Петрович! Генерально почти во всех домах и из окошек оных

выстановлены висячие флаги первого адмирала, несколько тысяч

таковых было видно по всем улицам на белых платках и на

холстине нарисованные андреевым крестом, также из окошек

развешено было множество одеял, платков и разных бумажных

и шелковых материев. Женщины из окошек, а особо старые,

простирая руки, многие крестясь, плачут, показывая видимость

душевных действиев, какие в них о г удовольствия происходят;

малолетних детей выносят, заставляют целовать руку у

офицеров, даже и у служителей наших. Словом, во всех островах

замечено мною в рассуждении обывателей чрезвычайная

приверженность к вашему императорскому величеству, таковой вид

наносит товарищам моим неприятность, но я всеми способами

учтивостию и ласкою их стараюсь успокоить, всех знатных

первейших жителей, приходящих ко мне, всегда посылаю к Кадыр-

бею, командующему турецкою эскадрою, для оказания такового

же ему почтения, и с просьбами, с какими ко мне приходят,

к нему также посылаю, и все дела касающиеся решим вместе

общим нашим согласием. Одно только сумнительство со мною

встретилось, когда Али-паша, командующий на берегу

турецкими войсками, разбил в Превезе французов и покусившихся

быть вместе с французами нескольких жителей, по побеждении

их в Превезе перерезаны все, кто только не попали в руки —

старые, малые и многие женщины, а достальные, которые взяты

женщины и ребяты, продаются торгом подобно скотине и

отдаются в подарки, прочие ж разбежались в разные острова

и наполнили оные стоном и плачем; которые же после

осмелились возвратиться в Превезу и с теми поступлено жестоко,

и многие лишились жизни, достальные не смеют возвратиться,

по убедительным просьбам от таковых людей писали я и Кадыр-

бей учтивые наши письма к Али-паше и для успокоения

жителей просили его всех оставшихся жителей города Превезы,

равно и взятых пленными жителей же из разных островов,

великодушно простить и освободить, но незаметно, подействуют ли

наши просьбы; все прочих мест береговые жители, прежде

бывшие в венецианском владении, видя чрезвычайные жестокости,

пришли в отчаянность и озлобление, а особо обыватели города

Парги, хотя неоднократно пашою принуждаемы были несколь-

кие люди подписать договоры, какие он им приказал сделать,

но все общество не принимает и слушать не хочет, в город

и крепость его и войски, от него посылаемые, не впущают,

подняли сами собою российский флаг на крепость и из рук его не

выпускают, неотступно просят от эскадр наших

покровительства; я писал об них к Али-паше и к ним писал, чтобы они

явились к Али-паше и просили бы его принять их в защиту и

покровительство на тех правах, какие учреждаем мы на островах;

депутаты явились к нему с покорностию, но насильным

жестоким образом принуждены написать от себя таковые договоры,

какие он желал, и когда они возвратились с ними, то общество

и слышать не хотели, к .нашему флагу на крепости подняли еще

турецкий флаг и явились ко мне, обливаясь слезами, от ног

моих не отходят, чтобы мы соединенными эскадрами приняли

их в защиту, покровительство и распоряжение союзных держав

сходно на тех же правилах, как острова от нас учреждены.

Я послал их, чтобы просили о том сотоварища моего Кадыр-бея,

он весьма довольно их с своей стороны уговаривал, чтобы

отдались Али-паше, но в отчаянности их напоследок лично Кадыр-

бею, командующему эскадрою, при моем офицере и при

драгомане, от Порты ко мне определенном, решительно отказались,

что буде мы не примем их в наше покровительство и защиту,

которого они от нас просят в крайней своей отчаянности,

последнее употребят средство, порежут всех своих жен и детей

и против Али-паши и войск его, когда они будут их атаковать

в городе их и крепости, станут драться до того, пока умрут все

до одного человека. Российского и турецкого флагов, которые

они имеют, сами собою добровольно никак не оставят, при

таковых крайностях имели мы между собою в общем собрании в

присутствии моем, Кадыр-бея, присланного от Порты к нему

министра Махмут-ефендия, драгомана от Порты, при мне находя-

щагося, и присланного секретаря от Али-паши советовалися

и полагали, чтобы Паргу оставить на время под нашим

покровительством на основании островских жителей до высочайшей

только конфирмации, как об ней повелено будет. Примет ли

Али-паша сей наш совет или нет, остаюсь я теперь еще в без-

известности, но жители Парги не отходят и не освобождают

меня никакими отговорками, неотступно настоят и просят слезно,

чтобы непременно приняли мы их в наше покровительство,

а чтобы я дал им хотя одного только офицера с тремя или че-

тырью солдатами, и позволил бы иметь флаг наш на крепости,

инако они решаются лучше умереть, нежели отдаться Али-паше.

Всемилостивейший государь, таковые чувствительные обстоя»

тельства повергают меня в великое сумнение, я замечаю,

Блистательная Порта, конечно, старается и намерена весь тот

народ удержать в своем подданстве, потому опасаюсь я, чтобы сей

случай не нанес какого-либо безвинного на меня подозрения

и негодования, тем паче предосторожность в рассуждении моей

опасности понуждает меня сумневаться, что никакого

предписаний о установлении островов и всего прежде бывшего

венецианского владения, как они должны остаться, я не имею; кроме того,

что в конференции будучи полагалось со всеми обывателями

сих мест поступать с всякой благосклониостию, приятством

и дружеством и по совету с нашим министром и по

публикациям, какие выданы от Порты, манифесты от патриарха сходно

со оными поступаем мы и острова узакониваем на таковом точно

основании, делая их вольными на прежних правах до

высочайшей конфирмации, но Паргу, на матером берегу состоящую, по

означенным обстоятельствам не смеем мы сами собою с Кадыр-

беем приступить и узаконить и чтобы дать им от нас для

охранения их офицеров и служителей, и теперь в таком я еще

состоянии, ежели Али-паша не последует нашему совету, дать ли

нам от себя в Паргу сколько-нибудь людей на том основании

или оставить ее вольною Али-паше. Жители оного места от меня

не отходят и не решаются ни на что другое, кроме просимого

ими удовлетворения. Откровенно осмеливаюсь всеподданнейше

донесть вашему императорскому величеству генерально все

жители здешняго края, прежде бывшие в венецианском владении,

бесподобную приверженность имеют к России и к вашему

императорскому величеству, сими только средствами мы малым

числом десантных наших войск побеждаем и берем крепости,

которых великими турецкими войсками без наших, по мнению моему,

никак бы взять было невозможно, ибо жители островские все бы

противу их вооружились и были бы преданы французам и с ними

вместе дрались бы до последней крайности. Словом, по сие время

действия наши простираются по учтивым и благоприятным

нашим обращениям с островскими жителями, которых стараюсь

я привлечь и уговорить с нами действовать обще против франк

Цузов. Жестокие поступки Али-паши на берегу поколебали было

сумнением и всех островских жителей, но как беспрерывно

стараюсь я их успокоить, то они с великой доверенностию ко мне

идут, вооружаются и действуют со мною теперь. Прибыл я

с эскадрою в Корфу, и жители с восхищением и распростертыми

руками нас принимают. Всемилостивейший государь, естьли бы

я имел со мною один только полк российского сухопутного

войска для десанта, непременно надеялся бы я Корфу взять, сово-