Боже мой, уже кто-то стучится!..
Павло Павлович. Погоди отпирать! Спроси, кто там… Если будут говорить про хлеб или про зерно — слышишь: про хлеб или про зерно, — и на порог не пускай! Не надо! Гони от дверей! Это условный знак! Гони — и все тут!
Мотря Терентьевна. А ну как немцы?
Павло Павлович. Проси!
Мотря Терентьевна. Курей надо подальше ховать…
Снова стук в дверь.
Сейчас, сейчас! Стучатся, как в свой дом, — вот люди… (Идет в сени.)
Слышен какой-то разговор. Входит Максим, за ним Мотря Терентьевна.
Максим. Доброго здоровья. Из этого окна немного свет пробивается, завесьте чем-нибудь…
Мотря Терентьевна. Я думала, что немец! Спрашиваю: "Кто там?" — а товарищ директор меня по-немецкому — чистый немец. Так душа и похолодела… Слава тебе господи, немцев, выходит, прогнали… Там, сдается, еще кто-то с вами стоял?
Максим. Павло Павлович, Свирид Гаврилович не был? Может, случайно заходил, скажите, пожалуйста?
Павло Павлович. Такой революционер стал! Взрывает домну. С час тому назад слышали взрыв?
Максим. Его дом горит…
Мотря Терентьевна. Ой, горюшко!
Павло Павлович. Ай-ай-ай! Бедные птички! Таких птичек лишиться!
Максим. Павло Павлович, вы дали согласие на квартиру для явок?..
Павло Павлович. А как же, дал! Так и условились: если кто постучит и спросит про хлеб или про зерно, тех пускать и направлять дальше… Для революции, может, и моя копейка не будет щербата!
Мотря Терентьевна. О чем вы говорите, не постигну?
Павло Павлович. Тебя не касается, Мотря…
Максим. Простите, ошибаетесь! Мы, хозяйка, договорились с Павло Павловичем так: к вам на квартиру при немцах будут приходить советские люди, а вы их укроете, направите дальше, куда надо будет.
Мотря Терентьевна. Ой боженька мой, вот страхи! У меня аж ноги дрожат…
Павло Павлович. Вот слезливая баба! Максим Иванович, вы не смотрите на нее, известное дело — баба… Да постой, не плачь, еще где эти немцы-то, у черта лысого?!
Максим. Немцы, Павло Павлович, уже здесь. Заняли Крамово. Наши отступили.
Павло Павлович. Да что вы говорите!..
Максим. Немцы вместе с итальянцами. Идут уже обыски, может, раненых кто укрывает или оружие…
Мотря Терентьевна(крестится). Боже, отведи от Колн моего эту напасть!
Максим. Я пришлю к вам человека, он вам скажет, как говорить и куда переправлять товарищей, которые придут ил явку…
Павло Павлович. Так говорите, дорогой Максим Иванович, что мы уже очутились под немцами? Что хозяин у нас германская армия?
Максим. Не хозяин, а временный захватчик.
Павло Павлович(сменив тон). Знаешь что, добрый человек, иди ты отсюда помаленьку-потихоньку, чтобы тебя не убивали в моей квартире, чтобы совесть моя была чиста…
Максим. Я не понимаю вас, Павло Павлович.
Павло Павлович. Слушай, Максим, паном ты был вчера, при Советской власти, а сейчас ты — вот: тьфу! И зря не уехал вместе с вашими…
Максим (пристально посмотрел). Ишь ты, что у вас за пазухой лежало!.. Уверены, что Советской власти — конец? Ну что ж, спасибо на таком слове…
Павло Павлович. Не за что…
Максим (сурово). Помолчите, когда я говорю! К вам зайдет наш товарищ и пробудет до вечера. Он будет направлять всех, кто придет на явку, в другое место. Вы мне за него отвечаете головой!
Павло Павлович. Никого и на порог не пущу!
Максим. Пустите! (Уходит.)
Мотря Терентьевна. Не иначе страшный суд наступает.
Павло Павлович. Замкни дверь и никому не отпирай! Если мы хоть одного сюда пустим — прощайся с жизнью! Нашли себе явку — у порядочного человека!
Мотря Терентьевна. А зачем ты соглашался — сам виноват.
Павло Павлович. Не понимаешь политики, так молчи! Иди скорей, запри.
Мотря Терентьевна. Теперь — скорей, а ну, как они нам бомбу кинут?.. (Выходит.)
Павло Павлович. Покрепче запри. На засов!..
Слышно, как вскрикнула Мотря Терентьевна, заголосила.
Не пускай никого! Вытолкай за дверь!
На пороге Мотря Терентьевна, руки в крови.
Господи боже мой, кого ты впустила?!
Мотря Терентьевна. Воды! Йоду!.. Холстина в сундуке…
Павло Павлович. Одурела! Вытолкай за дверь! Тут не лазарет!
Мотря Терентьевна(идет прямо на Павло Павловича). Зараз же давай йоду, а то убью… Ну! Павло Павлович. Рехнулась, что ли?
Мотря Терентьевна сбрасывает покрывало с кровати, выходит в сени, возвращается, ведя раненого Колю, укладывает его на кровать.
Коля?! Ты?
Коля. Ничего, мне не больно… Это перевязка намокла. Я ждал, когда уйдет от вас Максим Иванович… Малость полежу, и все обойдется… Мама, ты не волнуйся… Я только до вечера.
Мотря Терентьевна перевязывает.
Павло Павлович. Тебя сюда кто-нибудь послал?!
Коля. А что же вы думали — я сам к вам пойду?.. Максим приказал… Ой!
Мотря Терентьевна(перевязывает). Сыночек мой! Золотой сыночек! Пускай меня убьют разом с тобой!
Коля. Мама, замкните дверь. Ой! Открывайте только на пароль…
Павло Павлович. Знаешь что, сын?.. Мы тебя выведем потихоньку, иди себе с богом… Раз от меня отрекся, то и я не хочу. Полежишь в садике, на травке, тогда на наш дом подозрения не падет…
Мотря Терентьевна. Душегуб! Убийца! Задуши сына собственными руками! Выгоняй его, выталкивай, выкидывай на улицу! Пускай подохнет у отцовского дома! А я людей покличу — глядите, люди, на проклятого отца! Побейте его камнями, спалите его дом, да будет проклят его след, и его дыхание, и его голос!
Павло Павлович. Тю, глупая! Ты такая, что и в самом деле дом сожжешь! Разве в саду у нас плохо? И ему самому там безопаснее — в доме сразу поймают, да еще и раненого…
Коля. Мама, вы не волнуйтесь. Ой! До вечера никуда не пойду. Я должен предупредить тех, кто сюда зайдет, не зная души моего бывшего отца… Эх говорил им, не послушали…
Павло Павлович. Пошипи мне, пошипи! Я тебя с твоей дурой-матерью вместе в память приведу!
Коля. Мама, кто-то стучит… Не открывайте без пароля…
Мотря Терентьевна. Сейчас, Коленька…
Павло Павлович. Не смей никого пускать. В этом доме — я хозяин!
Мотря Терентьевна. Пусти! Отойди от порога! (Отталкивает Павло Павловича, выходит.)
Короткая пауза. Вбегает Дуся.
Дуся (не обращая ни на кого внимания, бросается к Коле). Коля! Это правда! Ты ранен? Я не поверила, честное слово, не поверила, пока мне сам Максим Иванович не сказал!..
Коля. Максим Иванович знает, что ты пошла сюда?
Дуся. Он позволил. Сказал только, чтобы ненадолго. Такой ужас творится на улицах! Немцы прошли, теперь идут итальянцы… Моего Хому Мартыновича схватили у вокзала, он не поспел на поезд… И Надюша с ним вместе была. Повели обоих… Не знаю, что это делается… Дома горят. Кто пройдет по улице — стреляют…
Коля. Наклонись ко мне.
Дуся наклоняется.
Всех посылай в наше убежище, в шахте, знаешь?
Дуся. Ладно.
