факт применения такой, с позволения сказать, «методологии». Каждому ясно, что если одна и та же армия участвует на протяжении года в нескольких битвах, то для определения ее потерь надо исходить не из среднего процента по отдельным битвам, а скорее из суммы этих процентов, в особенности в тех случаях, когда происходило пополнение армии после понесенных ею потерь.
Если, например, 100-тысячная армия участвовала на протяжении года в 6 битвах, в каждой из которых она теряла 20% своего состава, то было бы совершенно нелепо считать, как это делает Сорокин, что эта армия потеряла за год 20 тыс. убитыми и ранеными. Гораздо ближе к истине будет цифра в 120 тыс. убитых и раненых, если предположить, что армия после битвы восполняла свои потери. Если численность армии на протяжении всего года поддерживалась на уровне 100 тыс. человек и если известно, что в каждой битве процент убитых и раненых составлял 20, то ясно, что именно сумма этих процентов дает возможность подойти к правильной цифре потерь, но никак не их средняя!
В качестве примера приведем расчеты Сорокина по Отечественной войне 1812 г. В этом случае принципиальная ошибка Сорокина особенно наглядна, так как эта война началась и закончилась в одном и том же году и численность армии Сорокин умножил на 1 (число лет). Численность русской армии он принял в 150 тыс. человек, что недалеко от истины. Для определения числа убитых и раненых он взял средний процент по двум битвам: под Смоленском — 10, под Бородино — 42,6, а в среднем—27. На основе этого процента он и принял число убитых и раненых равным 40,5 тыс.
Спрашивается, на каком основании Сорокин вычислял средний процент, когда одна и та же армия сражалась во всех битвах этой войны и несла потери не «в среднем», а в каждой битве? Если бы речь шла не о процентах, а об абсолютных величинах убитых и раненых, то для определения общих размеров потерь надо было бы просто сложить потери в отдельных битвах. Это всем ясно. Почему же при переходе от абсолютных величин к относительным надо делить сумму на число битв?
Чувствуя абсурдность своей методики, Сорокин иногда отходит от нее и проявляет подлинное «волшебство» при исчислении средних процентов потерь в битвах. Так, например, в отношении войны с Наполеоном в 1813—1814 гг. он вычислил потери для 160-тысячной австрийской армии следующим образом: приведя проценты убитых и раненых по трем битвам (17; 5,8; 6,5), он в качестве средней принял 20, цифру, которая скорее напоминает сумму процентов, нежели среднюю из них.
Напрасно Сорокин стал бы оправдываться, что его не интересуют абсолютные цифры, а все дело в динамическом сравнении и т. д. Но в том-то и дело, что совершенно неверный метод расчета привел не только к искажению абсолютной величины, но и
к искажению динамики, и поэтому все представления Сорокина о периодах интенсивности войн оказываются построенными на песке.
Ошибки Сорокина различны по своим абсолютным размерам. В одних случаях они настолько велики, что весь итог оказывается совершенно неверным. В других случаях ему удается подогнать свои расчеты так, чтобы получить правдоподобные цифры. Иногда он попросту отказывается от своей «методики» и ставит фактические данные о потерях. Все это создает такую смесь из цифр, что они даже «грубой мерой» служить не могут.
Помимо полной непригодности методов Сорокина, на его расчеты влияют также и проценты потерь, устанавливаемые им при отсутствии данных по отдельным битвам. Он почему-то решил идеализировать войны средневековья, принимая для битв 5%, а чаще даже 2% потерь; 10% потерь для него представляются очень высокими. Так, например, во время норманского нашествия на Англию, по данным Сорокина, во всех битвах этой войны было 500 убитых и раненых, при этом он даже добавляет: «потери необычайно высокие!» Столь же смехотворны его расчеты потерь русской армии в походах X—XI вв. и в войнах XIII— XIV вв. Например, потери во время похода Олега в Византию он определяет так: продолжительность войны — 1 год, численность армии — 10 тыс. человек, процент потерь — 2; следовательно, общее число убитых и раненых составило 200 человек! Сорокин даже берется за определение потерь русских во время набегов кочевников. Каждый год во время набегов половцев давал, по Сорокину, 200 убитых и раненых русских. Войну Александра Невского с Тевтонским орденом он изображает в таких цифрах: продолжительность— 1 год, численность армии— 10 тыс. человек, процент потерь — 4(!), всего, следовательно, 400 убитых и раненых! Нечего и говорить, что Ледовое побоище не было бы так названо народом, если бы за всю войну потери составили лишь 400 человек убитыми и ранеными!
Для войны за освобождение Руси от татарского ига Сорокин также дает цифры, способные только ввести в заблуждение. Он считает, что война Дмитрия Донского против Золотой Орды длилась 7 лет, армия его состояла из 30 тыс. человек, а потери составили 5% в год. В результате он получил 10,5 тыс. человек, погибших за все семь лет войны, включая Мамаево побоище. Сорокин специально останавливается на этой битве, указывая, что цифра потерь в 40 тыс. человек, приводимая «Военной энциклопедией» (т. XII, стр. 382), является невероятной. При этом он пишет: «Если мы даже примем такой высокий процент потерь для армии, как 10, то 40 тыс. потерь дадут 400-тысячную армию русских, цифру абсолютно фантастическую». 10% потерь для Сорокина — это предельно высокая цифра, тогда как трудно сомневаться в том, что в наиболее жестоких битвах прошлого истреблялась гораздо большая часть армии. Почему в войнах XIX в.
в отдельных битвах потери составляли до одной трети армии, а в войнах прошлого, когда бои часто происходили врукопашную, потери, по Сорокину, не превышали и 10%? Мамаево побоище — это ведь не рыцарский поединок! Но и 10% Сорокин не принимает в своих исчислениях. Для войн средневековья он принимает 2—4—5%. Этим Сорокин еще более отходит от правильной цифры. Мало того, что он вместо суммы исходит из среднего процента, этот средний процент взят им без всякого обоснования, и в результате он приходит к микроскопическим потерям.
Правда, нельзя сказать, что Сорокин во всех случаях дает преуменьшенные цифры; иногда допущенное им преувеличение резко меняет все итоги и все сравнения цифр друг с другом. Так, например, потери Австрии во время Тридцатилетней войны он определил в 1 075 тыс. убитых и раненых, тогда как прямой подсчет по отдельным битвам этой войны дает всего 118 тыс. убитых и раненых австрийцев вместе с испанцами! Цифра Сорокина, таким образом, преувеличена по крайней мере в 10 раз! Примерно во столько же раз преувеличены потери австрийцев в войну за испанское наследство.
Исчисление Сорокиным средних процентов потерь в битвах настолько «своеобразно», что также заслуживает специального рассмотрения. Сорокин не дает себе труда вывести процент из ряда крупнейших битв данной войны и часто «вычисляет» среднюю из одного наблюдения! Так, например, для определения потерь Австрии в Тридцатилетнюю войну ему достаточно было одной битвы; при определении потерь Германии в войну за испанское наследство он также ограничивается одной битвой и т. д. Между тем ясно, что процент потерь в одной битве нельзя распространять на все битвы данной войны. Это хорошо понимает и Сорокин, и иногда он делает удивительные «поправки» к процентам потерь по отдельным битвам. Так, при определении потерь немцев в войне первой коалиции Сорокин взял лишь одну битву при Вальми, по которой установил 57% убитых и раненых. Однако он делаег оговорку, что эта битва не типична, и вместо 57 берет 5%, т. е. почти в 12 раз меньше! Применяя такой диапазон поправок, можно, конечно, прийти к каким-то итогам, но степень научной пригодности их близка к нулю!
