Васли и Яше удалось протолкаться к самому

столу, за которым Малыгин читал вслух ≪Вятскую

земскую газету≫.

Мужики слушали внимательно; когда Малыгин

кончил, дед Ефим спросил:

—Растолкуй ты нам Христа ради, что такое

≪манифест≫?

—Манифест —это торжественное письменное

обращение верховной власти к населению.

—A-а, значит, торжественное, —протянул

дед.—Выходит, теперь я могу говорить все, что

пожелаю?

—Можешь.

—И против урядника могу?

—И против урядника можешь. Царь разрешил.

—Чего ж тогда урядник Самсон, кая приедет

к нам, рта открыть не дает. Все ≪Молчать!≫ да

≪Молчать!≫.

—Ничего, скоро он это слово забудет,— заверил учитель.—Теперь ты имеешь право не молчать,

а говорить.

—Ну хорошо,—продолжает дед Ефим.—Вот,

положим, я хочу сказать, что у меня земли мало.

Кому я об этом скажу? Тебе, Гавриил Васильевич?

Ну, скажу, а что толку? Сможешь ты мне дать

землю? Нет. Вот то-то и оно. Право у меня есть,

а земли-то все равно нет.

—Все это так, Ефим Тихоныч. Поэтому о своих

нуждах ты не мне говори, а расскажи через газету.

—Тогда, думаешь, наше слово до самого царя

дойдет? —спросил кто-то из толпы.

—Думаю, что дойдет.

—Коли так, надо пересказать царю про все

наши нужды.

—Узнает царь про наше горе, глядишь, поможет

чем-нето...

≪Пожалуй, время огласить приговор≫,—подумал

Малыгин, достал из нагрудного кармана заготовленную

Басовым бумагу и сказал:

—Полагаю, что нужды у всех вас одинаковые,

поэтому послушайте, какой приговор вы можете

вынести и ч￡рез газету довести до сведения правительства.

Читаю: ≪Мы, крестьяне деревни Большая

Нолья Мари-Биляморской волости, прочитав Манифест

государя императора Николая Второго, пришли

к такому мнению: свобода —это хорошо. Но

чтобы она была надежной, мы посылаем такой

приговор: пункт первый —хозяином земли должен

быть трудовой народ, а налоги платить по доходам,

получаемым с хозяйства...≫

Малыгин один за другим прочитал все пункты,

написанные совместно с Басовым. Выдержал паузу,

давая мужикам время обдумать услышанное, потом

обратился к деду Ефиму:

—Ну как, Ефим Тихоныч, согласен ты с таким

приговором?

Дед Ефим подошел к столу, повернулся к односельчанам:

—Если бы хоть что-нибудь из этого приговора

исполнилось, я бы порадовался, что живу на свете

восьмой десяток и что довелось-таки хоть перед

смертью увидеть какие-то перемены к лучшему.

—Значит, согласен? —переспросил Малыгин.— Тогда подпишись под этой бумагой.

—Что ж, под такой бумагой, Гавриил Васильевич,

приложу руку с дорогой душой.

После деда Ефима под приговором подписалось

еще человек тридцать.

Все собравшиеся с интересом поглядывают на

самого богатого в деревне мужика Сидыр Сапана,

что он станет делать, подпишется под приговором

или нет. Тот топчется у окна, молча наблюдает

за тем, что происходит в караулке.

Наконец дед Ефим не выдержал:

—Сапан, а ты что же? Или не хочешь руку приложить?

Сидыр Сапан замялся:

—Подожду пока. Мне не к спеху. Мой отец,

бывало, говаривал: ≪Была бы шея, хомут найдется≫.

—Что за загадки ты, сосед, тут загадываешь ?—нахмурился дед Ефим.—Говори яснее, не виляй.

—Куда уж яснее? Вот вы хотите изничтожить

урядников. Кто же тогда станет следить за порядком

в деревне?

—Сам народ,—ответил ему Малыгин.

—А кто заставит таких, как Кузьма, платить

долги? —не унимается Сидыр Сапан.

—Чего его заставлять? Он сам уплатит.

—Уплатит он, как бы не так! Он еще в прошлом

году взял у меня два пуда муки, до сих пор

не отдал, все только обещается. Сказать бы уряднику,

тот живо заставил бы его вернуть долг, да*

сердце у меня доброе, жалко мне Кузьму, все-

таки сосед.

—Знаем мы твое доброе сердце! —крикнула

женщина из толпы.—Нынешней весной у Петровой

снохи последнюю телку со двора свел. Тебе-

то, конечно, нужен урядник! Чтобы твое толстое

брюхо оберегать и стеречь твое добро! Сколько

у тебя хлеба? Скирды по десять лет стоят нетронутые,

а мы без хлеба сидим. Мужики! Чего рты

разинули? Подписывайте скорее эту бумагу! Бумага

правильная. Может, вправду царь нас услышит,

приструнит Самсона-урядника, отщиплет нам от Са-

панова каравая хоть краюшку!

Сходка окончилась, все разошлись по домам.

В караулке остались Малыгин, дед Ефим да Васли

с Яшей.

Учитель пересчитал подписи под приговором:

—Сорок семь.

—Мало,—покачал головой дед Ефим.—В деревне

больше сотни мужиков. Надо пойти по домам,

собрать еще подписей.

Малыгин сказал:

—Дельная мысль. Мосолов, Гужавин, возьмите

с собой кого-нибудь из деревенских парней и идите

по домам. Может, кто еще надумает подписаться.

Втроем —Васли, Яша и Микал —пошли по

деревне.

На улице ни души, с неба сеется мелкий дождь.

В конце деревни показался всадник. Проскакал

по улице, ребята проводили его взглядом: это был

урядник Самсон.

Переходя из дома в дом, ребята собрали еще

более тридцати подписей.

Когда подошли к дому Сидыр Сапана, Микал

спросил:

—К Сидыр Сапану зайдем?

Васли пожал плечами.

—Зачем? Он ведь был на сходке, сами слышали,

что он говорил.

Но Сидыр Сапан уже заметил ребят, открыл

окно, спросил недовольным голосом:

—Эй, вы! Чего под окнами торчите?

—Дядя Сапан, мы подписи собираем,—ответил

Микал.

—Какие подписи? A-а, на бумаге с приговором?

Ну, тогда, заходите в дом, заходите. Дайте-ка

я взгляну, кто там подписался.

—Сам-то подпишешься? —настороженно спросил

Васли.

—Ишь ты какой нетерпеливый! —Сидыр Сапан

бросил на парня злобный взгляд.—Сказал, сначала

посмотрю, кто подписался, тогда решу. Идите в избу.

—Дядя Сапан, ваш Шемёч не спущен с цепи?

—с опаской спросил Микал, зная злой нрав

Сапанова кобеля.

—Привязан, не бойся,—ответил Сидыр Сапан

и захлопнул окно.

Ребята вошли во двор, увидели под навесом

оседланную лошадь и поняли, что урядник завернул

к Сидыр Сапану.

—Яша, давай сделаем так,—предложил Васли,

отдавая Гужавину три листочка с подписями и

оставив себе лишь текст приговора.—Ты с этими

бумагами подожди на улице, мы с Микалом войдем

в дом. Если понадобится, я тебя позову.

Яша все понял. Он кивнул, вышел на улицу

и притаился под окном.

Васли и Микал поднялись на крыльцо.

Хозяин распахнул дверь в сени, пригласил:

—Входите, входите, ребятишки. Где же ваш

третий приятель?

Васли увидел, что посреди избы стоит, покачиваясь

на нетвердых ногах, урядник.

Незаметно мигнув Микалу, Васли ответил:

—Да у него живот схватило. Он в хлев з а шел.

Урядник уставился на Васли мутным, пьяным

взглядом.

—Это вы, значит, щенки, с бумагами по деревне

шляетесь? Я вам покажу, как народ мутить!

Он сжал огромные кулачищи, но тут вмешался

Сидыр Сапан:

—Самсон Емельяныч, ну что ты зря кричишь на

ребят? Они ни в чем не виноваты. Вот те, кто

подписался под этой богомерзкой бумагой... Теперь

они в твоих руках, Самсон Емельяныч.

—Подавай сюда бумагу! —рявкнул урядник.

—Какую бумагу, господин урядник? —Васли

сделал удивленное лицо.

—Приговор! Подписи!

—A-а, приговор сходки? Он у нашего товарища

остался. Подождите, он сейчас придет.

Пока Васли заговаривал зубы уряднику, Микал

подошел к окну и сделал знак Гужавину. Яша бегом

припустил вдоль улицы.