деревня Горицы, жители оной от робости своей соединились

с французами, но я и их ласковостями привлек к себе, и теперь

соединились они с нами, пренебрегая все свое имение, сколько

успели из домов вынести, а остальное собственное свое все

истребили, чтобы не досталось в руки французам. В защище-

ние всех их от ежедневной делающейся вылазки из крепостей

французских, устроил я на берегу против крепостей на

выгодных местах батареи и начинаю действия со оных при помощи

высаженного на берег с эскадр наших десанта, из экипажа

корабельного состоящего, и вместе также действуют в общую

защиту и нападения с нами обыватели островские; я ожидаю

последних кораблей эскадры, мне вверенной, из острова св. Мавры,

которые, следуя оттоль, в виду нашем уже находятся. На сих

днях буду атаковать и надеюсь взять штурмом весьма

укрепленный многими батареями и людьми остров Видо, который вместе

с крепостями закрывают от действия нашего два французские

корабля, один фрегат и несколько разных судов. Французы

к укреплению себя ожидают из Анконы трех тысяч человек

десантных войск под провождением трех линейных кораблей и

нескольких судов. Таковые действия наши и блокада острова

Корфу удерживает и воспрещает проход в Венецианский залив,

который эскадрами нашими мы закрываем, а десант,

ожидающий из Анконы, и отделения войск и кораблей со оным сделаю

облегчения Анконе, потому и действия противу оной

соответственно иметь будут свои выгоды. Крепости Корфу при весьма

выгодном и неудобном к приступу местоположении чрезвычайно

укреплены и снабжены большою и весьма превосходною артил-

лер'иею — пушками, мортирами и гаубицами, гарнизону в

крепостях, кроме корабельного экипажа, считают до трех тысяч

пятисот человек. Мы не имеем с собою десантного войска, все

крепости островские осаждены были и взяты нами одними

корабельными служителями, то ж и крепости Корфу блокируем

кораблями и десант со оных высажен на берег и с корабельного

же экипажа, равно и орудия противу крепостей употребляем

только корабельные, которые не имеют той способности,

какой бы ожидать должно от осадной артиллерии. При таковых

затруднениях сильные крепости и с достаточным числом

гарнизона почти нельзя инако взять, как только тесной блокадою

и недопущением в крепости провианта; со всем тем устраиваем

мы на берегу сильные батареи, которые могут действовать

хорошо в крепости, а по взятье острова Видо сильные батареи,

также устроенные на оном, будут действительны, От государя

моего императора в именном высочайшем указе мне изображено:

«пределы, до которых плавание ваше быть должно в

Средиземном море, имеют распространиться не далее Египта, Кандии,

Морей и Венецианского залива, смотря по нужде и

обстоятельствам». Но при открывшихся вновь общеполезных

обстоятельствах, согласно с волею и желанием его королевского величества,

я нимало не сомневаюсь, что и государя моего императора воля

и намерение при сих обстоятельствах будут согласны и по взятье

от французов крепостей острова Корфу (когда получим мы

достаточное число на эскадру провианта, которого теперь в

наличии почти нет и ожидаем из Морей) с наиусерднейшим

желанием готовы мы с эскадрами нашими следовать к Анконе и

выполнять все, что только возможно. Взятые нами в островах из

крепостей пленные французы по сие время до полутора тысячи

человек в разные времена отправлены чрез Морею в

Константинополь, только из острова Цериго малое число людей и не

более как до семидесяти человек по условию и несколько из

других островов французских офицеров с женами и детьми уволены

нами на честный пароль со взятым под присягою

обязательством, что офицеры и служители, отпущенные нами в Анкону,

во все время продолжения войны против империи всероссийской

и Блистательной Порты Оттоманской и всех им союзных держав

воевать и крепостей своих противу оных защищать не будут,

а после получения почтеннейшего вашего сиятельства письма

воли и желания его Неапольского величества французов и судов

их на договоры в Анкону и ни в какие места Италии отпускать

не будем; засим рекомендую себя в дружбу и благоприятство

вашего сиятельства и свидетельствую истинное мое почтение

и преданность, с каковым и пребуду навсегда.

На подлинном подписал: Федор Ушаков.

Верно: вице-адмирал Ушаков.

По рапорту вашему в рассуждение наводимого беспокойства

и великих беспорядков турками отнесся я сообщением моим

командующему турецкою эскадрою Кадыр-бею, от которого

строгое повеление для них при сем препровождаю и рекомендую

вам ото всякого наводимого беспокойства их удержать; ежели ж

впредь не послушают, то жестоко наказаны будут, яко

преступники с

Почтеннейшее письмо вашего превосходительства сего числа

я имел честь получить, за благоприятство и дружбу приношу

покорнейшую благодарность и с удовольствием стараться буду

соответствовать оною. Я ожидаю нетерпеливо присылки от вас

войск, ко мне назначенных; чем скорее одолжите меня их

прислать, тем более почту себя обязанным; ежели благоугодно

прислать ко мне войск ваших тысяч до шести или более, то я весьма

буду доволен и буду стараться поспешить исполнениями. Сына

вашего, ежели изволите ко мне прислать, я буду беречь его, как

собственного моего сына и друга, и тем докажу вам мое

почтение, я постараюсь делать ему наставление во всех случаях.

Прошу ваше превосходительство уполномочить его и кто с

войсками пошлется от вас военноначальниками, чтобы им войска

ваши были совершенно послушны и все вообще исполняли бы

мои распоряжения безоговорочно.

Часто приходят ко мне с просьбами таковые люди, которые

считались подозрительными в преданности к французам, и

таковые, которые считались карманьолами *; а как мы всех бывших

в погрешностях по таковым делам простили и всех островских

жителей между собою примирили, потому и имения их от них

или от родственников их отбирать не надлежит, разве таковых

только, которые по особым каким обстоятельствам и по точному

обличению и нежелательностям их о своем исправлении неми*

нуемо подвержены какому штрафу и лишению, о таковых, буде

они найдутся точно в весьма важных преступлениях, так что

по какому-либо сумнятельному полагаться в верности их уже

невозможно, о таковых оставляю я рассмотрение и решительность

сделать судьям, определенным и выбранным жителями, обще

с комиссиею нашею положить об них мнения и резолюцию, но

за всем тем полагаю лучше все, что можно, простить, нежели

наказать, а особо, чтобы в числе виновных безвинные

родственники их не страдали; предлагаю комиссии и судьям, избранным

из обывателей, решение делать обо всех таковых справедливое

и всевозможно стараться избегать напрасной обиды и

притеснения, о чем наистрожайше делать рассмотрение, дабы какой-либо

несправедливостей) не подвергнуть себя суду всевышнего,