Один из доводов, чаще всего приводимых против либерально-демократической системы капитализма, заключается в том, что она в основном подчёркивает права индивида, забывая о его обязанностях. Люди настаивают на своих правах и не помнят о своих обязанностях. Однако с точки зрения общества права граждан имеют большее значение, чем их обязанности.
Нам нет необходимости останавливаться на политических и конституционных аспектах антидемократической критики. Права человека, систематизированные в различных биллях о правах, были провозглашены для защиты индивида от произвола государства. Если бы не они, люди были бы рабами деспотических правителей.
В экономической сфере право приобретения собственности и владения ею не является привилегией. Это принцип, обеспечивающий наиболее полное удовлетворение нужд потребителей. Тот, кто хочет зарабатывать, приобретать и владеть богатством, непременно должен служить потребителям. Мотив получения прибыли является средством, обеспечивающим верховенство народа. Чем лучше человеку удаётся обслужить потребителя, тем больше его заработок. Каждый получает выгоду от того, что предприниматель, производящий хорошие ботинки с минимальными затратами, становится богатым; большинство людей понесли бы те или иные потери, если бы закон ограничил его право становиться богаче. Такой закон был бы выгоден только его менее умелым конкурентам. Это бы не снизило, а подняло цены на ботинки.
Прибыль – вознаграждение за наилучшее выполнение каких-либо добровольно взятых обязательств. Это средство, обеспечивающее верховенство масс. Простой человек является потребителем, на которого работают капитаны промышленности и все те, кто им помогает.
Возражают, что это не соответствует действительности в случае крупной промышленности. У потребителя нет выбора: либо пользоваться услугами данной компании, либо отказаться от удовлетворения жизненно важной потребности. Он, таким образом, вынужден соглашаться на любую цену, запрашиваемую предпринимателем. Крупная компания является уже не поставщиком и партнёром, а хозяином. Ничто не заставляет её совершенствовать и удешевлять свои услуги.
Давайте рассмотрим пример железной дороги, соединяющей два города, между которыми нет никакой другой железнодорожной линии. Мы можем даже не принимать во внимание тот факт, что с железными дорогами конкурируют другие транспортные средства: автобусы, легковые автомобили, самолёты и речные суда. При таких допущениях каждый, кто захочет путешествовать, действительно будет вынужден обратиться к услугам железной дороги. Но это не ликвидирует заинтересованности компании в хорошем и дешёвом обслуживании. Не каждый, кто задумывает поездку, вынужден ехать на любых условиях. Число пассажиров, едущих по делу или ради удовольствия, зависит от эффективности обслуживания и платы, взимаемой за проезд. Часть людей поедет в любом случае. Другие поедут, только если качество, быстрота обслуживания и невысокая плата сделают поездку привлекательной. От поведения именно этой второй группы будет зависеть, как пойдут дела компании – вяло или даже плохо, или же она будет высокорентабельной. Если это верно для железной дороги при таких крайних допущениях, которые были сделаны выше, то это тем более верно для любой другой отрасли бизнеса.
Все специалисты, будь то бизнесмены или люди, обладающие определённой профессией, прекрасно осознают свою зависимость от директив потребителей. Каждодневный опыт учит их тому, что при капитализме их основной обязанностью является обслуживание потребителей. Те специалисты, которые не в состоянии понять основополагающие социальные проблемы, глубоко презирают это «рабство» и хотят освободиться от него. Бунт специалистов с ограниченным мировоззрением является мощной силой, подталкивающей ко всеобщей бюрократизации.
Архитектор должен приспосабливать свои проекты к пожеланиям тех, для кого он строит дома, или – применительно к многоквартирным домам – к запросам домовладельца, желающего иметь здание, которое понравилось бы будущим квартиросъёмщикам и в котором поэтому легко было бы сдать квартиры. Нет нужды выяснять, прав ли архитектор, считающий, что он лучше знает, как должен выглядеть красивый дом, чем невежественные непрофессионалы, которым недостаёт хорошего вкуса. Возможно, он бесится от ярости, когда бывает вынужден портить свои великолепные проекты, чтобы угодить заказчикам. И он мечтает о таком идеальном состоянии дел, при котором он мог бы строить дома, соответствующие его собственным художественным стандартам. Он грезит о государственном Управлении жилищного строительства и в своих мечтах видит себя во главе этого учреждения. Тогда-то он будет строить жильё по-своему.
Этот архитектор был бы чрезвычайно обижен, если бы кто-то назвал его будущим диктатором. Моя единственная цель, – мог бы возразить он, – приносить людям радость, предоставляя в их распоряжение более красивые дома; эти люди слишком невежественны, чтобы знать, что больше всего будет способствовать повышению их благосостояния; о них должен позаботиться специалист, находящийся под покровительством государства; следует принять закон, запрещающий строительство некрасивых зданий. Но давайте зададимся вопросом, кто должен решать, какой архитектурный стиль следует считать хорошим, а какой плохим? Наш архитектор ответит: «Конечно, я, знаток своего дела». Он смело отметает тот факт, что даже среди архитекторов существуют значительные расхождения относительно стилей и их художественной ценности.
Мы не хотим специально подчёркивать, что наш архитектор при бюрократической диктатуре, и особенно – при тоталитаризме, не будет волен строить в соответствии со своими собственными идеями. Ему придётся подчиняться вкусам своего бюрократического начальства, а те будут зависеть от капризов верховного диктатора. В нацистской Германии архитекторы не свободны. Они должны приспосабливаться к замыслам неудавшегося художника Гитлера.
Гораздо важнее следующее. В сфере эстетики, так же как и во всех других сферах приложения человеческих сил, не существует абсолютных критериев, определяющих, что прекрасно, а что нет. Если человек заставляет своих сограждан подчиняться его представлениям о ценностных нормах, он вовсе не делает их счастливее. Они сами решают, что приносит им счастье и что им нравится. Вы не сделаете более счастливым человека, который хочет пойти на представление «Ирландской розы», если вместо этого заставите его пойти на великолепную постановку «Гамлета». Вы можете издеваться над его плохим вкусом. Но только сам он является верховным судьёй в том, что касается его собственного удовлетворения.
Диетолог с диктаторскими замашками хочет, чтобы его сограждане ели в соответствии с его собственными представлениями об идеальном питании. Он хочет обращаться с людьми так же, как животновод обращается со своими коровами. Он не в состоянии понять, что питание не самоцель, а средство достижения других целей, фермер кормит свою корову не для того, чтобы сделать её счастливее, а ради определённой цели, которой может служить хорошо откормленная корова. Существуют различные системы кормления коров. Которую из них он выберет, будет зависеть от того, хочет ли он получить как можно больше молока, или мяса, или чего-то ещё. Каждый диктатор намеревается разводить, выращивать, кормить и приучать своих сограждан так же, как животновод обращается со своими коровами. Его цель не сделать людей счастливее, а привести их в такое состояние, которое сделает его, диктатора, счастливым. Он хочет превратить их в домашних животных, перевести на положение скота. Животновод тоже является доброжелательным диктатором.
Итак, вопрос таков: кто должен быть хозяином? Должен ли человек свободно выбирать свой путь к тому, что, как он считает, сделает его счастливым? Или же диктатор должен пользоваться своими соотечественниками как пешками, стремясь сделать себя, диктатора, счастливее?
Можно признать, что некоторые специалисты правы, когда говорят нам, что большинство людей ведёт себя глупо, пытаясь добиться счастья. Но вы не сделаете человека счастливее, поместив его под чью-либо опеку. Эксперты различных государственных учреждений, безусловно, прекрасные люди. Но они не правы, если возмущаются всякий раз, когда законодательные органы расстраивают их тщательно продуманные замыслы. Какая польза от представительного правления, спрашивают они, – ведь оно только препятствует выполнению наших добрых намерений. Но вопрос стоит только так: кто должен править страной? Избиратели или бюрократы?
