Рита подняла руку.

– Можно вопрос?

– Только один! – строго предупредил Борис.

– Вы сказали, что подопечных семеро, а нас шесть, – прошептала брюнетка. – Это потому, что Надежда умерла? Если б она покаялась, то осталась бы в группе?

– Двадцать очков в плюс! – заявил Эпохов.

Толстушка принялась благодарить профессора.

– Спасибо за вашу доброту. Здесь мне хорошо. Очень рада, что сюда попала. Огромная честь стать гостьей великого человека. С детства мечтала побывать в замке.

– Почему вы Риту наградили? – заныла Нинель. – Не подумайте, что я недовольна вашим решением, я, Нинель Павловна Рогачева, целиком и полностью поддерживаю и одобряю политику…

В моей голове моментально вспыхнули слова: «…целиком и полностью поддерживаю и одобряю политику Коммунистической партии Советского Союза и лично генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева». Сколько раз я видела их во времена школьного детства в газетах и слышала из телевизора?

– …замечательного ученого Бориса Валентиновича Эпохова, – декламировала далее Рогачева, – но хочется понять, как получить плюс и не заработать минус.

– Сама думай, – грубо оборвал ее профессор.

Потом он взял лежащий около тарелки пульт и нажал на какую-то кнопку.

– Павел! Эй! Отзовись!

Так и не дождавшись ответа, тюремщик ткнул в красную кнопочку.

– Лика!

– Слушаю вас, – просипел прибор, который оказался чем-то вроде рации или внутреннего телефона.

– Павел спит? – добавил металла в голос Борис.

– Он интерком потерял, – наябедничала экономка. – Велеть ему прийти в столовую?

– Сделай одолжение, – процедил Борис Валентинович, – пусть пошевелит ногами.

Завершив беседу, хозяин бросил переговорное устройство на стол, а меня охватило злорадство. Так-так, господин тюремщик подвержен приступам гнева, вон как он разозлился, узнав, что один из прислужников растеряха. Голову на отсечение даю, сейчас Эпохов обрушит дурное настроение на кого-нибудь из членов группы. И точно.

– Кто не доест завтрак, тому минус пятьдесят баллов, – заявил Эпохов.

– Я уже все, – облизнулся Леонид, – икорка роскошная. Хавал бы ее три раза в день, больше ничего не надо. Прямо мечта!

– Осторожнее с мечтами, они могут сбыться, – заметил хозяин.

– О! Супер, – воодушевился Деревянко, – пожрать от пуза белужьей икры всякий мечтает.

– Ты полагаешь? – усмехнулся тюремщик. – Павел! Рад, что наконец-то осчастливил нас своим визитом.

– Простите, – загудел толстяк, – трубка затерялась. И вообще, она сломалась, жму на кнопку «один» и слышу, как вы с Ликой говорите, а мой вызов не воспринимаете. Заело переговорку.

– Замолчи, – отрезал профессор, – твоя манера все бросать неизвестно где утомляет. Ищи телефон. Я не знал, что он неисправен. Почему не доложил?

– Сам только утром это обнаружил, – загудел мужик, – хотел вам сообщить: все разбужены, одеваются. Тык… тык в кнопку, говорю: «Борис Валентинович!» А в ответ голос Лики, она вам про то, что кофе закончился, отчитывается. Я опять тык… тык… И слышу, вы приказываете: «Составь список необходимых продуктов». Я как заору: «Борис Валентинович! Не слышите меня?» А вы дальше экономке приказы по хозяйству отдаете. И тут до меня дошло: кирдык переговорке. Соединиться с вами не получается. То есть получается, но получается, что получается из трубки вроде…

– Замолчи, – махнул рукой шеф, – надоел. Найди устройство и принеси его в кабинет. Срочно!

Павел собрался уйти, но босс велел:

– Стой! Леонид и Дарья закончили трапезу. Пора им и поработать. Отведешь Деревянко чинить забор.

– Куда? – оторопел любитель икры.

– Изгородь вокруг сеновала необходимо в порядок привести, – охотно растолковал Эпохов, – она частично обвалилась.

– Но я не умею, – заморгал Леонид.

– Научишься, – пожал плечами хозяин, – я уже сказал, тут натуральное хозяйство. А Дарья пойдет на ферму, там ей Полина задание даст.

– Ужас! – взвизгнула я. – Коровы! Жуть!

– В основном свиньи, – поправил Павел, – тебе там понравится, они мелкие, мы разводим их на продажу.

– Мини-пиги? – вырвалось у меня, не поверившей в такую удачу.

– Ага, – кивнул Паша, – их охотно покупают. У Бориса Валентиновича бизнес, он поросят отправляет…

– Прикуси язык, – сурово велел Эпохов.

А я чуть не зарыдала от радости, поняв, что мне представился шанс легализовать Роджера и беспрепятственно общаться с ним.

– Пойди к… – начал было Борис Валентинович, но я не позволила ему продолжить.

– Свиньи! О нет! Что угодно, только не они! Боюсь хряков! Ненавижу их! Только не туда! Я очень хорошо стираю, глажу, штопаю, обожаю возиться с бельем, давайте лучше запущу машинку, а потом все развешу.

– Я никогда не держал в руках молотка, – застонал Леонид.

Борис встал.

– Всем молчать. Павел! Немедленно…

Дверь в столовую открылась, появилась девушка лет двадцати пяти. Я как раз допивала чай и при взгляде на вошедшую поперхнулась. Видели когда-нибудь карикатуры, изображающие блондинок, злоупотребивших пластикой? Сейчас картинка ожила и впорхнула в комнату. Стройную фигуру незнакомки обтягивало ярко-красное чрезвычайно узкое мини-платье, юбочка которого заканчивалась почти в зоне бикини. Лиф имел экстремальное декольте, в котором колыхалась пышная грудь размера этак пятого. Поскольку тонкий материал плотно облегал торс, было видно, что лифчика блондинка не носит. Но столь пышный бюст из-за силы земного притяжения никогда не станет задорно торчать, в груди совершенно точно вставили импланты. Губы у красотки были надуты до изумления, брови радовали перманентным татуажем, ресницы оказались такими густыми и загнутыми, что я усомнилась в их натуральности, а резко очерченные скулы заставляли задуматься о геле, с помощью которого умелая рука врача подкорректировала ей лицо.

– Пра-а-а-стите, – нараспев произнесло очаровательное создание, – я до сих пор в шоке! Лежала с мигренью! Ба-а-арис Ва-а-алентинович! Вы выяснили недоразумение? Меня в аэропорте с другой перепутали. Я вам не нужна! Мне па-а-ара домой! Я очень ха-а-арошая, ни о ком даже не подумала плохо!

– А вот и седьмой член коллектива, – хмыкнул Эпохов, – Екатерина Маслова. Имя и фамилия знаменитые.

– Правда? – удивилась Рита. – Вы поете? Или в театре играете?

Я решила не вмешиваться в разговор, не объяснять толстушке, что Катюша Маслова – главная героиня романа Льва Толстого «Воскресенье». Я ведь блондинка, плохо разбираюсь в литературе. Впрочем, в истории, географии, химии и прочих как гуманитарных, так и естественных науках тоже. Лучше госпоже Васильевой сейчас промолчать.

– Я пошутил, – сказал Эпохов. – Это Алиса Михайлова. А теперь к делу. Павел отводит Леонида чинить забор, – отчеканил Борис, – Дарье надо рулить на ферму. Васильева, тебе нужно переодеться! Дорогу к Полине объяснит Лика. Остальные получат задания от нее же. Все, кроме Леонида и Дарьи, марш к экономке!

Я вскочила, втянула голову в плечи и поплелась в коридор.

Очутившись в своей комнате, я погладила Роджера, посадила его к себе на колени и зашептала:

– Попали мы с тобой в сложное положение, но, как говорится: даже если вас съели, у вас есть два выхода. Рыдать, биться головой о стены и причитать: «Ну почему это приключилось именно со мной, а остальные сейчас счастливы и пьют кофе со взбитыми сливками», – не стоит. От этого только хуже станет. Давай прекратим истерику и попытаемся осознать, как себя вести. Во-первых, надо легализовать твое присутствие в доме. Это чудо, что тебя пока никто не обнаружил, нам несказанно повезло, уж не знаю почему. Заметь прислуга у меня в спальне мини-пига, ты бы уже превратился в ветчину. Когда получишь право жить в Волчьей пасти, будем соображать, как отсюда удрать. Я не верю, что в особняке нет телефона, где-то спрятан мобильник. Из любого каземата можно удрать. Эдмон Дантес ухитрился сбежать из замка Иф. Я была на экскурсии в той темнице. Роджи, она стоит на острове, вокруг вода… Но Дантес прикинулся мертвым и очутился на свободе. Я тоже сбегу, естественно, вместе с тобой, найду лазейку. Но это потом, а пока займемся твоей, так сказать, натурализацией. Сбегаю в туалет, переоденусь, и начнем действовать. Очень надеюсь на твою сообразительность. Роджер, ты же не хочешь превратиться в хамон?