Подведем выводы.

Создаваемые средствами радиожурналистики и радиоискусства звуковые художественные образы играют огромную роль в формировании социальной психологии, морально-нравственных критериев, эстетических и этических норм общества. Особенности передачи и восприятия радиоинформации сделали этот коммуникативный канал особенно привлекательным для партийно-государственной власти.

Советское радиодело начинало свой путь в годы нэпа, поэтому первоначальной формой его организации была акционерная, что превращало радио в самостоятельную, самоокупаемую и даже вполне доходную сферу деятельности, гарантирующую акционерам и журналистам свободу не только финансовую, но и творческую. Именно в этот, наиболее плодотворный период, были заложены основы советской радиожурналистики и радиоискусства.

Политическая цензура на радио имела свою выраженную специфику. Она была связана с уникальными возможностями звуковой передачи информации и особенностями ее восприятия. Поэтому долгое время традиционная, «печатная» цензура не могла адаптироваться к новому «объекту». Фактически только с введением обязательного предварительного документирования радиопрограмм в конце 1920-х гг. стало возможно говорить о реальном контроле над эфиром. Однако «прямые» трансляции, которые получили распространение по мере технического развития радиовещания, все равно не поддавались привычному дословному контролю. Не говоря уже о безграничных интонационных возможностях человеческого голоса, способного вобрать в себя всю палитру мыслей и чувств, не подконтрольных даже самой бдительной цензуре. Понимание этого пришло к партийным идеологам не сразу, а постепенно, как и осознание колоссальных информационнопропагандистских возможностей, которые таило в себе радио, предтеча телевидения.

Борьба за тотальный контроль над радио и его огосударствление проходила в три этапа. Первый был связан с организацией политической цензуры радио под руководством Агитпропа ЦК ВКП(б). Второй знаменовался критикой в прессе и на заседаниях многочисленных радиокомиссий и радиосоветов в ЦК ВКП(б), Главполитпросвете, Наркомпросе, Главреперткоме и прочих конкурирующих идеологических инстанциях с целью создания общественного мнения. Третий этап включил в себя ликвидацию акционерного общества «Радиопередача», огосударствление всех форм деятельности радио и элиминирование технической базы радиовещания в распоряжение органов управления связи.

По решению ЦК в 1933 г. постановлением СНК СССР был образован Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию (ВРК) при СНК СССР, деятельность которого полностью финансировалась и контролировалась государством, а принадлежность приемно-передающих средств Наркомату связи СССР была оформлена законодательно. Реальными проявлениями идеологического управления явились: ликвидация радиогазет, запрещение радиоперекличек, централизация системы подготовки тиражированных микрофонных текстов радиопередач в аппарате ВРК и их обязательная рассылка для местного вещания, регулярные кадровые «чистки».

В результате идеологического и управленческого процесса к середине 1930-х гг. в СССР сложилась разветвленная сеть государственных учреждений, которые параллельно по отношению друг к другу выполняли функции политической цензуры. Причиной столь «расточительной» политики являлась не столько бюрократическая неразбериха, сколько продуманная система взаимопроверки и конкуренции, существовавшей в связи со стремлением каждого учреждения доказать свою самостоятельность и эффективность. Одновременно с доносами друг на друга шло постоянное уточнение и разграничение функций между контролирующими органами.

В этот же период фактически сложились отраслевые системы управления сферами культуры и искусства (радиовещанием, кинематографом и др.), которые превратились в подсистемы политической цензуры. Одновременно с этим процессом шла массовая ликвидация литературных организаций и группировок, был создан единый Союз советских писателей, также ставший подсистемой политической цензуры. Руководимая напрямую Агитпропом ЦК деятельность Союза была направлена на унификацию литературной жизни и централизацию политической цензуры в сфере литературы. В результате монополизации всех средств и каналов радиовещания включая и технические, государство приобрело мощное информационное орудие, которое использовалось в пропаганде и манипуляции массовым сознанием.

1922 гг. Ст. 126.

СССР «Об очередных задачах в области радиофикации Союза ССР» (СЗ. 1928. С. 1212-1215).

Конец 1930-х гг. был освещен заревом близкой войны. Несмотря на внешне мирный характер жизни, вся массовая культура в СССР уже наполнились военизированными атрибутами и символами, а пропагандистская машина действовала в соответствующем духе. Одним из подтверждений реальной подготовки СССР к войне было введение, начиная уже с 1940 г., специальных военных отделов в целом ряде отраслей, в частности в радиовещании[718]. 2 июня 1941 г. «в целях усиления военной цензуры в СССР… и перевода цензуры на военный лад» учреждалась должность главного военного цензора при СНК СССР и утверждалось Положение о нем[719]. Этому предшествовала записка уполномоченного СНК СССР по охране военных тайн в печати и начальника Главлита Н.С. Садчикова начальнику Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) А.А. Лузину с проектом постановления о главном военном цензоре при СНК СССР. Автор записки ссылался на то, что во всех воюющих странах осуществляется самая строгая почтово-телеграфная цензура: англичане в 1940 г. отправили на Бермудские острова 700 цензоров, контролирующих всю поступающую в Великобританию из других стран корреспонденцию; на лондонском почтамте работало 1500 цензоров; в Германии письма не могли быть отправлены без указания адреса отправителя (он должен был лично явиться на почту и предъявить паспорт), отправитель не имел права наклеивать на письмо марку, это делалось почтовым чиновником. Говорилось также о том, что все эти мероприятия в Великобритании и Германии введены в целях борьбы с разведкой противника и исключения передачи всякого рода сведений, которые правительство считает нежелательными. Проект предусматривал цензуру писем и телеграмм. По справке Наркомсвязи ежедневно в среднем в СССР отправлялось 6 708 800 писем и 375 600 телеграмм, из которых за границу уходило 1500 телеграмм и 33 000 писем; из-за границы поступало 1000 телеграмм и 31000 писем. Для полного контроля внешних и внутренних писем и телеграмм, исходя из расчета 1 цензор на 150 писем или 600 телеграмм в день, требовалось дополнительно увеличить имевшийся штат цензоров на 41351 единицу (при неполном цензу меньшее количество цензоров)[720].

Исходя из этого, был подготовлен проект Положения о главном военном цензоре при СНК СССР и проект постановления ЦК ВКП(б), в котором новым, по сравнению с предыдущим постановлением СНК СССР и СНК РСФСР[721], было то, что заместители главного военного цензора при СНК и старшие цензоры союзных и автономных республик, краев и областей состояли на действительной военной службе и были откомандированы в распоряжение главного военного цензора при СНК СССР[722].

По Положению 1940 г. о главном военном цензоре при СНК СССР[723] цензура осуществляла две функции: охрану государственных (военных, экономических и политических) тайн и политико-идеологический контроль в произведениях печати, кино, радио, картографии, текстах пьес в печатном и рукописном виде, представленных к постановке, музеях, выставках и др., а также контроль внешней и внутренней почтовой и телеграфной переписки. При этом специально оговаривались параметры политической цензуры. Он должна была препятствовать опубликованию и распространению сведений, заключающих в себе сообщения, взгляды и идеи, направленные против социалистического строя в СССР, ВКП(б), Конституции (Основного закона) СССР и основ марксизма-ленинизма. В качестве основных направлений деятельности назывались: организация и руководство предварительной и последующей цензуры; подготовка перечней; перевод цензуры мирного времени на военное положение; изъятие политически вредной литературы; контроль за деятельностью полиграфических предприятий и доставкой сигнальных и обязательных экземпляров; разработка и издание нормативов; подготовка кадров; привлечение к ответственности лиц, нарушивших требования цензуры. Заметим, что во всяком случае, два направления деятельности были ранее не свойственны Главлиту – это явно репрессивные действия по изъятию литературы и наказанию провинившихся. Неизменным оставалось положение литературы, издаваемой Коминтерном, ЦК ВКП(б), ЦК компартий союзных республик, краевых и областных комитетов, которая освобождалась от политико-идеологической цензуры, но подвергалась предварительному просмотру для обеспечения сохранности государственных тайн[724].