– Наконец-то и в моей жизни произошли захватывающие события, а то все Ницца да Сен-Тропе, от скуки сдохнуть можно.

Ладно, посмотрю, что будет дальше, вдруг это интересно? Тогда включусь в игру.

– Если я предлагаю высказаться, надо воспользоваться возможностью, – отрубил Эпохов. – Почему гостей столько?

– Семерка счастливое число? – предположила Рита.

– Мимо кассы, тебе лучше помолчать, – отрезал хозяин.

– Раньше многие ставили семь фигурок слоников дома и верили, что они принесут удачу, – подал голос стройный светловолосый мужчина.

– Гуськов, слушай ухом, а не брюхом, – поморщился Борис, – Маргарита секунду назад ту же глупость выдала.

– Она сказала «счастливое число», а я «принесут удачу», – заспорил блондин.

– Еще варианты есть? – иезуитски ухмыльнулся профессор.

– Семь смертных грехов, – предположила я, – вы приглашаете тех, кто их совершил.

Ученый захлопал в ладоши.

– Она мозг! Ну, Дарья Ивановна, сможешь назвать все грешки?

Я стала загибать пальцы.

– Чревоугодие, ярость, похоть, жадность, уныние или лень, гордыня, зависть.

– Чушь! – фыркнул лысый мужчина в очках. – Не убий, не укради…

– Это заповеди, – остановила я незнакомца.

Тот сильно покраснел.

– Ерунда. По-твоему, лишить человека жизни не грех? Не смей перечить умному человеку.

– Мудрый тут один, и это отнюдь не Владимир Якунин, – отбрил Борис Валентинович, – полагаю, нам не стоит заводить теологические споры. Ты не спец в религии.

– И что? – возмутился лысый. – А она доктор церковных наук?

– Смертный грех может спровоцировать нарушение любой заповеди, – не удержалась я. – Позавидовали соседу, который подписал выгодный контракт, и убили его. Загордились и перестали уважать родителей, все взаимосвязано.

Владимир скривил губы.

– Долго прикажете выслушивать философские бредни блондинки?

– Вы правы, лучше узнать, зачем мы все тут сегодня собрались, – нараспев произнес хозяин. – Итак! Каждый из вас заядлый грешник, вы достали своих близких, стали им поперек горла, семья поняла: чтобы избежать большого скандала, паршивую овцу лучше изолировать от общества. Каждый из стоящих здесь перешел грань, отделяющую человека от чудовища: убил себе подобного или сделал еще что похуже. Вы все из семей богатых, влиятельных, знаменитых людей. Ваши мужья-жены, братья-сестры, отцы-матери боятся огласки, опасаются за свою репутацию, поэтому не бросились в полицию, а обратились ко мне. Я буду воспитывать вашу душу.

– Ошизеть! – завопил Вадим. – Что за …! Не собираюсь тут жить! Мне нужно в Милан на неделю моды, я дизайнер! Вчера я вам прямым текстом сказал: «Мне тут делать нечего!»

Я ощутила беспокойство. Парень впал в истерику, он явно хочет покинуть Волчью пасть, но ведь те, кто подписывается на ролевую игру, с удовольствием участвуют в ней. Хотя, вероятно, Вадим нанятый актер, он сейчас работает по сценарию.

– Срок освобождения зависит от вас, – спокойно пояснил Борис, – как только я увижу, что человек избавился от греха, его увезут на вокзал и отправят, куда он хочет. Кое-кто за год осознает свои ошибки, другому и намного больший срок мал.

– Как Ферапонтовой, – прошелестел Гарри, – она давно тут кукует, прислугой стала, а ведет себя, будто вчера приехала.

– Ужасно, – занервничала пожилая дама с седыми кудряшками. – Вчера я так оторопела, что ничего не сказала, а сейчас говорю: вы не имеете права нас здесь насильно удерживать. Мой хозяин Макар Федосеевич от вашей конторы камня на камне не оставит.

– Уважаемая Нинель Павловна, именно Макар и определил вас сюда, – остановил ее Борис, – могу показать подписанный им договор.

– Нет, – попятилась дама, – не верю! За что меня лишать свободы? Я ангел! В жизни не совершала ничего дурного.

Я мысленно составила список присутствующих и поставила напротив Нинели Павловны крестик. Так, она тоже актриса. Однако организаторы ролевой игры нашли очень талантливых лицедеев. Старуха великолепна, она гениально изображает негодование, у нее даже щека задергалась. Интересно, как немолодая дама умудрилась сымитировать мышечную реакцию? До сих пор я считала, что это невозможно.

Борис Валентинович сделал вид, что не слышал возгласа Нинели Павловны, и продолжил беседу:

– День ваш будет строиться просто. С семи утра до часа дня выполнение разных работ.

– Каких? – оживился сутулый субъект, смахивающий на кузнечика.

– Борис Валентинович уже сказал «разных», надо внимательно слушать хозяина, Леня, – решила подольститься к тюремщику Рита.

– Я не принадлежу к племени собак, не подчиняюсь хозяину, – огрызнулся Леонид, – и мы с вами в одной бане не парились.

Маргарита хмыкнула.

– Верно. Я не выношу парилку, а если мне и взбредет в голову на полке́ полежать, то не попрусь в мужское отделение.

Леонид окинул Риту злым взглядом.

– Вы, любезная, чем по жизни занимаетесь?

– Хозяйство веду, за садом ухаживаю, а что? – спросила Маргарита.

– А то, что не следует малознакомого человека Леней называть, – вскипел «кузнечик», – извольте обращаться ко мне Леонид Юрьевич Деревянко.

– И фамилию называть? – съязвила брюнетка.

Борис хлопнул в ладоши.

– Тишина. Говорю только я, остальные слушают. Вчера я уже все вам объяснил, выслушал ваши вопли. Сегодня не намерен испытывать это удовольствие вторично. Какого дьявола вы опять льете сопли-слюни? Леонид! В чем дело? Кто разрешил тебе скандалить?

«Кузнечик» молчал.

– Уф, – выдохнул Эпохов, – добрый я сегодня, да и Дарья только-только в группу влилась. Повторю вчерашний курс молодого бойца специально для Васильевой. Остальные информацию на ус тоже наматывают. Без истерик! Потом, когда разрешу, задаете вопросы. С часу до трех обед. После пятнадцати выполнение разных заданий. В девятнадцать ужин, с двадцати до двадцати тридцати личное время. За примерное поведение начисляются баллы, за плохое отнимаются. Тот, кто набрал сто очков, поощряется, кто их потерял, наказывается. Если вы полностью изменились, готовы вести жизнь честного человека, но семья не желает иметь с вами дела и вам некуда ехать, то можете навсегда остаться здесь на правах прислуги. Посмотрите на Гарри, он мог давно отправиться домой. Но его супруга умерла, а дочь не захотела видеть отца. Я великодушен, поэтому Гарри живет тут, занимается библиотекой. Мы его семья. Знаете, что является для меня основным показателем того, что человек пошел по ухабистой дороге самосовершенствования? Он может при всех рассказать, что совершил или хотел совершить. Гарри, почему супруга отправила тебя сюда?

Дед горестно вздохнул.

– Я решил убить жену. Завел молодую любовницу, черная похоть затмила мой разум. Я предложил девушке руку и сердце, она ответила: «Готова вступить в отношения, но у вас в паспорте давно стоит штамп о браке. Вы намерены развестись?» Я был настолько заворожен юной красотой, что ответил честно: «Я живу богато благодаря супруге, она зарабатывает деньги. Если порву с ней, стану нищим. На какие шиши буду покупать тебе, своей рыбоньке, красивые вещи? Лучше отправить противную, не уважающую меня бабу на тот свет, тогда я унаследую ее капитал. Не весь, придется делить его с дочерью, но нам с тобой, заинька, хватит. У супружницы дома по всему миру, земельные участки, такие счета в иностранных банках, что нули на двух страницах еле помещаются. Не беспокойся, ясочка, я все устрою».

Гарри опустил голову.

– Совсем я ума лишился, думал только об Анне, не ведал, что творю. А любовница поехала к моей жене Марии Владимировне и о моих планах ей сообщила. Маша виду не показала, вела себя так, словно ничего не слышала. А я вечером в кефирчик снотворное подсыпал, растолок таблетки, размешал их и супруге подал. Пей, родная!

Пенсионер зябко поежился.

– Маша стакан взяла, поблагодарила, утром жива-здорова к завтраку спустилась и мне в лоб заявила: «Хотел отравить меня за то, что я тебе сладкую жизнь обеспечила? Продала тебя Анька, за шуршащие купюры выболтала мне о твоих планах. Кефир я в лабораторию вчера отправила. Анализ живо сделали. Сказать, с какой начинкой напиток? Или сам знаешь?» Я испугался, все отрицать стал, клялся жене в любви, говорил: «Никакой Анны не знаю, кто-то из моих завистников актрису нанял, она роль моей любовницы исполнила. Как в кефир лекарство попало, понятия не имею». Маша пару недель смурная ходила, потом повеселела, прежней стала, через некоторое время сказала мне: «Гарри, мы столько лет вместе, давай забудем досадное происшествие. Вот билет, прилетай в Сан-Валентино пятнадцатого июня, я тебя там встречу. Сама на курорт из Милана приеду, буду там по делам. Устроим себе отдых». Я обрадовался, в назначенный день вышел из самолета, гляжу, парень с табличкой…