«Если кто при этом приводит голову в лучший вид, то ему удастся уладить свои неприятности и справиться с разными житейскими трудностями», — продолжает Артемидор. В связи с этим вспоминается ведьма из русской сказки, приводящая в лучший вид свою голову: «Сняла с себя голову, мылом намылила, чистой водой вымыла, волосы гребнем расчесала, заплела косу и надела потом голову на старое место»[17]. Увы, с житейскими трудностями ведьме справиться не удалось: ей забили в грудь осиновый кол и зарыли в землю. Зато с ними легко справлялся мужичок, утолявший жажду с помощью снятой с головы черепушки, которой он черпал воду (вода нас уже не удивляет).

Наконец, «то же самое (улаживание неприятностей. — А.В.) значит, если видишь, будто держишь свою голову в руках и в то же время другая остается на природном своем месте». В таком виде изображается первый сербский святой — князь Иоанн Владимир. Он не уладил земных неприятностей, будучи казненным болгарами, но обрел небесный венец. А святой Кутберт, апостол Шотландии, держит в руках не свою, а чужую голову — голову святого Освальда, короля Нортумбрии. Она была помещена в гроб Кутберта на острове Линдисфарн, а затем вместе с его мощами перенесена в Дарем.

Из бретонских легенд, посвященных беспокойным головам, отметим истории Морвана, Комора Проклятого и Фонтенеля. Морван правил королевством Бретань в годы сопротивления его жителей слабеющей империи Карла Великого. Кончил он плохо, будучи умерщвленным королевским конюхом во время переговоров с франками. В легенде Морван заявляется с отрубленной головой, демонически вращающей глазами, к хижине отшельника. Он не питает иллюзий на свой счет, называя себя «всего лишь призраком» и требуя вернуть голову на место. Вначале отшельник гонит Морвана прочь, но потом, сжалившись, приставляет голову к плечам со словами: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа я возвращаю тебе твою голову, сын мой». Морван оживает, а отшельник накладывает на него епитимью: носить на шее свинцовый ошейник, замкнутый на замок, и ежедневно доставлять воду из колодца, расположенного на вершине горы.

Статуя святой Ноялы (XV в.) внутри фонтана в Нуаялъ-Понтиви

В истории Комора Проклятого (см. книгу о сказках) мертвая голова используется в целях устрашения. Святой Гильдас, управляющий безголовым трупом героини, возвращает ей нормальный вид и оживляет лишь после того, как цель достигнута и злодей наказан. Участь Фонтенеля, видного члена Католической лиги (XVI в.), весьма плачевна. В Париже ему отрубают голову и отдают ее детям из трущоб, которые играют ею как мячом.

Отношение к лишенным голов трупам в Бретани менялось. В древности они вызывали ужас, и от них спешили избавиться. Позднее их стали привлекать к различным мероприятиям, в которых участвовали и святые, демонстрирующие свои головы во славу Божию. При этом скитания кефалофоров зачастую беспорядочны. От предшествующей эпохи сохранялась вода как средство обезвреживания мертвых голов и ходячих мертвецов. В конце концов, головы были уничижены — над ними принялись издеваться (сравните легенду о Фонтенеле с реальной историей головы Оливера Кромвеля).

Зверь или демон, ухватившие лапами человеческую голову, представляют опасность только для нее самой, а для стороннего наблюдателя служат назиданием. Но если голова находится в руках антропоморфного бога или человека, велика вероятность того, что она используется как оружие, неся смерть окружающим.

Первым в ряду убийц, вооруженных головами, выступает, конечно, Персей с головой Медузы. С ее помощью были обращены в камень титан Атлант, морское чудовище, царь Полидект и его прислужники, жители Серифа. Но какова последующая судьба ужасной головы? По одной из версий, она продолжила свое черное дело, будучи помещенной на грудь, на плечо или на щит богини Афины. Афина могла сделать это и ради торжества над соперницей, которая, по Аполло-дору, пыталась состязаться с ней в красоте.

Павсаний, тщательно отделявший миф от реальности, уверял, что Медуза была обычной женщиной, убитой Персеем и его людьми. Географ больше доверял не романтической истории о ливийской красавице, чья посмертная красота тронула сердце героя, а рассказу о дикарке из пустыни, терроризировавшей людей, живущих вокруг озера Тритониды. С отрубленной головой Медузы убийцы поступили традиционно — упрятали в земляной холм. И лишь уродливые киклопы изготовили ее голову в мраморе и выставили у храма Кефиса (Описание Эллады, II, 20: 5; 21: 6–7). Между прочим, киклопов уничтожил Аполлон, который терпеть не мог чудесные головы. Логично было бы дополнить изложенные версии броском в море, но, как я уже сказал, древние греки об этом умолчали. Зная о склонности плывущих голов к пению и крикам, они больше доверяли земле-матушке.

В той же позе, что и Персей, пребывает измазанная кровью богиня Кали, держащая в нижней левой руке отрубленную голову царя демонов Рактевиры. Однако голова эта никого не умерщвляет. Во-первых, Кали не нуждается в подобном оружии — ей вполне хватает собственных дарований. Во-вторых, ей не до того — она подставляет под голову чашу и собирает в нее сочащуюся из шеи кровь, чьи капли, упавшие на землю, могут превратиться в демонов, аналогичных Рактевире.

Персей убивает Медузу. Древнеримский барельеф

I–II вв. Медуза выглядит как обычная женщина.

Слева стоит Афина, ожидающая, когда на ее щит поместят голову соперницы

По мнению волхва Богумила, головы Медузы и Рактевиры восходят к единому мифу о мертвой голове бога смерти, отделив которую от туловища светлые боги (Кали, в понимании волхва, тоже светлая) обезопасили мир от скорого уничтожения. Можно ли счесть горгону и индийского демона божествами смерти? Допустим, можно. Можно отнести к ним и колдуна из русской сказки, чья отрезанная голова обращает в камень живых существ. Есть еще голова мары, существа, ассоциирующегося со смертью, которую он (она) носит под мышкой, блуждая ночью под окнами изб. Мара произносит имена хозяев и домочадцев, и тот, кто отзывается на голос, умирает. Налицо сходство с ирландским Дуллаханом.

Но я склоняюсь к мнению Павсания — эти опасные головы могли принадлежать людям, как, собственно, и голова колдуна. Известны случаи несения человеческих голов самими демонами или фигурами, олицетворяющими смерть. Вспомним того же Анку с головой человека в руках и шарик в форме человеческой головы, прекращающий мучения больных. В шотландской народной песенке «Странный гость» к женщине, сидящей дома за прялкой, поочередно являются части тела человека, а напоследок приходит голова, называющая себя Смертью. Наше Лихо Одноглазое, будучи подслеповатым, использует мертвую голову, чтобы выследить своих жертв.

Мертвая голова может испускать огонь, сжигающий дотла людей и их жилища. О значении этого огня я сказал достаточно в книге о сказках, рассуждая о черепе, подаренном Василисе Прекрасной Бабой Ягой. Не думаю, что череп принадлежал кому-то из волшебников или иных кандидатов в божества. Это голова обычного человека, вместе со своими коллегами на заборе ярко освещающая лесную чащу. Яга наделила голову смертоносной силой или воспользовалась ее загробными качествами, приобщив Василису к магии.

Бертран де Борн. Иллюстрация Г. Доре (1857) к «Божественной комедии» Данте

Трубадур Бертран де Борн у Данте несет за волосы свою голову, отделенную от туловища, и освещает ею путь, как фонарем. Бертран «возмездья не избег», его мозг в наказание за грехи «отсечен навек от корня своего в обрубке этом» (Ад, 28: 134–142). Жутко представить, каких дел натворила бы голова Бертрана, вырвавшись из ада. Вот шелудивый Буняк (Солодовый Буньо) успел-таки напакостить перед отправкой в преисподнюю. Князь Роман Галицкий срубил ему голову. «Стала голова катиться. Брови у этой головы были такими длинными, что глаза сквозь не могли видеть. Как подняла железными вилами те брови на отсеченной голове, и голова посмотрела из Могилок на Городище, то целый город загорелся»[18].