Джейн достала мобильник и набрала номер.

После трех гудков голос ответил: "Детектив Квинен".

"Маура Айлз все еще числится пропавшей", — сказала она. "Мы возвращаемся в Вайоминг".

23

Мауру разбудил треск горящего дерева. Свет от костра танцевал на ее закрытых веках, и она чувствовала запах сладкой патоки и бекона, аромат свинины и бобов, идущий от костра. Хотя она лежала неподвижно, ее похититель понял, что та уже не спит. Его ботинки, скрипя, приблизились, а тень загородила огонь, когда он наклонился над ней.

"Лучше поешьте", — крякнул он и сунул ложку бобов в ее сторону.

Она отвернулась, почувствовав тошноту от запаха. "Почему ты это делаешь?" — прошептала она.

"Пытаюсь сохранить Вам жизнь".

"Там человек, в деревне. Ему нужно в больницу. Ты должен позволить мне помочь ему".

"Вы не сможете".

"Развяжи меня. Пожалуйста".

"Вы просто убежите". Он отказался от попыток силой накормить ее и засунул ложку себе в рот. Она взглянула на лицо, смотрящее на нее сверху. Свет костра позади него делал черты неразличимыми. Все, что она увидела — очертания головы, кажущейся пугающе огромной в капюшоне с меховой опушкой. Где-то в тени заскулила собака и заскребла когтями. Животное приблизилось, и она почуяла горячее дыхание, затем оно принялось облизывать ее лицо. Это был огромный пес, чей силуэт выглядел лохматым и похожим на волка, и хотя он казался дружелюбным, Маура отпрянула от него.

"Вы понравились Медведю. Большинство людей ему не нравится".

"Может быть, он говорит тебе, что со мной все в порядке", — сказала она. "И что ты должен отпустить меня".

"Еще не время". Он отвернулся и подсел к огню. Зачерпнув бобы из горшка, он закинул их в рот, словно испытывал дикий голод. Скрытый дымом, он выглядел, как какое-то первобытное существо на корточках в свете костра.

"Что ты имел в виду, когда сказал, что еще не время?" — спросила она.

Он продолжал есть, шумно прихлебывая из ложки, его внимание было полностью сосредоточено на набивании желудка. Он был животным, воняющим потом и дымом, цивилизованным не больше, чем его собака. Ее запястья были ободранными от завязанных веревок, а волосы спутались и кишели вшами. Несколько дней она хрипела и кашляла от дыма, который густой пеленой висел в их убежище. Она задыхается здесь, в то время как грязная тварь спокойно набивает пищей свой рот, не заботясь о том, жива она или умерла.

"Черт тебя побери", — произнесла она. "Отпусти. Меня. Немедленно".

Собака издала низкое рычание и села рядом с хозяином.

Фигура на корточках у костра медленно повернулась к ней, ее лицо было скрыто тенями, и это пугало Мауру еще больше — то, что она не может видеть его. Молча он полез в свой рюкзак. Когда она увидела, что тот достал, она замерла. Отражение костра блестело в лезвии и отбрасывало тенистую рябь на зубьях. Охотничий нож. Она видела на столе для вскрытий, что такой нож может сделать с человеческой плотью. Маура изучала разрезанную кожу, используя линейку для измерения ран, в которых были рассечены мышцы и сухожилия, а иногда и кости. Она смотрела на лезвие, занесенное над ней и сжалась, когда оно опустилось.

С резким щелчком он перерезал веревки вокруг ее запястий, а затем освободил лодыжки. Кровь прилила к ее рукам. Она отползла в сторону, забившись в темный угол. Там она сжалась, тяжело дыша, сердце колотилось от непривычной нагрузки. Несколько дней она была связана, и освобождалась только чтобы сходить по нужде в ведро. Теперь она чувствовала головокружение и слабость, казалось, их убежище качает, как корабль в открытом море.

Он придвинулся ближе, пока не оказался прямо перед ней, и она не почувствовала запах влажной шерсти. До сих пор его лицо было скрыто тенью. Сейчас она могла разглядеть худые щеки, измазанные сажей, гладкий подбородок. Голодные, глубоко посаженные глаза. Маура уставилась на это худое лицо и пришла к ошеломляющему выводу: он был просто мальчиком, едва ли старше шестнадцати. Но мальчиком, с такими размерами и силой, что он с легкость мог разрезать ее сверху донизу одним взмахом своего ножа.

Собака подсела подле своего хозяина и была вознаграждена поглаживанием по голове. Мальчик и пес смотрели на нее, разглядывая странное существо, которое захватили на дороге.

"Ты должен отпустить меня", — сказала Маура. "Меня будут искать".

"Больше нет". Мальчик засунул нож за пояс и подошел обратно к огню. Тот угасал, и холод уже начал проникать в их жилище. Он подбросил еще полено, и пламя ожило, заплясав в кольце из камней. Когда костер разгорелся, она более подробно разглядела лачугу, которая была ее тюрьмой. Сколько дней я провела здесь? Она не знала. Здесь не было окон, и Маура не знала, день или ночь были на улице. Стены были грубыми и бревенчатыми, замазанные засохшей грязью. Тюфяк с хворостом, накрытый одеялами служил ему постелью. У огня стоял единственный горшок и консервы, сложенные в аккуратную пирамиду. Она увидела выглядящую знакомой банку арахисового масла, это была та самая банка, которую она положила в свой рюкзак.

"Зачем ты это делаешь?" — спросила она. "Чего ты хочешь от меня?"

"Я пытаюсь помочь Вам".

"Притащив меня сюда? Держа меня в плену?" Она не смогла сдержать презрительного смеха. "Ты ненормальный?"

Его глаза сузились и стали такими мрачными и решительными, что она подумала, что своими словами оттолкнула его слишком сильно. "Я спас Вашу жизнь", — произнес он.

"Люди будут искать меня. И они будут продолжать поиски столько, сколько потребуется. Если ты не отпустишь меня…"

"Никто не ищет Вас, мэм. Потому что вы мертвы".

Его слова, произнесенные так спокойно, пробрали ее до мозга костей. Вы мертвы. На один безумный, дизориентированный момент она подумала, что, возможно, это правда, и она умерла. И это был ее ад, ее наказание, быть заточенной вечно в темной и холодной пустыне собственного создания с этим странным спутником, который был наполовину мальчиком, наполовину мужчиной. Он смотрел на ее испуг в жуткой тишине, не говоря ни слова.

"Что ты имеешь в виду?" — прошептала она.

"Они нашли Ваше тело".

"Но я здесь. Я жива".

"Это не то, о чем говорят по радио". Он подбросил еще дров в огонь, и пламя взметнулось вверх, напустив в жилище дыма, который наполнил ее глаза слезами и заставил горло гореть. Затем он пошел в угол, где присел над темным нагромождением одежды и рюкзаков. Порывшись в стопке, он достал небольшое радио. Он включил его и заиграла музыка, прерываемая статическими помехами. Кантри-песня, которую пела женщина, плача о любви и предательстве. Он протянул радио ей. "Ждите новости".

Но ее взгляд неотрывно смотрел на кучку вещей в углу. Она увидела свой рюкзак, который она одела, покидая долину. И она разглядела кое-что другое, поразившее ее.

"Ты взял сумочку Элейн", — сказала она. "Ты- вор".

"Хотел знать, кто появился в долине".

"Это были твои следы от снегоступов. Ты наблюдал за нами".

"Я ждал, что кто-то вернется. Я увидел ваш огонь".

"Почему ты просто не поговорил с нами? Почему прятался рядом?"

"Я не знал, может, вы были из его людей. Одними из них".

"О ком это ты?"

"О Собрании", — тихо сказал он.

Она вспомнила слова, которые были вытиснены золотом на кожаном переплете "Библии". Слова нашего Пророка. Мудрость Собрания. И еще она вспомнила портрет, висевший в каждом доме. Одни из его людей, сказал мальчик. Людей пророка.