сидела женщина. Хоть и хотелось думать о пани Зоей только хорошее, ее последнее появление в его квартире не

казалось однозначным. А что, если Зося, зная многое и о многих, решила руками Яна избавиться от лишнего

свидетеля? И весьма тонко учла отношение Яна к Кристине и его возможную реакцию на действия

Губаньского?

С другой стороны, Ян еще и еще перебирал в памяти нюансы поведения Зоей, — ему очень хотелось ей

верить. Кто она — профессиональная разведчица, для которой нет сдерживающих нравственных критериев, или

несчастная Женщина, которая вынуждена в силу обстоятельств жить и поступать не так, как хочется? Или она и

то, и другое? Ян решил, что все обдумает в самолете и поставит точки над “i”.

Но никаких точек ему поставить не удалось. Пока в Лиссабоне заправлялись, а летчики проверяли

техническую часть, Ян вышел на воздух размяться. Прогуливались и другие пассажиры “либерейтора”, в том

числе польские дипломаты. А вот Губаньский как сквозь землю провалился. Возможно, затаился где-то в

самолете. Не мог же Ян обыскивать самолет.

Вторую остановку совершили в Гибралтаре. И только на следующий день прилетели в Каир.

Еще при подлете к столице Египта, когда самолет накренился, заходя на посадку, и где-то сбоку

зажелтели странно опрокинутые пирамиды, Ян ощутил невольное волнение. Сколько он в юности читал о

Египте — и вот сейчас летел навстречу загадочной древности!

Впрочем, действительность таила не меньше тайн, загадок и неожиданностей. В этом Яну предстояло

еще не раз убедиться.

А пока он сошел с самолета на горячую землю и зажмурился: в чистом голубом небе плавилось

ослепительное африканское солнце, и все вокруг на какой-то миг почудилось золотым.

Яна встретил сотрудник штаба английских вооруженных сил. В гостиницу вез на плоской открытой

машине, достоинство которой состояло в том, что пассажирам предоставлялась возможность дышать встречным

зноем и песком, а также трястись на любом сиденье с большой вероятностью прикусить язык на очередной

колдобине. Жесткая, маленькая, но верткая машина доставила Яна в одну из небольших каирских гостиниц,

полностью приспособленных англичанами для своих нужд. Ян получил номер с ванной, что было тут

редкостью. Наличие ванны не мешало тому, что на столе в прихожей стояли два медных кувшина причудливой

формы с изогнутыми носами — вода в них была холодная и вкусная. Встречавший штабист вежливо

поинтересовался, сколько времени нужно Яну, чтобы отдохнуть после нелегкого перелета — двое, трое суток?

По его вопросу Ян догадался, что здесь никто никуда не спешит. И в первую очередь — военные.

Поэтому Ян сказал, что двух суток хватит. Штабист оставил ему свой номер телефона, предупредил,

чтобы Ял не очень доверял местным каналам связи, и откланялся.

Ян поужинал в гостиничной харчевне — рестораном ее назвать было трудно, однако кормили вполне

прилично — и отправился спать. Он проспал более десяти часов, что с ним случалось редко. Ночью слышал,

как что-то шуршало рядом, но усталость победила. Утром, едва проснувшись, Ян ощутил прилив бодрости,

сразу стал бриться. Позавтракав, тут же вызвал по телефону машину и поехал искать Фарука.

Ян не назвал шоферу, разбитному молодому парню, адреса. Он просто попросил подвезти на остров

Рода. Нильские острова Гезира и Рода были связаны с правым берегом Нила, где пролегали основные постройки

Каира, мостами. Как только мост миновали, Ян попросил остановить машину, сошел и велел шоферу

возвращаться.

Сравнительно быстро нашел указанный адрес. Ян знал, что Фарук трудится в одной из английских фирм

в качестве агента по сбыту и заказам. Однако была пятница — мусульманский “выходной” — и Ян надеялся

застать египтянина дома. Он не ошибся.

Дверь открыла горничная. Тут же появился человек, в котором Ян угадал хозяина дома.

Одет хозяин был своеобразно: белая рубашка с галстуком, светло-синий легкий пиджак, короткие брюки-

бриджи, белые гольфовые носки и башмаки. На голове — ярко-красная феска с маленькой кисточкой.

Ян долго не мог оторвать взгляда от лица мужчины. Оно казалось поистине замечательным. Смуглое, с

фиолетовым отливом, слегка седеющими висками и удлиненными темно-оливковыми глазами, это лицо вполне,

могло принадлежать фараону, чье изображение возникло в памяти Яна. Человек, шагнувший навстречу Яну из

вполне европейской квартиры, словно вышел из покрытых песчаной пылью веков. Он был седым и молодым

одновременно, и трудно было определить его возраст.

— Мистер Кемаль? — с ноткой удовольствия в голосе спросил Ян и представился: — Ян Мортон. Я из

Лондона. Меня просили передать вам, что нет вида прекраснее, чем с вершины минарета в мечети Мухаммеда

Али. Особенно при заходе солнца.

В длинных и темных, как финики, глазах Кемаля ничего не отразилось. Они лишь ненадолго

остановились на лице Яна.

— Я знаю, — вдруг мягко сказал Кемаль; он не улыбнулся, улыбка жила в нем где-то внутри. — Не

только при заходе солнца, но и на рассвете.

Обменявшись паролем, Кемаль по-европейски протянул Яну руку.

— Зовите меня просто Фарук, мистер Мортон. Я постараюсь быть вам полезным.

— Тогда зовите меня просто Ян, — предложил Мортон. — Это обойдется нам дешевле на несколько

фунтов стерлингов.

Фарук не улыбнулся. Он реагировал на шутки по-своему.

— Фунты мы еще успеем потратить. Вы располагаете временем?

— Во всяком случае, сегодня и завтра…

— Тогда позвольте представить вам мою жену, после чего мы вместе позавтракаем, а потом я начну

знакомит, вас с городом.

— Весь к вашим услугам.

— А вот и моя жена. Альвия — мистер Мортон.

Ян слегка растерялся: просто поклониться или поцеловать руку? Кто знает, как тут принято, на Востоке…

Его выручила сама Альвия — высокая красавица-египтянка с таким же оливковым цветом кожи, что и у мужа.

Ее темно-зеленое платье ничем не отличалось от европейского. И только золотая цепочка на переносице

отдавала дань последней каирской моде. Она понимающе улыбнулась и протянула узкую смуглую руку в тонких

золотых браслетах, которые свободно скользили по кисти. Ян почтительно склонился и поцеловал эту терпко

пахнущую руку.

После завтрака Фарук предложил прогуляться. Ян от души поблагодарил хозяина за гостеприимство.

— Будем рады вам в любое время, — сказала на прощанье Альвия. — И, пожалуйста, не стесняйтесь.

Новому человеку в Каире трудно. Особенно поначалу.

Когда Фарук и Ян оказались на улице вдвоем, египтянин предложил:

— Вы не будете возражать, если мы первым делом посетим цитадель, где находится мечеть Мухаммеда

Али?

— Я в ваших руках. И, конечно, в руках аллаха, — пошутил Ян.

Фарук отказывался воспринимать шутки. Ян постарался перевести разговор на другое.

— У вас очень милая жена, Фарук.

— Я знаю, — отозвался египтянин.

Оказалось, Фарук часто повторяет эту фразу. Исходила ли она из кладовых его мудрости или была

изречением-сорняком., которых немало в речи людей самых разных профессий, сказать сложно.

До цитадели Салах-аддина с мечетями Насира Мухаммеда и Мухаммеда Али добирались пешком.

Сооружение с семью гигантскими куполами, с двумя высочайшими минаретами, дерзко прокалывающими небо,

которое именовалось мечетью Мухаммеда Али, богатством форм и беспощадной грандиозностью подавляло

более старую соперницу Хотя, наверное, было время, когда эта квадратообразная мечеть властвовала над

цитаделью и над всем Каиром…

Фарук и Ян долго взбирались по крутым ступеням, пока очутились на вершине одного из самых высоких

минаретов в мире. Когда глянули вниз, у Яна, еще не отдышавшегося после крутого подъема, перехватило

дыхание.

Вокруг холмов, на которых расположилась цитадель, распростерся гигантский, многомиллионный,