— Ладно, не ной! Не надо давать поводов, — огорчённо вздохнул Солнышкин.
Уж ему-то было — ой-ой-ой — как несладко, но он хоть и вздыхал, а ныть не собирался. Надо было думать...
— Тогда поехали! — оглядывая с берега тикающий капельками айсберг, сказал Челкашкин. — А то вон Борщик уже фартуком машет, на обед зовёт.
— Пошли! — позвал артельщика Перчиков. — Петькина поместим вниз, а тебя на прежнее место.
«А что у Борщика на обед? » — хотел спросить было Стёпка, хотя можно было и не
спрашивать: там густо пахло украинским борщом с чесноком и свежими сардельками с макаронами.
Но кое-что Стёпку удерживало, и он вздохнул:
— Нет, я пока ещё побуду тут. Оттаю, отогреюсь. — И он почему-то осторожно потрогал низ живота — там, где на плавках находился припухлый кармашек.
— Так, может быть, мистер Хапкинс с нами? — спросил Моряков.
Хапкинс с готовностью поднялся, но артельщик вдруг возразил:
— Нет, я его не могу отпустить.
— Это почему же? — удивился Моряков.
— Он у меня в большой задолженности и должен кое-что отработать, — заулыбался артельщик.
— Что, в самом деле? — спросил капитан.
И Хапкинс, безнадёжно кивнув, добавил
команде «Даёшь!» ещё одну загадку. Странные вещи творились на Тариоре!
— Чёрт знает что1— выпалил Челкашкин, когда бот отвалил от берега. — Нет, такие сны зря не снятся... Приснился мне артельщик — вот и не повезло! Так ведь снился мне и порядочный человек — мистер Понч, а?! Значит, может и повезти! Только ведь где здесь возьмёшь уважаемого Пон- ча! — воскликнул он.
Но как это иногда случалось, с высказываниями доктор неоправданно торопился.
МИСТЕР ПОНЧ, ЧТО ЗА ВСТРЕЧА!
Помыв руки, команда рассаживалась за зеркально чистым столом и уже начинала с азартным любопытством запускать половник в дымящийся золотистым паром борщ. Нужно сказать, что кок парохода «Даёшь!» был давно по-своему озадачен и озабочен не меньше Перчикова, Челкашкина и Солнышкина; он разрабатывал рецепт, по которому за несколько миль могли бы сразу сказать: это борщ Борщика.
Так вот теперь борщ был готов и именно в него сегодня запускали половник члены экипажа с особенным удовольствием.
Все ждали только конца обеда, когда Солнышкин или Моряков выложат на стол горсть жемчужин и скажут: «Ребята, живём!»
Солнышкину есть не хотелось, и он со вздохом набрал неполную поварёшку, когда с камбуза донёсся вкрадчивый, прямо- таки рыженький голосок Сладкоежкиной:
— А интересно, как будут делить сокровища? А то пока мы тут, там всё уже разложат по карманам и, извините, тити-мити?
— Сокровища на общее дело! — быстро среагировал Борщик. Ему было некогда.
— Ну извините! — держа пальчиками кусочек сардельки, возразила Сладкоежкина. — Каждый в коллективе имеет право на свою долю!
— На свою долю... — начал Борщик, но тут же остановился.
Солнышкин выскочил из-за стола. Он терпеть не мог, когда начинали делить шкуру
неубитого зайца!
А Челкашкин победоносно вскинул палец и философски произнес:
— Что и требовалось доказать!
— Что? — не понял Мишкин.
— То, что эта инфекция распространяется с невероятной скоростью. — И он показал од¬
ной рукой на берег, где вздыхал артельщик,
а другой в сторону Сладкоежкиной.
— Человек ещё не вписан в члены экипажа, а уже кричит о своей доле! Он собирается делить бо¬
гатства, а всё его богатство — вон оно! — И Челкашкин кивнул на болтающийся за иллюминатором надувной матрас.
Сладкоежкина поджала губы, лицо её вытянулось, и вдруг она высокомерно заявила:
— Тогда я сама пойду вылавливать свою долю! А вы тут жуйте и борщ, и блины, и
ваши сардельки!
— Валите! — вспылил Солнышкин и посмотрел на Борщика: — Тебе тоже нужна твоя
доля? Тогда забери её. — И покатил к Борщику тарелку с его замечательным борщом.
— А я при чём? — удивился бескорыстнейший Борщик.
Все знали, что свою долю он чаще всего
отдавал Верному. Тот и сейчас жевал за дверью самую вкусную сардельку и был не¬
доволен несдержанностью Солнышкина.
Такого в дружном коллективе за многие
годы ещё не бывало.
— Вот что значит инородное тело! — вставил Перчиков. И конфликт мог бы разгореться ещё больше, если бы Челкашкин иронично не усмехнулся:
— Доля...
— Да и какая доля! — воскликнул Моряков. — От какого богатства?! Богатство-то
провалилось.
— Как провалилось?! — У бедного кока задрожала в руке поварёшка. У него запасов оставалось еле-еле до Океанска!
— Как? — Теперь лица вытянулись у всех.
— Да так, — вздохнул Моряков. — Солнышкин и Матрёшкина едва не погибли. А
от сокровищ вон одна только кроха.
И Матрёшкина разжала крепенькую ладонь, к которой прилипла крохотная жемчужина.
Солнышкин виновато притих. Он ждал
бури. Но команда молчала.
— Между прочим, всё это смахивает на одну поучительную историю, происшедшую
недавно в Карибском море с бывшими членами нашей команды, — напомнил, почёсывая усики, Челкашкин. Он был даже доволен, что команда приняла сообщение о
случившемся без всякой паники.
— А что, что-то случилось с Ветерковым и Безветриковым? — Солнышкин быстро поднял голову. Он очень хотел оказаться на их месте! Ведь они с одной из экспедиций отправились на поиски сокровищ испанских галионов!
— Именно с ними, — подтвердил Челкашкин, — именно с ними.
И вдруг, потянувшись за горчицей, он прилип к иллюминатору, откинулся и воскликнул:
— Ну что я вам говорил, ведь я же вам говорил?! Бывают гениальные сны! Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал!
Все бросились к иллюминаторам, и, обхватывая руками всю переборку, Моряков закричал:
— Мистер Понч! Мистер Понч!
За бортом на воде плескался плотик, запряжённый на этот раз парой дельфинов, а на нём, помахивая шапочкой, улыбался седенький мореплаватель, доказывавший теперь, что и в восемьдесят лет можно совершить одиночное кругосветное путешествие.
И с давним криком: «Мистер Понч, что за встреча!» — сам Моряков бросился подавать трап замечательному мореплавателю.
ТАКИЕ ЗАПАХИ, ТАКИЕ ПЕСНИ, ТАКОЙ ДИНОЗАВР!
После всех объятий, поклонов, рукопожатий, после всех: «Мистер Понч, а вы помните? » — в столовой снова застучали ложки и вилки, задымились супницы. Все, забыв распри, уселись на свои тёпленькие места, тем более что на этот раз к столу присел и мистер Понч, покорённый запахами замечательной кухни.
И когда в кружках заплескался компот, Моряков начал рассказ о свалившихся на «Даёшь!» неожиданных неприятностях, рухнувших надеждах и неизвестно куда провалившихся богатствах.
— Были и провалились в бездну! — огорчённо произнес могучий капитан, а Матрёшкина опять показала последнюю жемчужную горошинку.
— Провалились, нету! — подтвердил Перчиков и вдруг горько усмехнулся: — А кто- то настойчиво требует из них свою долю!
— Ну, это не ново! — кивнул Перчикову мистер Понч, вытирая салфеткой губы. — Совсем не ново! Да вот, — продолжил он, — совсем недавно произошёл аналогичный случай. И кстати — да-да, это совершенно точно, — с бывшими членами вашей команды.
— С Ветерковым и Безветриковым! — воскликнул доктор. Он полчаса назад собирался рассказать именно эту историю.
— Да! Так они нашли на днище какого-то галиона кожаный закаменелый кошель, полный испанских золотых монет, поднимали его, держа над собой. Сумка показалась наверху раньше, чем они. А на палубе каждый из пассажиров хотел первым... — Тут Понч, подыскивая слова, сделал хватательное движение рукой.
— Хапнуть! — крикнула разом вся команда.
—Да-да, хапнуть монеты. В результате сумка вывалилась и все монеты ушли на дно моря!
— Да-а! — протянул Мишкин, допивая вторую добавку компота. — Они ищут монеты, а мы сидим, думаем, что делать: идти к Жюлькипуру на парусах, варить из кастрюли Борщика паровой котел и валить на топливо засиженный попугаями лес или оставаться жить на острове и превращаться в туземцев.
