— Всё нормально. Помощь не нужна. Спасибо. Мне нужно просто свыкнуться, что реальность порой не так дерьмова, как хотелось бы.

Продумав каждое слово, Вероника ответила:

— А тебе хотелось бы дерьмовой реальности? А мне вот думалось, что люди склонны наоборот искать менее дерьмовые варианты. Впрочем, конечно же, у каждого свои предпочтения и свой подход к реальности. Если она вообще есть, реальность. Да и вообще, свыкнуться можно с чем угодно, было бы зачем…

— В дерьме находиться привычнее, всё отлажено до мелочей. Не приходиться искать смысла в поступках людей. Проще объяснить, почему человек делает гадость, а не наоборот. Как-то непривычно, когда к тебе хорошо относятся. Приходится искать смысл. — писал Алекс.

— Искать смысл? Зачем, Алекс? Мало ли причин? Гадость делают, потому, что это просто. Хорошее, потому что в этот раз выбор был таким. И всё! К чему искать скрытые мотивы и механизмы поведения? А если ты вообще ничего за поступками искать не будешь, то будет намного проще. Люди редко задумываются над причинами своих действий. Так проще. Ты же знаешь, что думать много вредно. Меня уже научили не думать. И всё же, как жизнь-то?

Когда Вероника писала, что её научили не думать, в памяти закопошились истории о её попытках анализировать и предсказывать поведение Александровского. Увы, все попытки были обречены на провал, и к сожалению, количество так и не перешло в качество. Но одно Вероника усвоила на 100 % — меньше знаешь, меньше думаешь — крепче спишь, лучше живешь, с большим аппетитом ешь. Сейчас же Вероника чувствовала, что события изменяются. Она не пыталась их контролировать, она наблюдала и видела, что уже всё иначе. Та, казалось, крепкая эмоциональная связь с Алексом рвалась на глазах, как тоненькая ниточка. Макс отдалился, игнорируя любые сообщения и попытки встретиться. Несколько дней назад Вероника предложила Александровскому заехать в гости, чтобы потолковать за кружечкой чего-нибудь о книге, и он согласился, но пока подтверждения субботней беседы не было. Вероника уже видела трещины, разрывающие почти сложившуюся мозаику событий. Всё рушилось. В памяти снова и снова всплывали слова Ольги. Она предупреждала: «Ему не сложно манипулировать людьми. Его забавляет дергать кукол за веревочки. Ты должна быть готова. Мне надо тебе ещё очень многому научить». Когда учиться? Когда все рушиться? Когда, казалось бы, новые гармоничные полные взаимопонимания отношения просто оказываются очередной иллюзией? Какой теперь смысл учиться? Вероника поняла, что снова создала очередную иллюзию нужности, возникающую при сбое процессора. Как это всё было знакомо. Когда-то она написала короткую заметку в своём сетевом дневнике заметку «Иллюзия нужности, возникающая при сбое процессора». Она хотела, чтобы Макс, если он читает её заметки, понял, что она писала о нём и для него. И ей хотелось, чтобы и Алекс прочитал её, правда теперь на фоне происходящего сама эта идея казалась глупой.

После некоторого молчания Бешеный ответил:

— Жизнь? Ну, как очень просто. Игла в яйце, яйцо в зайце, а заяц в шоке.

— А если честно?

— Не знаю с чего начать. Почему люди, с которыми я работал, кажутся мне асексуальными? Но стоило нам встретиться вне работы и вот уже три дня я не ночую дома.

Опять. Вот спрашивается, почему всегда одно и то же? Почему всегда так? Хотя, какая теперь разница почему? Теперь, мадам, берите новую цель. Откуда такие резкие перемены? А может быть, она просто придала слишком много значения пустой сетевой болтовне? Собравшись с мыслями, Вероника ответила:

— Это достаточно просто. На работе возникают обычные защитные реакции, простые и доступные каждому. А когда ты встречаешься с людьми вне работы — это совсем другое дело.

— Дело в том, что это я знаю. Но какой-то внутренний блок ещё не сломался. Я просто не ожидал внимания к себе. Она вела себя так, будто я ей вовсе не интересен и даже говорила обо мне разные гадости.

Вероника закрыла глаза. Снова ошибка. Иллюзия, созданная ею совершенно бездумно. Так чего же теперь расстраиваться? Да и чего она хотела? «Что я хотела в свои тридцать с чем-то там? Странно, что мы вообще нашли общий язык, несмотря на разницу в возрасте. — Думала Ника. — Хотя, у меня и с Максом тоже есть разница в возрасте, но это другое дело. И ещё странно, что ещё вчера все было совершенно иначе. И я могу точно сказать, что была не фантазия и не иллюзия. А реальность. Самая что ни на есть настоящая реальность. Ага, только вот теперь она приобрела привычные черты. Или как сказал бы Алекс, она стала привычно дерьмовой».

Вероника знала, что на сейчас раз добыча упущена, но не сдавалась:

— А почему ты не ожидал интереса к себе? Ты очень интересный с потрясающим чувством юмора молодой человек, что удивительного в том, что ты нравишься девушкам? Или ты думаешь, что такие как ты не могут нравится?

Фадеева чувствовала, что все проиграно, но, не смотря на это, рискнула зайти с козырного туза. Все равно терять было уже нечего. Она начинала верить в теории Ольги и возможности Макса влиять на других. Может это и было совпадение, только уж какое-то чудесное. Уж слишком все было странно. Происходящее почему-то подтверждало теорию Котовой. Веронике показалось, что все же ещё есть шанс, пусть один из тысячи, но есть. Но ей показалось. Полученное через пару минут сообщение от Макса подтвердило худшие предположения:

— Суббота отменяется, не могу. — писал Макс. — Я вообще сейчас очень-очень занят. Мне некогда. Очень много работы. ДИКО ИЗВИНЯЮСЬ.

Вероника уставилась в монитор. Следом пришло сообщение от Алекса:

— А что ты во мне нашла? Потянуло на молодых? Или это комплекс мамочки? Или что?

Вот те раз! Ответ Макса был вполне предсказуем, хотя она надеялась на встречу, но вот сообщение Алекса удивило. Очень поразило и сильно обидело. Вероника подумала, что если все рушится, то лучше пусть сейчас, когда она знает об этом. Пока она размышляла, чтобы ответить на оба сообщения, Алекс написал снова:

— Я, конечно, сейчас бестактность скажу, но мне кажется, что вы заполняете пробелы в личной жизни сетевым общением.

— Ты судишь по информации на странице?

— Не совсем. Я наблюдал за вами, в принципе, как и за всеми. Да и страница очень красноречива.

— Красноречива? В смысле, что на ней нет информации о личной жизни? А есть только что-то о моих увлечениях, да и то не всех? И сетевое общение — это не заполнение пробелов. Их в моей жизни нет.

— Да что-то не похоже, что их нет. А может быть, все же страдаете от «комплекса мамочки»?

— Нет. Вот уж чем, а «комплексом мамочки» не страдаю точно и очень сильно не люблю тех, кто страдает.

— И что теперь? Будете обижаться, как маленькая девочка?

Веронике показалось, что Алекс чувствует превосходство, хотя сам бы он никогда не додумался до вопросов про «комплекс мамочки», в этом ему явно кто-то помог. Может быть, как раз так прекрасная особа, так внезапно возникшая на горизонте. Внимательно изучив изменения на странице Алекса, Вероника отметила появление пары сообщений на стене от некоей Анастасии. Страница этой яркой блондинки была закрыта, но главную информацию она смогла получить: возраст примерно такой же как у Алекса, студентка факультета психологии, год окончания 2013. Отлично. Все встало на свои места. Видимо, Алекс рассказал этой удивительно умной блондинке об их общении, а та в свою очередь выдвинула идею о наличии «комплекса мамочки» у взрослой женщины, которая флиртует в сети с молодым парнем. Сложно противостоять психологам, особенно, когда это только лишь ещё студенты, высказывающие свое мнение безапелляционно, как истину. Многие студенты психфака уже с первого курса считают, что они знают все и про всех. Они уверены, что с легкостью могут сказать всё про окружающих, и даже могут читать их мысли. «Ладно, поиграем в ваши игры», — решила Вероника.

— Нет, Алекс, обижаться не буду. Это бесполезное занятие.

— А вот некоторые обижаются на правду.