Харун ар-Рашид действительно мог изменить решение.

Такое случалось... Почему бы и пе попробовать счастья?

Он кивнул головой, молча отобрал у визиря саблю, про¬

вел в шатер, приказал неграм стеречь плеиника и ушел.

Джаафар ибн Яхья погрузился в раздумье. Он раскаи¬

вался, что не уехал из Багдада, поверил, что халиф мило¬

стиво отпустил его в Хорасан. Как он обманулся! Надо

было рвать отношения, рвать немедленно, а не пытаться

их наладить. Теперь на помощь рассчитывать нечего, надо

самому попытаться вырваться отсюда! Аббаса ждет...

О дорогая, ты даже и не догадываешься, в какую западню

я попал! Зачем человеку власть? В чем смысл человече¬

ского существования? Не в том ли, чтобы жить в покое

и тишине? Разве спокойствие не есть счастье? Казалось,

близка счастливая, безмятежная пора, и вдруг...

У входа показалась приземистая фигура. Джаафар ибя

Яхья глянул на вошедшего палача и по его насупленным

бровям понял все. Будто сквозь дрему услышал слова, ко¬

торые палач мог бы и не говорить:

—      Я сказал халифу, что ты убит. Он приказал при¬

нести твою голову.

Невероятным усилием воли визирь стряхнул оцепене-

иие и властно приказал:

—      Постой!

Он пошел навстречу Масруру, не спуская глаз с сабли,

которая болталась у того на боку.

—      Что-то я хотел тебе сказать... Нет, не о пощаде...

Что решено, то решено. Ах да, вспомнил! Аббаса! Халиф

и ее намеревается казнить?

Рукоятка была совсем близко.

—      Аббаса мертва, — произнес палач.

—      Ты лжешь, негодяй!

Визирь прыгнул на Масрура, схватил саблю и в тот

же момент, глянув в округлившиеся от ужаса глаза

ферганца, понял, что тот сказал правду. Пальцы его раз¬

жались.

—      А-а-а!

Исторгнувшийся из груди крик походил на вопль

смертельно раненного животного.

Все было кончено. Жизнь утратила смысл. Джаафар

ибн Яхья склонился над плахой. Впервые в жизни глаза

визиря были влажны от слез.

—      Аббаса мертва! Убей меня, палач! Прошу тебя,

убей!

Глава LXV

ХАРУН АР-РАШИД

И ГОЛОВА ДЖААФАРА ИБН ЯХЬИ

Халиф видел, что палач лжет ему. Но оп понимал: ви¬

зирь находится в замке Вечности, и это главное. Время

для захвата Джаафара иби Яхьи было выбрано удачно.

Ни спешить, ни медлить было нельзя. Зачем было спе¬

шить? Хорошо, что визирь выпил по случаю исполнения

своих желаний, теперь с ним легче справиться. А промед¬

ление грозило тем, что он пронюхает об убийстве Аббасы,

организует защиту, позовет Бармекидов и сторонников из

Нахравана, и тогда начнется междоусобица.

Теребя бороду, Харун ар-Рашид метался по спальне,

грозил кулаком.

—      Убить! Немедленно!

Тут же кричал:

—      Нет, подождать!

Затем повторял снова:

—      Обезглавить! Конечно, обезглавить!

Коромысло весов, на которых колебались его решения,

склонялось то в одну сторону, то в другую.

На стене висел пышный ковер. Халиф внезапно оста¬

новился перед ним, тупо уставился на вытканное изрече¬

ние. Замысловатая вязь сплеталась в его сознании в

уродливую черную паутину. Медленно разматывалась она,

и халиф мог прочесть слова стихотворения:

Где же вы, индийские клинки?

Отчего врага не поразили,

Отчего вы, плану вопреки,

Кровью души нам не исцелили?

И победный золотой венец

Отчего виски не украшает?

Убивает недруга храбрец,

Только трус его не убивает.

Вошел Масрур, держа на серебряном подносе окро¬

вавленную голову. Харун ар-Рашид побледнел. С подноса

на него смотрели еще не успевшие остекленеть глаза.

—      О брат мой Джаафар! — воскликнул он с пафо¬

сом. — Не думал я, что конец твой будет таков. Ай, ай,

зачем ты не выполнил наш уговор? Помнишь: признавать

только мое право, единственное право в халифате, делать

только то, что мне угодно? А ты? Аллах знает, что возо¬

мнил ты о себе, несчастный! И вот горькие плоды... Пе¬

чально, не правда ли? И я сожалею... Но ты заслужил

свое! Ах ты, вольноотпущенник! Как посмел ты позорить

меня?

Халиф нагнулся над подносом, который палач поставил

на столик, схватил палочку черного дворева и провел по

оскаленным зубам головы: та-та-та-та — раздались звуки.

—      Ага, несчастный! Запросил прощения? Поздно! Вот

тебе, вот.!

Та-та-та-та...

У Масрура перехватило дыхание.

Неожиданно раздался стук в двери.

Глава LXVI

ПРИГОВОР СТАРЦА

—      Приветствую тебя, о эмир правоверных! Можно

войти?

У говорившего эти слова старчески дребезжал голос.

Это был шейх Исмаил.

Харун ар-Рашид подал знак палачу, подождал, пока

тот, схватив поднос, выбежал через потайной ход, и тогда

проговорил, засовывая под тахту палочку черного дерева,

словно преступник, прячущий улики.

—      И тебя приветствую, дядюшка! Рад видеть!

Шейх Исмаил был уже в опочивальне. Он вошел, не до¬

жидаясь приглашения, бессильно опустился на подушку.

Дыхание у него было с присвистом, какое бывает у стари¬

ков после быстрой ходьбы или когда они взволнованы.

Халиф поднялся.

—      Что с тобой, дядюшка?

—      О, эмир правоверных! — задыхаясь, сказал шейх

Исмаил. — Я воспользовался твоим позволением, явился

без доклада. Старший привратник пропустил меня...

—      Так и положено, дядюшка. Я приказал. Но что

же все-таки произошло? Чем ты обеспокоен? Рассказывай!

—      В городе тревожно, халиф. Бармекиды волнуются...

—      Премного тебе благодарен! — перебил старца Ха¬

рун ар-Рашид. — Я уже принял меры. Поверь, Бармеки¬

ды скоро успокоятся, все до единого, очень скоро...

Шейх Исмаил вскинул вверх руки.

—      Пощады, о эмир правоверных! Пощады! Отмени

казнь!

—      Казнь? — переспросил халиф. — Ах, ты имеешь в

виду Джаафара...

—      Да, визиря! Он должен жить! В интересах халифата!

—      Увы, дядюшка...

—      Ты убил его?! — вскричал шейх Исмаил, вскакивая

с подушки. Глаза у него засверкали, как у молодого на¬

ездника.

—      Ты не совсем прав, дядюшка, — медленно протяпул

Харун ар-Рашид, поражаясь пылкости, которую проявил

обычно невозмутимый хашимит, — визиря убила его соб¬

ственная подлость.

—      Нет, это ты убил его! Ты! — горячился шейх Исма¬

ил. — Убил достойнейшего человека!

—      Молчать! — загремел халиф, едва сдерживаясь, что¬

бы не позвать слуг и не вытолкать из замка родного дядю.

Впрочем, такой поступок опозорил бы его — он понимал

это. Голос его смягчился: — Мой визирь предал меня, дя¬

дюшка. Наказание, которое он понес, заслужено.

—      Аббаса тоже тебя предала? Куда она исчезла? А?

—      Это мое личное дело, — отрезал халиф. — Оно но

касается политики. Женщину нельзя уподоблять государ¬

ственному мужу.

—      Почему ты не отправил визиря в Хорасан, как обе¬

щал? — вопрошал шейх Исмаил. — Джаафар ибн Яхья

принес бы пользу халифату, поднял хозяйство вилайета,

способствовал бы развитию там наук и искусств.

—      Он посеял бы смуту, — медленно проговорил Харун

ар-Рашид. — Осторожность и предусмотрительность пре¬

дупреждают опасность. Рисковать Хорасаном (не приведи

аллах, если он отколется от халифата!)—чистое безумие.

—      А то, что ты сделал, не безумие? Еще хуже! Пре¬

ступление! Больше пе жди от меня ни советов, ни искрен¬