– Я ведь был уверен, – произнес он и устало покачал головой. – Ни секунды не сомневался.

Оба помолчали. В конце концов Мельхиор поднялся, натянул пыльные сапоги, поднял лютню и перебрал струны.

– Ну, мы ведь еще можем отправиться в Санкт-Гоар.

– В тот самый монастырь? – Матис поднял на него озадаченный взгляд. – Что нам там делать?

– Узнаем, что за тайна связывала Агнес. Моя баллада не может на этом закончиться. Кроме того, если Агнес удастся бежать, она наверняка направится туда. Возможно, там мы и встретимся.

– В балладе, может быть, но не в реальной жизни. Нам ни за что…

Хриплый выкрик заставил Матиса замолчать. Он донесся из небольшого трактира справа от порта, куда они еще не заглядывали. Вот послышался и пронзительный голос, как если бы кто-то вопил в смертельном ужасе.

– Слава кайзеру, слава кайзеру!

Мельхиор тонко улыбнулся.

– Видимо, и в столь тяжелое время Карл не совсем растерял уважение. Немного опасно, но по мне, так весьма похвально.

– Похоже скорее на ребенка или…

Матис вдруг вспомнил ночь, когда похитили Агнес, уплывающую лодку и необычный голос, который из нее доносился. Тот же самый голос, едва ли похожий на человеческий, скорее животный визг, как у…

Матис хлопнул себя по лбу, затем вскочил и повлек за собой Мельхиора.

– Скорее! – воскликнул он. – Возможно, есть еще след!

Они подбежали к маленькому, перекошенному трактиру, жавшемуся у одного из портовых складов. Матис распахнул дверь и прищурился в полумраке зала. Внутри никого не было, лишь на одном из пошарпанных столов стояла клетка, и в ней сидела пестрая птица. Она махала крыльями и верещала во все горло:

– Слава кайзеру, слава кайзеру!

Запыхавшись, Мельхиор застыл в дверях.

– Боже правый, да это же попугай! – рассмеялся он. – Наверное, один из попугаев, которых держали те мерзавцы!

Матис кивнул.

– Я уже слышал этот крик, в ту ночь, когда Агнес увезли на лодке, – пояснил он. – Слов я не разобрал, но вопль запомнил хорошо.

Юноша подошел к клетке и стал рассматривать необычную птицу. А когда просунул палец между прутьями, попугай попытался схватить его за палец.

– Хотите купить? – раздался вдруг низкий бас из-за стойки.

Из подвала поднялся лысый трактирщик. Он тяжело сопел и мясистыми, волосатыми руками обнимал бочонок с вином, который осторожно отставил в сторону.

– Забирайте. Скотина мне все нервы вытрепала.

– От… откуда он у вас? – спросил Матис.

– От горстки артистов, которые решили от него избавиться. Сейчас, видимо, не лучшее время, чтобы шататься по Германии с птицей, что славит кайзера, – трактирщик хрипло рассмеялся. – Ублюдки сказали, что он разговаривает, как человек. А эти слова – на самом деле единственное, что он может проговорить.

– Слава кайзеру, слава кайзеру! – отозвался попугай.

– Ну так что? – спросил корчмарь. – Будете покупать или нет?

– А эти артисты… – вмешался Мельхиор. – При них, случаем, не было обезьяны и двух девушек? Одна совсем еще юная, а другая постарше, с веснушками и непослушными светлыми волосами?

Лысый перевел на него удивленный взгляд.

– Верно. Были у меня такие! Выпили каждый по кружке горячего вина, а потом отправились своей дорогой.

– Вверх по Кинцигу в Шварцвальд, я полагаю? – спросил менестрель.

– Нет, Боже упаси! Сейчас это слишком опасно. Негодяи примкнули к лотарингским ландскнехтам и отправились на север, в сторону Швабии. Рассчитывают, видимо, на хорошую добычу.

Трактирщик вдруг насторожился.

– А вы их знаете? – спросил он осторожно.

Матис отмахнулся.

– Да нет. Мы… только пересеклись разок, но…

– Они-то забрали у меня повозку и взамен оставили эту вшивую птицу. Вот я и предлагаю: забираете птицу и даете мне денег на новую повозку, – трактирщик упер руки в бока. – Ну так что?

– Еще вопрос, пока не ударили по рукам, – не унимался Мельхиор. – Долго ли находится у вас эта чудесная птичка?

– Три дня. Три дня назад эти мерзавцы ушли ранним утром вместе с ландскнехтами, – трактирщик болезненно скривил лицо. – Три долгих дня и ночи вынужден я терпеть эти вопли…

– Слава кайзеру, слава кайзеру!

Попугай яростно замахал крыльями, и Мельхиор сдержанно поклонился.

– Что ж, рад был с вами познакомиться. От птички нам, к сожалению, никакого проку. Но я знаю, при французском дворе подают отменные блюда, в которых попугаи имеют далеко не последнее значение. Быть может, вам стоит угостить своих посетителей чем-нибудь совершенно необычным?

С этими словами они поспешили на пристань, в то время как трактирщик бранился им вслед.

До них еще долго доносились вопли попугая, который, рискуя отправиться в суп, пронзительно славил его высочество Карла V.

– Слава кайзеру, слава кайзеру! Слава кайзеру…

Хёхберг, Франкония, 4 мая 1525 года от Рождества Христова

Несколько дней спустя, преодолев уже немалое расстояние, Матис и Мельхиор шагали в сгущающихся сумерках по разоренным землям.

Когда лысый трактирщик в Келе рассказал, куда двинулись бандиты с Агнес, Мельхиор с Матисом немедленно отправились за ними. Вскоре менестрелю удалось украсть из конюшни двух старых кляч. Но на третий день лошади захромали, так что снова пришлось идти пешком. Несмотря на спешку, настичь лотарингских ландскнехтов никак не получалось. Или же они давно их опередили? Война словно поглощала солдат без остатка.

Матис между тем разузнал от некоторых беженцев, что ландскнехты, за которыми следовали похитители, скорее всего, примкнули к армии Швабской лиги. Ее предводитель, Трухзес Георг фон Вальдбург-Цайль, заключил с крестьянами мнимое перемирие, а теперь готовился к сокрушительному удару. С юга надвигались около десяти тысяч солдат, среди которых одних только рейтаров было больше тысячи. Двигаясь по правой стороне Рейна, они убивали и жгли все на своем пути – карательная кампания, не имеющая себе равных. Где именно пребывали ландскнехты сейчас, выяснить не удалось. Однако Матис полагал, что в фанатичных своих розысках они зашли слишком далеко на север.

– Мы ищем иголку в стоге сена, – пробормотал он, когда они миновали десяток сожженных лачуг. – Эта война повсюду, и Агнес в самом ее пекле, наедине с этим зверьем. Может, ее и в живых-то уже нет…

На ветвях двух обугленных вязов покачивались трупы нескольких крестьян. Были среди них и женщины с детьми.

– Вам не хватает веры, мастер Виленбах, – отозвался Мельхиор. Вопреки мрачному настроению, менестрель проиграл на лютне несколько аккордов, и ветер развеял тонкую мелодию. – До тех пор пока Агнес находится в руках у этих артистов, есть надежда. Попугай и обезьяна… Рано или поздно кто-нибудь вспомнит этих необычных животных. Тогда мы снова нападем на их след.

– А если они ее кому-нибудь продали?

– Тогда мы разыщем и этих мерзавцев, – Мельхиор уверенно улыбнулся. – Это будет лучшая из моих баллад, не забывайте. А сочиненные мною баллады заканчиваются всегда хорошо.

Он снова перебрал струны, и Матис закатил глаза.

– С вашей стороны было бы великим одолжением… – начал он.

Но тут Мельхиор прервал игру и закинул лютню за спину. Рука легла на рукоять шпаги.

– Что такое? – осторожно спросил юноша.

Они как раз пересекали засеянное поле, колосья шелестели на ветру. Навстречу путникам тянулись клубы серого дыма. Мельхиор махал рукой, чтобы разогнать его, старательно щурился, но видимость только ухудшалась. Ко всему прочему, солнце скрылось за деревьями.

– Там кто-то есть, – пояснил наконец менестрель. – В поле. Смотрите сами, – он показал вперед. Матис заметил, что некоторые из колосьев гнулись против ветра. – Бежать поздно, поэтому будем надеяться, что их не слишком много.

И действительно, из дыма показались несколько силуэтов. Их было человек десять – крестьяне в лохмотьях, вооруженные косами и цепами. Они прятались среди колосьев и теперь с оружием наготове медленно приближались к путникам.