обругать наших военных, а моим коллегам уже осточертело об этом слушать… Ты для меня — находка! Нет-
нет, серьезно: если ты думаешь, что у нас есть генералы, то совершаешь непоправимую ошибку: это просто
общество слепых!.. Никогда не видел такого количества людей, которым бы платили высокое жалованье только
за то, что они не желают открывать глаза…
То, что рассказал Жорж, подтверждало опасения Фреда. Особенно надеяться на Францию как на боевую
союзницу, способную сдержать фашистские полчища на рубежах, далеких от Англии, не приходилось. Жорж
пожаловался на низкий моральный дух армии, на некомпетентность офицеров.
— Многие убеждены, что воевать с нацистами нет смысла, потому что политики все равно продадут
наши интересы. Тактика насаждается старая, вооружение старое, и только любовницы у генштаба новые. Но
этого, милый Фред, может оказаться недостаточно для разгрома противника!..
— Я вижу, ты нервничаешь, дружище Жорж, — заметил Фред.
— Что за радость петь песни глухим… надоело! Хочу вернуться в авиацию и летать, пока хватит сил и
горючего. Ну да ладно, бог с ними, с генералами. Ты какими судьбами? Небось, не терпится собственноручно
пощупать новую машину?
— Ты в курсе дела?
— Ну, мы же мучаемся, так сказать, на паритетных началах. Я был в мастерской. Они там творят вдвоем
— ваш поляк и наш хромой. Но пока эта штука напоминает верхнюю часть пианино без клавишей и ножек. На
таком инструменте не сыграл бы ни Шопен, ни Бетховен… Слушай, а что если по поводу встречи перенести
беседу в один прелестный ресторанчик?..
— Я бы с преогромным удовольствием, дружище. И мы это обязательно сделаем. Но сейчас мне надо
разыскать нашего человека.
— Неужели ты променяешь маринованные патиссоны на своего пройдоху?
Фред только улыбнулся и развел руками.
Коблица Фред нашел в условленном месте. Видимо, у того была своя связь с Лондоном, и его заранее
3 известили о прибытии Саммербэга. В принципе, Коблиц не числился подчиненным у Фреда, он входил в
другой отдел. Если Саммербэг олицетворял мозг организации, то Коблиц относился к ее рукам. Но, как
известно, эти части организма всегда связаны, и зачастую мозг без рук — как без рук!..
И все же, в силу занимаемого положения, Фред стоял неизмеримо выше Коблица по служебной лестнице,
и Артур не мог этого не понимать.
Хотя по календарю значилась зима, планета боком уже поворачивалась к весеннему солнцу. В Париже
стоял прохладный, однако насквозь пронизанный светом день. Когда Фред пригласил Коблица погулять по
мостам через Сену, тот охотно согласился. Ему не нужно было объяснять, почему Фред предложил прогулку
именно по мостам.
— Артур, — сказал Фред, когда они очутились на мосту Понт-О-Шанж и двинулись ко Дворцу
Правосудия, — из тех сведений, которыми мы располагаем, ясно одно: у нас с вами времени в обрез. Как
говорят охотники, я уже слышу топот кабана. Не сегодня-завтра может грянуть гром. Я не приехал подгонять. Я
просто делюсь с вами тревогами. Каково истинное положение вещей?
Коблиц потер свой приплюснутый нос, пригладил волосы на непокрытой голове — он любил даже зимой
ходить без головного убора.
— Мистер Саммербэг, мое руководство велело посоветоваться с вами. Поэтому буду предельно
откровенен. Поверьте, я предпринял немало усилий, чтобы проклятая машина из видения бессонницы
превратилась в реальность.
— В ваших умении и энергии ничуть не сомневаюсь, — вставил Фред.
— Благодарю. Помимо того, что мне нравится получать деньги там, где я их получаю, у меня личные
счеты с нацистами. В общем, чем им хуже, тем лучше мне. Буквально через несколько дней должна быть
проведена операция, в результате которой… вы не суеверны?.. В общем, если все пойдет по плану, мы получим
не макет, а самую настоящую машину.
— Плюньте через левое плечо в Сену, — чуть ли не благоговейно произнес Фред. — Да благословит вас
святой Павел!
— Ладно, если у старика есть время, я не возражаю, — скупо улыбнулся Коблиц. — Тем более когда идет
все слишком хорошо, то это уже плохо. Возникают кое-какие обстоятельства. Вы знаете, что наш молодой поляк
и хромой француз трудятся над макетом. Должен вам сказать, что у поляка котелок работает получше
пароходного. Хромой французик ему под стать. Но до нашего ему далеко. А поляк быстро двигается к финишу.
Если завтра нам удастся заполучить машину живьем, зачем нам делить победу с французами? Я боюсь, что пап
Янек вот-вот соберет конструкцию, так сказать, эмпирическим путем, и Второе бюро получит бесценное
наследство, хотя ни один из дядюшек не вписывал его в завещание…
Некоторое время шли молча. Фред раздумывал.
— Вы намекали поляку, чтобы не спешил?
— За кого вы меня принимаете? — усмехнулся Коблиц. — Я и себе не намекал, пока не встретил вас.
Всего лишь опасения.
— Понимаю, — отозвался Фред. — Мне кажется, нужно оставить статус-кво до окончания намеченной
операции.
— Все верно, — гнул свое Коблиц. — Поляк, естественно, о втором варианте ничего не знает. Но хорошо
бы все же притормозить парня. И сделать это как-то поестественнее.
— Ну что ж, — спрятал под усами усмешку Фред, — насколько я понимаю, вы не прочь использовать
мой приезд для невинной уловки.
— Видите ли, мистер Саммербэг, с вами это будет выглядеть закономерно. Вы приехали, захотели
познакомиться… — ну и так далее. Я не хочу, чтобы поляк что-то заподозрил. Он толковый парень, но, боюсь,
набит идеалами, как бочка сельдью. Эта сельдь была ходовым товаром в минувшем веке. Сегодня она загнила,
от нее портятся желудки. Фред с любопытством взглянул на спутника. Оп слышал, что Коблиц смелый,
изобретательный, решительный разведчик. Ему доверяли ответственные задания. Умеет схитрить, может пойти
напролом. “Интересно, а есть ли у него идеалы? — подумал Фред. — Впрочем, похоже, он верит в
необходимость борьбы с нацистами. Совсем немало, совсем немало…”
— Вы любите Париж? — внезапно спросил Фред. Вопрос вырвался неожиданно даже для него самого.
Коблиц поежился и сплюнул в Сену.
— Когда я представляю, что самая отвратительная накипь в истории может завладеть всем, что нас
окружает, меня охватывает ярость. Можете вообразить, что Гитлер молится в соборе Парижской богоматери?!
Впрочем, едва ли он молится вообще. Но хотя бы для рекламы…
— Вы посещаете церковь?
— Что вы! Я заменяю ее хорошими ресторанами…
Они пообедали вместе, скрашивая еду воспоминаниями о различных событиях, участниками которых
довелось быть.
На следующий день Фред с Коблицом отправились в мастерскую. Мастерская находилась в подвале
небольшого особняка. Вход в нее был замаскирован. Дневной свет сюда не проникал. Однако электрических
лампочек не жалели, тут было светлее, чем на улице.
Посетителей встретила пани Зося. Помогла раздеться, предложила кофе. Ее безупречные манеры
произвели впечатление даже на Фреда.
Потом она спустилась к месту производства. Пожимая руку Яна, Фред подумал, что представлял его
более молодым. Ржаного цвета бородка не только прибавила Яну лет. Она скрывала раздвоенность подбородка.
Ямочки на щеках и добродушный нос обманчиво уверяли в излишней податливости характера. А вот улыбка по-
прежнему брала в плен.
— Рад встретиться с вами, мистер Саммербэг, — сказал Ян. — Вы, насколько я понимаю, прибыли
проверить, не забыл ли я английский язык?
— Вы угадали, мистер Крункель… впрочем, теперь — мистер Эванс?
— Совершенно верно, но вот об этом я частенько забываю…
Француз Эжен Жиро оказался худеньким человечком с острым маленьким лицом. Казалось, он был
