Джаявар, прихрамывая, сделал несколько шагов вперед и обнял Аджадеви. Затем он обернулся к своим людям и предупредил их, что привал будет очень коротким. После того как Аджадеви перевязала его рану полоской ткани, оторванной от своей юбки, он взобрался на один из баньянов. Двое его командиров хотели присоединиться к нему, но ему было нужно посоветоваться с Аджадеви, и он попросил их не следовать за ним.

У основания баньяна ветки росли так густо, что казалось, будто дерево это вообще перевернуто вверх ногами и крона его растет прямо из земли. Морщась от боли, причиняемой раной, Джаявар тем не менее быстро карабкался вверх. Сердце его по-прежнему билось тревожно: он знал, что чамы перегруппируются и начнут поиски. Он представлял собой угрозу для них как наследник трона, а угрозы нужно устранять.

Достигнув наконец самых верхних ветвей, располагавшихся выше большинства окружавших баньян деревьев, он остановился и помог Аджадеви подняться и устроиться рядом с ним. Хотя джунгли частично закрывали вид, все же им удалось разглядеть вдали Ангкор-Ват и некоторые более мелкие строения. Город все еще горел, и в небо поднимались громадные клубы черного дыма. Джаявар подумал о своих детях, о том, что они, вероятнее всего, погибли, и стену, которую он возвел, чтобы сдерживать свои эмоции, вдруг прорвало. Глядя на свой разрушенный дом, он не выдержал, и его забрызганные кровью плечи содрогнулись от рыданий.

Аджадеви смотрела на его слезы, но не плакала вместе с ним. Она знала, что поплачет позже, когда он уснет. А сейчас она нужна была ему сильной. Благодаря ее любви и силе духа он сможет взять себя в руки. А без этого он пропадет.

Она положила ладонь на его рану, благодаря богов, что удар копьем был скользящим. Она пыталась высмотреть чамов, но, так и не увидев ни одного, закрыла глаза и принялась молиться.

– Молитвы… нам не помогут, – прошептал он, хотя был не менее набожным, чем она. – Они уже не спасут… моих сыновей и дочерей. А также моих мать и отца.

Аджадеви покачала головой:

– Твои родители были стары и болели. Теперь же они возродятся в новой жизни. Будь ты сам на их месте, какую судьбу предпочел бы?

– А как же мои дети? Что ты скажешь об их жизненном пути?

– Юные не успели запятнать себя ненавистью, преступлениями, завистью. У тебя были очень хорошие дети, и теперь они все возродились в новой жизни. Они еще на шаг приблизились к нирване, и никто не должен скорбеть по этому поводу.

– А я скорблю. И буду скорбеть.

Аджадеви снова нежно положила ладонь на его рану.

– Я знаю, меня тоже переполняет скорбь. Она охватывает меня с такой силой, что все краски мира блекнут. Но… но помни о том, во что мы верим. И верь в то, что твои сыновья и дочери возродились в новой жизни, как каждое утро всходит солнце. Они не ушли безвозвратно. И однажды ты воссоединишься с ними.

Он повернулся к ней.

– Я не могу… терять их таким образом. Ни теперь, ни когда-либо. Так что… пожалуйста, не обращай внимания на то, что я говорил до этого, и помолись вместе со мной. Помолись о том, чтобы они остались в живых.

– Конечно я помолюсь.

Муж и жена молились вместе, молились, чтобы небо послало им чудо. Джаявар знал, что без надежды, подаренной ему этими молитвами, у него не будет сил пережить весь этот ужас.

– Дети не должны умирать, – сказала Аджадеви. – Помни об этом. Помни, чтобы, когда победишь чамов, ты отпустил их детей на свободу.

– Победить чамов? – переспросил он, глядя на отсветы далеких пожаров. – У меня нет армии.

– Армия – это всего лишь собравшиеся вместе единоверцы. Создашь новую.

– Из кого?

– Из кого хочешь. Из остатков нашего народа, людей, которые, без сомнения, еще скрываются в этих лесах. Живи в изгнании, собирай армию, а затем вернись и заяви о своем праве на золотую саблю твоего отца. Точно так же, как ты спас этого мальчика, ты можешь спасти свое королевство.

– Но это же был всего лишь один ребенок!

– Любое королевство начинается с одного человека.

– Я не могу сделать того, что необходимо для этого. Я не могу…

Аджадеви убрала свою руку.

– Прежде чем ты расскажешь мне, что еще ты не можешь сделать, представь короля чамов на ложе твоего отца. Подумай о тех, чью смерть ты видел сегодня, о женщинах, оставленных нами там, о детях, ставших рабами, о лечебницах, которые ты хотел построить. Каждый кхмер рассчитывает на тебя, Джаявар. Твои дети, живые они или мертвые, также рассчитывают на тебя, в этой жизни или в следующей.

– Но я уже подвел их, моих малышей… Я подвел их всех.

– Ты все еще можешь им помочь. Да, сегодня наша река стала красной от человеческой крови, а также от горя, боли и страданий. Но копье того чама не случайно лишь слегка ранило тебя. Это значит, что тебе предначертано вернуться в Ангкор.

– Я должен был…

– Ты раньше никогда не сомневался в моих словах, Джаявар. Поэтому, прошу тебя, не сомневайся и сейчас. Мне необходимо, чтобы ты верил мне. Ради меня, пожалуйста, верь мне!

Джаявар уже хотел ответить ей, но тут издалека, с востока, донеслись приглушенные голоса. Это были голоса врагов, и теперь, когда он отдохнул, ему хотелось собрать своих людей и напасть на неприятеля. Он жаждал отомстить им.

– Нам нужно уходить, – сказала Аджадеви, потянув его за руку.

– Я хочу убить их.

– Потом. На сегодня уже довольно смертей, довольно убийств.

Закрыв глаза, он подумал о своих сыновьях и дочерях и содрогнулся, представив их мертвыми.

– Пойдем, следуй за мной, – сказала она. – Этот мир – мир бесконечных рассветов, и сегодня всего лишь один из многих дней. А завтра наступит следующий.

– Это произойдет нескоро.

– Поторопись, Джаявар. Они приближаются!

– Пускай.

– Прекрати эти глупости! Мы должны бежать или погибнем. Мы должны бежать, или наш город будет потерян для нас навсегда. Так что – бежим. И немедленно!

Вдалеке вновь послышались крики. Враги вышли на их след. Джаявар заставил себя подавить ярость и скорбь. Быстро спустившись с дерева, он приказал своим людям следовать за ним, и вскоре они снова были в пути. Его рана открылась, по ноге струилась кровь, и капли ее падали на землю. Но это наша родная земля, напомнил он себе. Земля наших предков. А чамы явились, чтобы присвоить ее. Они убивают и грабят. Сегодня они победили. Но земля эта обагрилась кровью кхмеров, а не чамов. Джаявар поклялся себе, что однажды они с Аджадеви придут сюда, чтобы вернуть все это себе. Они освободят попавших в рабство, они еще пройдут по стопам своих предков.

Джаявар продолжал двигаться вперед. Теперь он вел людей за собой, помогая ослабевшим и раненым. Хотя за сегодняшний день им не очень-то везло, удачей было уже то, что сейчас он бежал на запад, подальше от своего родного дома. Если бы он видел, что происходило с его народом, если бы стал свидетелем всех тех ужасов, которые переживали его люди, он бы обязательно вернулся и погиб бы от рук чамов, наводнивших его страну. Он бился бы с ними до конца, пока враги не принялись бы плясать в его крови, и даже Аджадеви не смогла бы удержать его от этого.

Хотя прошло уже три недели с тех пор, как Воисанна стала свидетельницей гибели тех, кого любила, своих близких, она по-прежнему не реагировала на смену дня и ночи или на изменение красок на небе. Время не играло для нее никакой роли. Ей было все равно, жива она или мертва, оставлена в покое или страдает. Еда тоже не имела ни малейшего значения, равно как и ее враги, ее мысли, ее мечты. Много лет она жила счастливо, а теперь, когда боги лишили ее своего благословения, ей казалось, что для нее началась новая жизнь, полностью лишенная радости и смысла. Почему она не погибла тогда, вместе со всеми остальными? Если бы вражеское копье пронзило ее сердце, душа ее была бы сейчас с душами самых близких ей людей и вновь возродилась бы к жизни, словно бабочка, вырвавшаяся из своего кокона.