Как же он выглядел? Перед глазами возникло лицо, и меня подбросило на кровати. Гэбриел положил обе ладони мне на позвоночник, успокаивая, снимая напряжение. Но пути назад уже не было: воспоминания посыпались одно за другим.

Мы вместе работаем в кондитерской. Хохочем над чем-то до колик. Он мой друг. Каждый раз он уходит с работы в компании новой девчонки, улыбаясь мне, как нашкодивший мальчишка.

Я тогда считала его забавным и не подозревала… Прочь! Прочь! Не хочу вспоминать его. Ведь Гэбриел видит все.

«Что он сделал с тобой?» – вопрос ангела прорвался сквозь мои тревожные мысли.

«Не заставляй меня снова проходить через это. Я не хочу возвращаться».

Паника нарастала. Я слишком хорошо знала, как все было дальше.

«Мне нужно знать, что случилось. Тогда я сумею освободить тебя…»

Ответить я не успела: хлынул, сбивая с ног, поток картинок из прошлого. Выхожу из кондитерской через задний ход, следом – Фредерик. Слышу, как он возится с замком. Я вся сжалась, увидев, как мне в спину, рассекая кожу и мышцы почти до самого позвоночника, вонзается кусок металла. Я валюсь на землю, ударяюсь головой о бордюр.

Картинка вдруг становится размытой, и я изо всех сил стараюсь сделать ее резче, а когда это удается, понимаю, что уже наблюдаю за происходящим не со стороны: каким-то образом я вновь оказываюсь в собственном теле, и со мной вновь происходит то, что уже было.

Встать не получается. Глаза застилает кровавая пелена, хочу поднять руки к голове – не выходит: они невыносимо тяжелые, одеревеневшие. Лязгает железная цепь, которую Фредерик пристегивает к крюку, загнанному в мое тело. Он бежит, и волоком тащит меня за собой. Крюк раздирает плоть, подбираясь к шее, а Фредерик тащит и тащит. Я кричу. Рвутся нервы, рвутся мышцы – я бьюсь в страшных судорогах. Моему мучителю все равно.

Наконец он останавливается, и я падаю лицом в грязь. Фредерик нагибается ко мне, и я вижу, как в его до передела расширенных зрачках пляшет пламя. Именно тогда я впервые в этой жизни столкнулась с размеренной, вдумчивой жестокостью тех, кого принято называть вампирами. Вот он обнажает острые, как кинжалы, клыки и жадно слизывает кровь, которая струится по моей щеке из раны на лбу. Пока еще он способен сдерживать желания. Я хватаю ртом воздух. Сокрушительная, ослепляющая боль собирается в облако, отделяется от тела.

Внезапно с искаженного злобой лица вампира исчезает уверенность: он прячет клыки и пятится, как шакал, вынужденный уступить добычу настоящему хищнику. Фредерик сжимается от ужаса, когда из пустоты появляется она и движется прямо к нему. Длинные смоляные волосы развеваются на ветру. Тишину пронзает яростный визг. Она окутана мраком, таким густым, что в нем едва различаешь силуэт. Она кружит вокруг Фредерика. Лицо поднято к небу, но я не вижу его. Два раскаленных угля, вспыхнувшие в глазницах, ослепляют. Она – Тень.

Чернота. Темнота. Пустота.

Невыносимая, разрушающая боль прожигает позвоночник. Глаза распахнуты. Я не могу пошевелиться, не могу произнести ни звука – даже закричать или заплакать не в силах. Я застряла в ловушке, зависла во времени где-то между воспоминаем и реальностью. Сильно тошнит.

Гэбриел, конечно, пытается прорваться ко мне, но пока я одна: его выкинуло из туннеля давным-давно. Я борюсь, я очень стараюсь вернуться. Вот передо мной глаза Гэбриела, он что-то говорит, но слова галькой осыпаются вниз, не долетая до меня. Как в немом кино. Забавно, почти смешно. Смешно, да! Буду смеяться. С ним весело. Он всегда веселил меня. Хочу быть с ним. С ним тепло, легко, в его руках надежно. Его руки дарят спокойствие. Комната за его спиной сместилась, завертелась. Странно, спальни ведь не умеют вертеться…

Что со мной происходит? В голове хаос, сигналы не попадают в точки назначения, все рушится. Рушится! Накатившая паника сдавила горло, не давая дышать. Тише, нужно тише. Да-да, просто остановиться, не пытаться ничего не делать. Я не во Франции. Я не с Фредериком. Я не умираю.

И сразу же проявилось изображение комнаты, раздулось, изогнулось пленкой, точно огромный мыльный пузырь, и лопнуло. Оглушительный хлопок остановил мою агонию.

– Я здесь. Здесь! Ты слышишь меня? – Гэбриел был со мной, заполняя собой все пространство вокруг. Исходившее от него сияние ласкало, укрывало меня подобно невесомому одеялу.

Дрожа всем телом, я оперлась на подушки и привстала. Машинально завела руку за спину, пытаясь притронуться к шраму. Сильные руки Гэбриела не давали мне упасть. По моими щекам катились слезы.

– Прошло?

Гэбриел пристально смотрел на меня, его взгляд был озадаченным и испуганным.

– Нет, – он помолчал, – я потерял тебя, Лайла. Потерял во мраке. Ты исчезла.

– Я думала, ты что-то делаешь с раной…

А как еще было объяснить, что спину терзала такая же боль, как и тогда, когда в нее вонзился крюк.

– Я не способен так мучить тебя.

Его словам я верила.

Рывком соскочив с кровати, я на подгибающихся ногах подошла к зеркалу и повернулась к нему спиной. Ничего не изменилось. Ужасный шрам, появившийся несколько лет назад, тянулся по позвоночнику. Картинка перед глазами поплыла, вновь подступила тошнота.

Я с удивлением заметила, что по лбу у меня струится кровь. Голова закружилась. Я провела ладонью по лбу, поднесла ее к лицу – кровь осталась на ней.

Пока ноги хоть как-то повиновались, я побрела к Гэбриелу. Остановилась прямо перед ним, будто нас разделяла невидимая стена. Теперь-то я заметила: он весь был в красных пятнах. Ладони, руки, рубашка на груди, виски – все в моей крови.

Гэбриел подхватил меня, когда я начала терять сознание.

Я резко села.

Встревоженный Гэбриел был рядом. Оказалось, что он уже успел отнести меня в постель.

– Все в порядке, я с тобой. – Его слова донеслись до меня, унося тревогу.

Гэбриел смотрел, как затягивается рассеченная кожа у меня на лбу, а я вытирала со щеки кровь. Он по-прежнему был весь в кровавых пятнах. Стараясь дышать не слишком часто, я уговаривала себя: нужно вернуться в реальность. Сердце колотилось, руки дрожали.

– Прости, не выношу вида крови… – Я предприняла робкую попытку объясниться.

Гэбриел оглядел на себя, сдернул рубашку, обнажив мускулистый торс, и отшвырнул ее в сторону. Я прямо-таки почувствовала, как глаза у меня начинают подозрительно блестеть, в щеки заливаются румянцем. Он, наверное, списал такую реакцию на смущение и соскочил с кровати. А я безотчетно потянулась и схватила его за руку: не хочу, чтобы он уходил. Просить не пришлось: Гэбриел снова уселся возле меня.

– Не понимаю, что произошло. Прости…

– Все нормально, – перебила я.

– Если бы я увидел, как все случилось тогда, я бы смог изменить ход событий, но ты перестала вспоминать. Мрак затопил все вокруг, – растерянно объяснял он.

Исходившее от Гэбриела сияние тускнело, словно солнце на закате, на его напряженное лицо легла тень. Я-то знала, что связь он потерял в тот момент, когда я перестала смотреть со стороны и неосторожно вошла в свое истязаемое тело.

– Разве такое возможно? – спросила я.

– Я не из этого мира, но некоторые мои способности – Дары – в этом измерении проявляются очень сильно. Возвращаясь на Землю, я отказался от своих способностей – хотел стать смертным.

Его признание поразило меня до глубины души.

– Ты хотел умереть? Зачем? – с трудом прошептала я, к горлу подступил комок.

– Сложно объяснить. Я был бы рад смерти, как ты ее называешь. Но мне не позволили, потому что это противоречило каким-то их интересам. А потом появилась ты: просто оказалась в моих объятиях. И как же я счастлив, что меня не лишили бессмертия. Мне даже не важно, чем они руководствовались.

Гэбриел слишком часто говорил загадками.

– Кто такие «они»? Кто не позволил тебе стать смертным?

– Архангелы. Лишь в их власти определять, имеет ли ангел право пасть. Хотя сейчас, особенно сейчас, мало кто из нас выбирает подобную участь…