ничем хорошим это знакомство не окончилось.

В карих глазах Джоны вспыхнули багровые огоньки. Он едва сдерживал ярость и был готов дать ей волю в любой момент.

– И ты до сих пор жива? – недоверчиво спросил он.

Еще бы ему не удивиться: от вампиров живыми не уходят.

– Да, жива. Но он, этот Фредерик… – я запнулась, – … нет.

На глазах выступили слезы. Я не хотела думать ни о том случае, ни о том вампире. К чему ворошить болезненные воспоминания?

Джона ослабил хватку, его взгляд смягчился.

Тыльной стороной ладони я вытерла слезы. Руки заледенели, меня била дрожь: и от холода, и от переживаний. Джона, похоже, успокоился. Он шагнул ко мне, накинул на плечи, поверх распущенных волос, кардиган. Молча продев руки в рукава, я побрела к выходу. Я была вне себя, щеки пылали.

– Прости, – виновато проговорил он.

Говорить не хотелось: ни с Джоной, ни с кем-то другим. Я открыла дверь, намереваясь уйти в лес, но остановилась: за порогом стоял Гэбриел. Его беззвучный вопрос едва не сбил меня с ног: «Что он сделал?»

Чтобы скрыть вновь подступившие слезы, я опустила голову. Гэбриел лихорадочно осматривал меня – я чувствовала на себе его внимательный взгляд, который наконец замер на моем запястье, где уже наливался отменный фиолетовый синяк. Гэбриел поднял глаза, но я снова промолчала.

«Возвращайся к дому и жди меня в патио. Я должен поговорить с Джоной».

Я не стала спорить. Стараясь не оступиться на каменистой тропе, направилась к дому медленно, чтобы прийти в себя. Меньше всего мне хотелось портить отношения между ангелом и вампиром, но Джона обидел меня. Хотя, если начистоту, воспоминания о другом вампире и о другом вечере сейчас волновали меня куда больше, чем поведение Джоны.

Я выбрала в патио кресло и села ждать. Гэбриел появился не скоро.