Нет необходимости ещё раз детально анализировать ошибки и противоречия, характерные для подобного стиля мышления. Достаточно выделить три основных заблуждения.

Первое. Основной идеологический конфликт нашего времени – это не борьба за распределение «национального дохода». Это и не спор двух классов, каждый из которых стремился бы присвоить себе как можно большую долю из общей суммы, подлежащей распределению. Он заключается в споре по поводу того, какая система экономической организации общества лучше. Вопрос в том, какая из двух систем, капитализм или социализм, обеспечивает более высокую продуктивность человеческого труда, направленного на улучшение жизни. Итак, может ли социализм считаться заменой капитализма и возможна ли в условиях социализма вообще какая-либо рациональная производственная деятельность, то есть деятельность, основанная на экономических расчётах. Фанатизм и догматизм социалистов проявляется в том, что они упрямо отказываются всерьёз вникать в эти проблемы. У них давно сложилось убеждение, что капитализм – худшее из зол, а социализм – воплощение всего хорошего. Любая попытка проанализировать экономические проблемы социалистического строя рассматривается как «посягательство на святыню». Поскольку условия жизни на Западе пока ещё не допускают физического уничтожения «святотатцев», как это делается в России, их попросту оскорбляют и очерняют, пытаясь скомпрометировать их мотивы, и просто бойкотируют. <Последние два утверждения не распространяются разве что на трёх-четырёх авторов-социалистов нашего времени, которые – правда, несколько запоздало и без особого успеха – начали изучать экономические проблемы социализма. В отношении всех других социалистов от самого зарождения социалистических учений до настоящего времени всё сказанное справедливо.>

Второе. Социализм и коммунизм с экономической точки зрения не различаются. Оба термина обозначают одну и ту же систему экономической организации общества, предполагающую общественный контроль над всеми средствами производства в отличие от системы частного управления ими, то есть капитализма. Оба термина, социализм и коммунизм, синонимичны. Документ, который все марксистские социалисты считают незыблемой основой своей веры, называется Коммунистическим манифестом. С другой стороны, официальное название коммунистической русской империи – Союз Советских Социалистических Республик (СССР) <о попытке выявить различие между социализмом и коммунизмом см. Мизес «Запланированный хаос»>.

Антагонизм между сегодняшними социалистическими и коммунистическими партиями не распространяется на вопрос о конечной цели их политики. Он касается, главным образом, стремления русских диктаторов подчинить себе как можно больше стран и в первую очередь – Соединённые Штаты Америки. Другой спорный вопрос, должен ли общественный контроль над производительными средствами устанавливаться конституционным путём или же насильственным свержением находящегося у власти правительства.

Термины «плановое хозяйство» и «государство всеобщего благоденствия» означают на языке экономистов и политиков не что иное, как конечную цель социализма и коммунизма. [Согласно сформировавшейся в середине XX века в США концепции государства всеобщего благоденствия, современное государство располагает возможностями ликвидации пороков «старого» капитализма, устранения социальных противоречий и обеспечения общего благосостояния. Три основные признаки государства всеобщего благоденствия: регулирование частного предпринимательства, высокая доля государственной собственности и социальные гарантии трудящимся, предоставляемые государством.] Введение планового хозяйства означает замену планов отдельных граждан государственным планированием. Предприниматели и капиталисты будут лишены возможности использовать свой капитал по собственному усмотрению и вынуждены будут безоговорочно подстраиваться под планы центральных планирующих органов. Это равносильно передаче правительству контроля, осуществляемого предпринимателями и капиталистами.

Следовательно, было бы серьёзной ошибкой рассматривать социализм, плановое хозяйство, государство всеобщего благоденствия, как такое решение вопроса об экономической организации общества, которое можно было бы охарактеризовать как «менее абсолютное», «менее радикальное». Социализм и планирование не являются чем-то противоречащим коммунизму, вопреки распространённому мнению. Социалист более умерен, чем коммунист, разве что в том, что он не передаёт секретные документы своей страны русским агентам и не замышляет покушения на буржуа, настроенного против коммунизма. Это само по себе довольно существенное различие. Но оно никоим образом не распространяется на конечную цель политической деятельности.

Третье. Капитализм и социализм – это две различные модели общественной организации. Частный контроль над средствами производства и общественный контроль – это понятия не только противоречащие друг другу, но и просто несовместимые. Такой экономической организации, как смешанная экономика, то есть экономика, находящаяся посредине между капитализмом и социализмом, не существует. Все сторонники так называемого промежуточного решения призывают не к компромиссу между капитализмом и социализмом, но к третьей модели, которая обладает своей спецификой и должна оцениваться по собственным заслугам. Эта третья система, – интервенционизм, – отнюдь не сочетает в себе, как утверждают её пропагандисты, отдельные черты капитализма с чертами социализма. Она полностью отличается и от одного и от другого. Экономистов, утверждающих, что интервенционизм не достигает той цели, которую ставят перед собой его защитники, а только усугубляет положение – не с точки зрения самих экономистов, а только с точки зрения сторонников интервенционизма, – не следует считать упрямцами или экстремистами. Они просто объективно описывают неизбежные следствия интервенционизма.

Когда Маркс и Энгельс в «Коммунистическом Манифесте» призывают к определённым интервенционистским мерам, они тем самым вовсе не имеют в виду компромисс между социализмом и капитализмом. Они рассматривают эти меры – кстати, те же самые, что составляют сущность проводимых ныне Нового Курса и Справедливого Курса [Справедливый курс – законодательная программа Трумэна (президента США с 1945 по 1952 г.) – предусматривала, в частности, государственные меры по обеспечению полной занятости населения] – как первые шаги на пути к установлению полного коммунизма. Они сами характеризовали эти меры как «экономически недостаточные и несостоятельные» и требовали их исполнения только потому, что те «в ходе движения перерастают самих себя, делают необходимыми дальнейшие атаки на старый общественный порядок и неизбежны как средство переворота во всём способе производства» [«Коммунистический манифест». Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т. 4, с. 446].

Таким образом, социально-политическая философия «прогрессистов» – это призыв к социализму и коммунизму.

ПУБЛИКА, увлечённая социалистическими идеями, требует социалистических («Социальных») романов и пьес. Авторы, сами пропитанные социалистическими веяниями, готовы выдать требуемый материал. Они описывают неудовлетворительные условия жизни, которые, как они подсказывают читателю, являются неизбежным следствием капитализма. Они описывают нужду и лишения, невежество, антисанитарные условия жизни и болезни эксплуатируемых классов, они бичуют вопиющую роскошь эксплуататорских классов, их тупость и моральное разложение. По их мнению, всё что плохо и уродливо – имеет отношение к буржуазии, всё что хорошо и возвышенно – к пролетариату.

Писатели, которые берутся описывать жизнь прозябающих в нищете людей, делятся на две категории. Представители первой сами никогда не испытывали бедности: они родились и воспитывались в «буржуазном» окружении, либо в среде обеспеченных рабочих или крестьян; для них окружение, в котором действуют герои их пьес и романов, является чужим. Такие писатели должны, прежде чем приступить к творчеству, собрать сведения о жизни низов. И они приступают к исследованию. Но к предмету изучения они подходят, разумеется, предвзято. Они заранее знают, что обнаружат, ибо убеждены, что бедственное положение рабочих превосходит всякое воображение. Они закрывают глаза на всё, чего не желают видеть, и обнаруживают только то, что подтверждает заранее сформированное представление. Они усвоили от социалистов, что капитализм – это система, при которой массы неслыханно страдают, и, по мере развития капитализма и достижения им зрелости, нищают всё больше и больше Романы и пьесы писателей этой категории задуманы как иллюстрация данного утверждения Маркса.