Гапка. Водь как же они кохались-миловались! Усядутся, бывало, в садочке, яблони цветут, пчелы гудут, а они себе потихоньку поют… (И запела.)
Ой, у полі вітер віє,
А жита половіють,
А козак дівчину та вірненько любить,
А займати не сміє…
Устин. Тсс-с, баба, воешь, как на пожарище!
Гапка. Эх, возвернулся, а Варка за Середенком уже пять годов…
Устин. А сколько ждала? Проходу не было — каторжникова да каторжникова. А как пришло известие, что Лавро помер, так и вовсе растерялась, спасибо, хоть Середенко взял…
Гапка. За это-то спасибо они и жили — ни детей, ни согласия, — все будто Лавро стоит посреди ихней хаты. И сколько она глумления приняла!
Устин. Небеспременно, говорит, возвернусь. А вчера, как вошел во двор, словно с того света, и опять вот так усмехается — разве я вам не говорил? Хата, наша стоит — опаленная, лист на деревах обгорел, рука у меня перебита, знал, говорю, сынок, что придешь. Тут деники тебя добре искали, в печенках ты у них, на нашу голову…
Две женщины ведут через двор дряхлого деда.
Дед. Как тут в лазарет-то пройти?
Женщина. Деда поранило, видали вы!
Вторая женщина. Жито в клуне молотили цепом, а пуля как свистнет!
Устин. Ведите на перевязку.
Дед. Генерал меня на турецкой войне учил… Возьми, говорит, пороху солдатского, возьми земли святой, слюной замеси да на рану клади… (Уходит с женщинами.)
Гапка. Еще бы, из пушек бьют, а у Лавра ни одной, голыми руками отбиваются… И лазарета нема, только клуня…
Устин. В барском дворце лазарет устроим — лежите себе, как паны! Дай только войну одолеть…
Гапка. Голыми ж руками отбиваются… Пули свистят, скотина ревет…
Устин. А мы в штабе сидим, в самом центре, — пошли наши в гору, баба…
Гапка. По двое на одну веревку!
Устин. Небеспременно, говорит, возвернусь. Это тебе не я и не ты, Гапко, это старой Мамаихи корень… Как огонь пылает…
Мамаиха входит, несет полотно, худая, костлявая, босая.
Мамаиха. Пули из этой трещотки — нешто их остановишь. Человека насквозь пробивают, полон овин пораненных, фершала водой уж отливали, а вы тут сидите сложа руки!
Устин. Дак страшно и подойти к овину, такой стон стоит…
Мамаиха. А ты не сиди, людей спасай, коли ружья не удержать!
Гапка. Да я, мама, знамя вышиваю Лавру… Чтоб горело, говорит, как солнце… За нитками цветными набегалась.
Мамаиха. Крови там — словно воды, заговаривала, заговаривала — все льется. Егор Иванович прибежал, фершалу помогает — чужой человек, а с ним все легче.
Устин. Лавро погнал еще и кавалерию, остались одни раненые да старики…
Гапка. Ой горюшко, как они бьют, село спалят, людей истребят, к чему было ввязываться?!.
Мамаиха. Дела полны руки — полотна дай, кипятку принеси, полный лазарет, вот и Иванца притащили, как решето, пробитый…
Гапка. Иванца притащили?! Как попомню, что и Лавро дерется… А обед перестоится.
Мамаиха. У Лавра теперь такое хозяйство, со всем надо управиться, за веем углядеть, полотна не наготовишься. (Уходит.)
Гапка. Много вышьешь на этих посиделках… (Уходит.)
Устин (один). Село окружили, бьют и бьют, не убежишь, не спрячешься… (Вдруг отшатывается.) Ну шмель, чистый тебе шмель, а не пуля!
Пасечник (подползает). Бог в помощь, со вторничком вас.
Пасечничиха(идет, накрыв голову корытом). Насилу дошли…
Устин. Что скажете, люди добрые?
Пасечничиха(из-под корыта). А то скажем, что хватит биться!
Пасечник. Снаряд упал возле насеки. Ульи разбил, поопрокидывал. Пчелы, как слепые, со злости.
Пасечничиха. Еще и тын с горшками повалил, куры разлетелись, долго ль еще терпеть, я вас спрашиваю?
Пасечник. Надо кончать сражение. С четырнадцатого года к хозяйству не подступиться.
Пасечничиха. Да я им сама пушки переверну! Еще корову, того гляди, подстрелят! Пули падают, как град!
Устин. Не кричите, тетка и сваха.
Пасечничиха. Плевала я на вас, душегубы! То одни Середенко был, а тут еще твой Лавро объявился. Его и каторга не принимает, его и Сибирь…
Пасечник. Кончайте сражение!
Мамаиха (появляется). Чего вы шумите? Дела полны руки, а они с горшками да пчелами. Ведь это за вас Лавро на каторге сидел, за вас кровь народная льется!
Пасечничиха. Зовите сюда вашего Лавра, я ему в глаза плюну…
Мамаиха. Люди насквозь, как решето, светятся, Лавро в степи сражается, дела полны руки…
Устин. Не плюйте, сваха, в колодец, говорю я вам!..
Мамаиха. Слушайте, люди, старше меня в селе нет, я вам и детям вашим пупы резала, испуг выливала, кровь заговаривала. Коропы с моей руки Молоко дают и телятся, хозяйство идет, муж не бьет — все в моей руке! И скажу вам… Эю война народная! Она боту угодна!
Пасечничиха(испуганно). Знаем, а то как же…
Роман (входит с узелком). Дедушка Устин, как тут на войну пройти?
Устин. Убьют тебя ни за что ни про что!
Роман. Мама послала отцу доесть, а то, как знать, сколько ему воевать еще.
Мамаиха. Ты чей, хлопец?
Пасечничиха. Это Роман Иванца.
Мамаиха (берет узелок). Беги, Роман, к маме и скажи ей, пускай сполох ударит. Егор Иванович, скажешь, велел звонить на пожар, и так, страха ради, беги…
Роман. Да колокольня заперта…
Мамаиха.
Пускай мама сполох бьет…
Хлопец — рысцой.
В клуне стон: "Ой, ой, матушки!"
Пускай мама звонит…
Устин. А батько не голодный, в лазарете лежит.
Пасечничиха. Есть и пораненные?! А Грицька, моего зятя, не видали?
Мамаиха. Пока нет, а может, и увидим…
Пасечничиха. Ой, горюшко ты мое, горюшко, и за что ж на людей такая напасть?! Долго ли они будут воевать? Уже к лесочку подошли, а те все бьют… И мой зять Грицько в самом огне, отблагодарю, кричит, деник за шомпола!
Мамаиха. Неси-ка полотна белого, чистого да мягкого, кровь еще не остановилась, горе не кончилось, слышишь? Корыто в лазарет отдай.
Пасечничиха. Иду, матушка моя, иду. Дай боже здоровья вам за все ваши заботы. А я глупа была, глупа была… (Ушла.)
Мамаиха. Ты, Устин, соломы свежей принеси в клуню, людей не на что класть.
Устин. Новый начальник штаба… Как же мне с одной рукой-то? (Уходит.)
Пасечник. Может, и мне пойти домой, не мое это дело, моя хата с краю…
Мамаиха. Зачем же ты, мил человек, добро кума своего прятал, если твоя хата с краю?
Пасечник. Какое добро?
Мамаиха. Да хоть бы ту трещотку, что людей бьет!.. Пулемет!
Пасечник. О господи!..
Егор Иванович(входит). Настоящий лазарет. Спасибо, бабушка Мамаиха, порядок вы навели. Назначаю вас комиссаром лазарета.
Мамаиха. Спасибо на добром слове.
Пасечник. Дак я уж пойду…
Мамаиха. Вот, Егор Иванович, у него добро лежит, а Лавру стрелять не из чего.
Пасечник. Нету у меня никакого оружия…
Мамаиха. А в леваде?
Пасечник. Дак это ж не мое. Кум себе пулемет купил и у меня поставил.
Егор Иванович. А вы его одолжите нам на денек.
