Прежде чем она успела закончить, Дэниел положил руки ей на плечи и притянул к себе. Его рот прильнул к ее губам со страстью, близкой к отчаянью. Когда ее губы наконец стали покорными, он поцеловал ее таким нежным поцелуем, почти лишив дыхания, а потом медленно отпустил. Еще секунду Кэролайн прижималась к нему. Затем она отстранилась, и их пристальные взгляды встретились.

– Я сделал это, чтобы ты знала, что я никогда ни с кем тебя не путал, Кэролайн. Никогда, – отрывисто прошептал Дэниел. Они немного помолчали, затем он откашлялся и сказал: – Так что же во-вторых?

– Я не пом – проскрипела Кэролайн. Она прокашлялась, и к ней вернулась способность соображать. – Я не помню точно, что было во-вторых.

– Что-нибудь об Элисон?

– Почему бы нам не забыть про Элисон? – предложила Кэролайн, но все же не устояла: – Как вы встретились?

– На вечеринке землячества в Пенсильванском университете.

Кэролайн взглянула недоверчиво:

– На вечеринке землячества?

– Именно. Нет, я не был членом общины.

– Это как-то неправдоподобно, – пробормотала Кэролайн.

– Но я не был и гостем. Я проводил большую часть выходных дней на вечеринках землячества. Я пробирался через юридический факультет, направляясь к бару. В общем, – он набрал воздуха в грудь и нырнул в ледяную воду памяти, – там была Элисон. Юная. Восемнадцатилетняя. Она была, как Алиса в Стране Чудес. Я влюбился в нее, будто провалился в колодец. – Он криво улыбнулся. – Или в кроличью нору.

– И? – Кэролайн хотела покончить с этим. Она уже услышала об Элисон Фрателли больше, чем ей хотелось.

– И она захотела выйти замуж, причем назло своим родственникам, поэтому она подобрала итальянца из Саут-Филли и заткнула всем им глотки. Но он ей скоро надоел, и тогда она опять вернулась в бридж-клубы и загородные клубы, распивать «Кровавую Мэри» возле бассейна. – Дэниел пожал плечами. – Вот и все.

– Не совсем. А Сара?

– Да, Сара нарушила образ жизни Элисон почти на год. Затем она родилась, и оказалось, что это – не кукла, которая тихо сидит в уголке, когда с ней не хотят играть. Ее нужно было кормить, переодевать.

– И любить, – мягко добавила Кэролайн.

– О да, это особенно, – улыбнулся Дэниел. – Элисон же хотела оставаться в центре внимания и совершенно не намерена была о ком-то заботиться. Поэтому она ушла и вернулась к маме с папой.

– Она оставила Сару с тобой?

Кэролайн была поражена наплывом гнева, который вызвала у нее бывшая жена Дэниела.

– Да. Ее родители быстро у6едились, что сами они не хотят воспитывать Сару и что Элисон никогда не повзрослеет достаточно для того, чтобы заняться этим. Поэтому Сара осталась со мной.

– Ты жалел об этом?

Счастливая, преображающая улыбка, которая появляется так редко, озарила лицо Дэниела:

– Никогда. Ни минуты. Сара – это лучшее, что у меня есть. Я почти простил Элисон за тот ад, через который она заставила меня пройти, потому что она подарила мне Сару.

Кэролайн дотянулась до его руки и взяла ее обеими руками.

– Она чудесная малышка. Ты, должно быть, очень гордишься ею.

– Да, она прекрасна, правда? – Дэниел продолжал улыбаться, сжимая руку Кэролайн в своей. – Боже, как я скучаю по ней, когда она уезжает к Элисон!

– Мать Элисон берет ее погостить?

– Да, слава Богу. Иначе я не отпустил бы ее. Элисон способна забыть Сару посреди Пятой авеню, если что-то попадет ей в глаз.

– Она сейчас живет в Нью-Йорке?

– Она снова вышла замуж. Очень благополучный, очень богатый банкир, который ухитрился не угодить в тюрьму. Кажется, он заработал свой первый миллион, делая сложные капиталовложения где-то в Швейцарии. – Дэниел улыбнулся. – Они живут на Саттон-плейс в Нью-Йорке и имеют дом в Гринвиче. Они часто принимают гостей. У него двое взрослых детей – помимо Элисон. Ты закончила свой допрос с пристрастием, Кэролайн?

– Какой до…?

Дэниел обнял ее и снова поцеловал. Кэролайн почувствовала, что сбивается со счета. Если не прекратить это немедленно, то… Она вывернулась из его рук:

– Довольно, Дэниел. Ты обещал.

– И правда. – Он медленно отпустил ее. – Прости, Кэролайн. Я рядом с тобой совсем недолгое время, но уже успел забыть все свои решения и обещания вести себя хорошо.

– Да, я не думаю, что стоит это делать. – Кэролайн строго взглянула на Дэниела. – Вряд ли сейчас подходящее время, чтобы увлекаться. Я имею ввиду, что университет, Рождество, наши семьи и все…

Она умолкла. Не будучи уверенной, что именно хочет сказать, она знала только, что хочет, чтобы Дэниел был рядом с ней, и в то же время боялась сделать новую ошибку. Она уже сделала одну ошибку и почти двадцать лет жила, для блага детей делая вид, что никакой ошибки не было. Больше всего ей хотелось закончить учение и стать самостоятельным человеком. Может быть, взаимоотношения с порядочным мужчиной не помешают исполнению ее мечты, но она должна была окончательно убедиться, что Дэниел порядочный мужчина, прежде чем рисковать своим сердцем и душевным спокойствием.

– Не говори этого, Кэролайн. Я сам скажу. Ты считаешь, мне пора уходить. Не предложив мне выпить, даже не налив обещанной чашки чая, ты отправляешь меня на холод. – Дэниел поднялся и поднял на ноги Кэролайн. – Если я сейчас уйду, можно мне поцеловать тебя на прощанье?

Кэролайн не могла отказать ему в такой простой просьбе перед самым Рождеством.

– Ради Бога, черт побери, мама, чем ты занималась? Ты выглядишь ужасно! – Голос Бена звучал обвиняюще. – Это не простое недосыпание. Я приехал около полуночи, и ты уже была в постели. В чем же дело? Так трудно учиться в юридической школе? Я думал, ты со всем справляешься.

На какое-то мгновение Кэролайн вновь захотелось остаться одной в доме. Дело было не в том, что ей не доставило удовольствия появление Бена прошлой ночью и то, что он сидел сейчас в кухне и ел все подряд. Она нежно любила его, но ей не хотелось слышать, как ужасно она выглядит, особенно до того, как выпьет утренний кофе. И особенно после вчерашнего вечера.

– Я была на вечеринке, – уклончиво сказала Кэролайн, наливая себе кофе. – Я была у Ченнингов прошлой ночью.

– Все еще дружишь с компанией из старого загородного клуба? – осведомился Бен, прожевывая гигантский кусок третьего бутерброда.

– Конечно. Почему бы и нет?

Кэролайн поставила свой кофе на стол и села напротив сына. Она смотрела на него и улыбалась. Он не был красивым, но в нем жили та же любовь к жизни и беспредельная любознательность, которые были присущи отцу Кэролайн. Может быть, этот наморщенный лоб и вечно взъерошенные волосы или просто тощая и длинная фигура так напоминали ей отца? Какой бы ни была причина, сердце Кэролайн всегда радовалось, когда она видела Бена.

– Да так, ничего. Просто я не думаю, что эти дамы, которые только и делают, что играют в бридж и сплетничают, могут быть хорошей компанией для тебя. Ведь раньше этого не было, правда?

– Да, это, скорее, друзья Лиз. Я никогда раньше не думала об этом. Мне всегда казалось, что Лиз так отличается от всех…

«Но кто в самом деле отличается? У нас у всех больше общего, чем мы думаем. Однако я никогда не думала, что буду жалеть Лиз Ченнинг».

– Да ну! Она сидит у бассейна в загородном клубе точно так же, как и все остальные. Ты думаешь, что она другая, только потому, что она читает Генри Джеймса вместо Стивена Кинга.

– Мне тоже нравится Стивен Кинг, – сказала Кэролайн. – По-твоему, у меня низменные вкусы?

– Это не главное. Для тебя это причуда. Кроме того, ты учишься в юридической школе. Клянусь, что это бросило бы в дрожь большинство из них.

Он размахивал стаканом с апельсиновым соком.

Кэролайн уклонилась от его стакана и ответила Бену, глядя на него поверх чашки с кофе:

– Может быть, ты и прав. Многие из них, кажется, уже дрожат.

Голос Кэролайн замер, когда она подумала о вечеринке у Ченнингов. Что ни говори, это было неловко. Никто из ее прежних друзей не знал, что сказать ей. Когда несколько присутствовавших там юристов собрались вокруг нее и начали шутливый разговор насчет строгостей юридической школы, Кэролайн заметила, что их жены этим недовольны. Сначала она подумала, что это происходит из-за ее развода. Кэролайн выяснила, что большинство замужних женщин считают развод каким-то вирусом, и им, очевидно, хотелось бы иметь уверенность в том, что их мужья не подхватят его от заразной Кэролайн.