Низкий усталый голос произнес:

– Бодрю, Дезире.

Среди присутствующих послышался шепот. Председатель продолжал:

– Бодрю? Дезире? А! Новая метаморфоза. Это, кажется, уже восьмое имя, которым вы называетесь и которое, конечно, вымышлено, как и все остальные. Мы будем придерживаться, с вашего позволения, фамилии Люпен, под которой вы более известны.

Сделав несколько заметок, председатель продолжал:

– Три года назад вы неожиданно выплыли из неизвестной среды, называясь Арсеном Люпеном. Все данные, которые мы имеем о вас до этого появления, скорее всего, являются лишь предположениями. Возможно, что некий Роста, работавший восемь лет назад с фокусником Диксоном, был не кто иной, как Арсен Люпен. Вероятно также, что русский студент, посещавший шесть лет назад лабораторию в госпитале Святого Людовика и нередко удивлявший своего учителя смелостью опытов по кожным болезням, был тот же самый Арсен Люпен. Он же, по-видимому, фигурировал в Париже в качестве мастера японской борьбы. Наконец, человек, спасший стольких людей через слуховое окно на благотворительном базаре, а после их обокравший, – был, возможно, опять-таки Арсеном Люпеном.

После короткой паузы председатель спросил:

– Признаете ли вы все эти факты?

Во время речи обвиняемый стоял сгорбившись и переминаясь с ноги на ногу. Небо стало светлеть после непогоды. Теперь можно было различить необычайную худобу арестованного, его впалые щеки, резко выдающиеся скулы, лицо землистого цвета, испещренное красными пятнами и обрамленное неровной и редкой бородой. Пребывание в тюрьме состарило и истомило его.

Казалось, он даже не слышал вопроса. После того как председатель повторил его дважды, обвиняемый поднял глаза и, сделав над собой огромное усилие, пробормотал:

– Бодрю… Дезире.

– Я не понимаю вашей системы защиты, Арсен Люпен, – сказал председатель. – Если вы хотите разыгрывать роль безответственного глупца, воля ваша. Я же приступаю к делу, не обращая внимания на ваши фантазии.

Затем он перешел к подробностям краж, мошенничеств и подлогов Арсена Люпена. Время от времени он обращался с вопросом к обвиняемому, который или бормотал что-то бессвязное, или же вовсе молчал.

Начался допрос свидетелей. После нескольких ничтожных показаний был вызван Ганимар. Сразу пробудился общий интерес. Вначале старый сыщик немного разочаровал аудиторию. Не то чтобы он был смущен – ведь он не в первый раз присутствовал на суде, – но казалось, что Ганимар обеспокоен и чувствует себя не в своей тарелке. Он посматривал на обвиняемого с явным недоумением. Однако он рассказал все события, в которых сам принимал участие: преследование Арсена Люпена по всей Европе, арест и их прибытие в Америку. Публика жадно слушала Ганимара, как будто это был рассказ о романических любовных приключениях. В конце монолога, передавая свои разговоры с Арсеном Люпеном, сыщик два раза неожиданно останавливался, обнаруживая странную рассеянность и нерешительность. Стало ясно, что его преследует какая-то посторонняя мысль.

– Если вам нездоровится, не лучше ли прервать показания? – спросил председатель.

– О нет, нет, дело в том…

Ганимар замолчал, пристально вглядываясь в арестованного.

– Я прошу дозволения взглянуть на Люпена вблизи, – сказал он. – Здесь кроется какая-то загадка, которую надо выяснить.

Он подошел к подсудимому, еще раз внимательно оглядел его, потом вернулся на свое место и произнес торжественным голосом:

– Господин председатель! Я утверждаю, что находящийся здесь человек – не Арсен Люпен.

Воцарилось глубокое молчание.

– Что вы говорите? – воскликнул вконец растерявшийся председатель.

– На первый взгляд, пожалуй, можно ошибиться. Признаюсь, сходство действительно существует, но достаточно обратить внимание на нос, рот, волосы, цвет кожи… Конечно, это не Арсен Люпен. В особенности глаза… Разве у Люпена глаза алкоголика?

– Позвольте, позвольте! В чем же дело? Что вы подозреваете, свидетель?

– Я и сам не знаю. Думаю, что вместо себя Люпен подсунул кого-то другого. Возможно, это его сообщник.

Председатель велел вызвать судебного следователя, директора Санте и сторожей, а затем объявил перерыв. При возобновлении заседания, во время очной ставки Бувье, директора и обвиняемого, выяснилось, что между Арсеном Люпеном и подсудимым почти не было сходства.

– Но в таком случае кто же этот человек? И как он попал в руки правосудия?

Ввели двух сторожей из тюрьмы Санте, и – непонятное противоречие! – они признали арестанта, за которым следили по очереди. Председатель вздохнул свободнее.

– Да-да, – подтвердил один из сторожей, – это, конечно, Люпен.

– Вы не сомневаетесь?

– Нет, хотя я мало его видел. Мне сдали его вечером, а с тех пор прошло целых два месяца, и он все лежал на кровати лицом к стене.

– А два месяца назад?

– Тогда он не сидел в камере номер двадцать четыре.

– В таком случае мы имеем дело с подлогом, совершившимся два месяца назад.

В полном недоумении председатель обратился к подсудимому и сказал ободряющим, ласковым тоном:

– Послушайте, обвиняемый, не могли бы вы объяснить, как и когда попали в руки правосудия?

В ходе искусного допроса из него удалось вытянуть несколько фраз, из которых выяснилось следующее. Два месяца назад после уличной схватки подсудимого привели в полицейское бюро, где он провел ночь, а утром выпустили. В карманах у него было лишь несколько медных монет. Когда обвиняемый проходил через двор, два сторожа схватили его за руки и посадили в арестантскую карету. С тех пор он жил в камере номер двадцать четыре… Кормили там хорошо… спать было недурно… и он не протестовал…

Все это казалось правдоподобным. Председатель отложил дело до следующей сессии для пополнения следственных данных. Списки заключенных под стражу подтвердили все факты. Действительно, за восемь недель до суда некий Дезире Бодрю ночевал в полиции. Освобожденный на следующий день, он оставил участок в два часа пополудни. В этот же самый день, в два часа, Арсен Люпен, допрошенный в последний раз, вышел из следственной камеры. Итак, сторожа ошиблись? Или, введенные в заблуждение некоторым сходством, перепутали невинного человека с прежним арестантом? Был ли этот трюк придуман заранее? Но тогда каким чудом удался план Люпена, целиком основанный на случайных встречах и чудовищных судебных оплошностях?

Дезире Бодрю отправили в антропометрическое бюро[5]: там не нашлось мерки, соответствующей его приметам. Но полиция вскоре напала на его след. Бодрю жил милостыней, ночуя в лачугах тряпичников, разбросанных у городской заставы. Год назад он пропал. Сманил ли его Арсен Люпен, сделав своим сообщником? Это ничем не подтверждалось. Впрочем, в любом случае история бегства знаменитого грабителя оставалась загадкой. Из двадцати гипотез, которыми можно было объяснить таинственное исчезновение, ни одна не выдерживала критики. Только факт побега оставался вне всяких сомнений. Развязка вполне оправдывала горделивые слова Арсена Люпена: «Я не буду присутствовать на своем процессе».

Спустя месяц самых тщательных розысков происшествие все еще оставалось тайной. Однако нельзя же было бесконечно держать несчастного Бодрю в заключении. Против него не было никаких улик, и он был освобожден без суда, хотя и оставлен под надзором полиции. Эту мысль подал Ганимар. По его мнению, здесь не было ни случайности, ни сообщничества. Бодрю стал простым орудием в искусных руках Арсена Люпена. Если Бодрю окажется на свободе, через него можно будет добраться и до Люпена или кого-нибудь из шайки.

Ганимару дали в помощь двух сыщиков, и в одно туманное январское утро двери тюрьмы открылись перед Дезире Бодрю. Сначала могло показаться, что он находится в большом замешательстве и бесцельно бредет по дороге. Но затем он направился к улицам Санте и Сен-Жак. У лавки старьевщика он снял куртку, продал свой жилет за несколько су и, надев верхнюю одежду, пошел дальше. После Бодрю перешел Сену по мосту. Вскоре его обогнал омнибус, следующий по маршруту Монмартр – Сен-Мишель. Он хотел сесть в него, но в экипаже не было свободных мест. Немного подумав, Бодрю вошел в станционный зал.