живым макетом в половину натуральной величины. Вдобавок он хромал и тянул за собой ногу, отчего
напоминал раненого и ощипанного птенца. Он тоже сунул крохотную свою ручку Фреду и неожиданно густым
голосом сказал:
— Я сегодня не выспался, поэтому не очень хорошо с утра выгляжу. Но вы не огорчайтесь, сэр: мадам,
которую мы тут одеваем, будет принадлежать к обществу избранных красавиц!
Фред и Коблиц рассмеялись.
— Да-да, месье, старая истина гласит: нельзя разглядывать женщину, когда она полураздета или
полуодета. Вам должны ее представить или голой, или в бальном платье!
Посреди подвала на специальной подставке высилось хитроумное деревянное сооружение. Оно и в
самом деле напоминало верхнюю часть незаконченного пианино. Макет был огромных размеров, по меньшей
мере вдвое превосходивших оригинал. На длинных столах, поставленных у противоположной стены, лежали
инструменты, детали, чертежи.
— Насколько мы можем предполагать, месье, принцип действия машины такой… — начал было Жиро,
но Фред умоляюще поднял руку.
— Месье Жиро, ради бога, не тратьте понапрасну усилий! Я не специалист и все равно ничего не пойму.
Если вы сообщите, как продвигается работа и каковы перспективы, этого будет достаточно.
Француз, не желая брать на себя роль ведущего, вопросительно оглянулся на Яна.
— Пожалуйста, Эжен, я все равно не обладаю вашим красноречием, — улыбнулся Ян.
— Так же, как я — вашими способностями, — галантно вернул любезность француз и продолжил, —
видите ли, месье, никогда еще мне не приходилось выступать в должности бога: тебе дают ребро, — и будь добр
создать из него Еву… Но благодаря тому, что в нарушение всех церковных догм, у нас тут двоебожие, мы с
Яном надеемся на быстрый успех. Еще пять–шесть деталей или столько же догадок — и к Еве можно будет
приглашать Адама. Полагаю, это дело двух–трех недель.
— А к чему такие крупные масштабы? — поинтересовался Фред.
— Подбираю себе пару, — под общий смех сообщил Жиро. — Просто на крупном макете легче
соображать.
В этот день обедала все вместе — там же, в особняке. Обед получился довольно веселый. Фред
размышлял, под каким предлогом удобнее забрать на прогулку Яна, но тот сам облегчил ему задачу.
— Мистер Саммербэг, много слышал о вас из уст отца.
— Как раз о нем хотел с вами поговорить. Не возражаете, если немного покатаемся по Парижу? Хотя этот
город заслуживает пеших прогулок.
Фред позвонил Жоржу, и тот прислал черный тяжелый “ситроен”.
— Господа, надеюсь, вы не обидетесь, если я на время похищу мистера Эванса? Боюсь, что в первую
очередь этот вопрос обращен к пани Зосе…
— Ну что вы, мистер Саммербэг, мы к похищениям
привыкли, — ничто не изменилось в привычной улыбке
женщины.
Едва автомобиль тронулся и Фред опустил стекло, от-
деляющее их от шофера, Ян произнес тихо, но с той твер-
достью, что не оставляет сомнений у собеседника:
— Мистер Саммербэг, я больше палец о палец не уда-
рю, чтобы продолжить работу над машиной.
“Если бы он только знал, как это сейчас нас устраива-
ет”, — невольно подумал Фред. Однако ничем не выдал сво-
их мыслей и лишь вопросительно молчал.
Ян продолжал, не обращая внимания на немой вопрос
Фреда:
— Отец так сказал мне о вас: “Приди другой человек
— я бы не стал втягивать тебя в авантюру, по мне показа-
лось, что он честен и благороден”. Вот почему, мистер Сам-
мербэг, буду откровенен. Когда я согласился сотрудничать с
вашей службой, я поставил некоторые условия. Они каса-
лись отца и моей невесты. Было обещано условия испол-
нить. Мне сказали, что отец уже в Англии, хотя связи с ним
у меня нет. Допустим, это объяснимо. Но что касается моей
невесты Кристины Шармах… Уже миновали все сроки, ни-
чего не делается. Я, если хотите, объявляю бунт. Пока ее не
привезут сюда, я продолжать работу не стану.
“Наверное, Коблиц прав, — решил Фред, — до чего
этот поляк доверчив и наивен! Но, с другой стороны, что бы
делало человечество (и мое учреждение тоже!) без таких
людей. Они не умеют предавать…”
Ян внимательно посмотрел на Фреда и вдруг добавил, на первый взгляд, безо всякой связи с
предыдущим:
— А вам, думаю, нелегко живется в вашем оффисе. Вы никогда не сможете стать Коблицом. Знаете в
каком смысле? Я понимаю, что вы не спросите… От анализа до исполнения у вас большая дистанция. А
Коблицу приходится все делать с ходу.
— У вас к нему претензии?
— Я его не виню. Просто думаю о своем месте в мире.
“Ого, — удивился Фред, — а я поначалу принял его за наивного технаря. У него острый ум и
психологическое чутье. И он, конечно, тянется к широкому осмыслению действительности”.
— Не знаю, что заставляет вас разговаривать столь открыто, — признался Фред, — но, честное слово,
Ян, мне это приятно.
— Мистер Саммербэг, — с некоторым нажимом сказал Ян, — все мы живем в мире фальши, от которой в
разной степени устали. Когда встречаешь человека, лишенного декораций хотя бы в душе… в общем, вы
понимаете. Даже если этот человек из разведки… Какая разница? Я встречал демагогов и лицемеров среди
уборщиц городского туалета… Хотя профессия, безусловно, накладывает отпечаток.
— Что у вас с Коблицом? — спросил Фред.
— Ничего особенного. Просто я не всегда его понимаю.
— Стоит ли все понимать до конца?
— Вы правы. Но когда это касается твоей судьбы…
— Я поговорю с Коблицом. Условия должны выполняться.
— Благодарю вас, мистер Саммербэг.
Они помолчали.
— А я все не налюбуюсь Парижем. — Ян глядел на плывущие мимо кварталы.
— Да, Париж, — задумчиво протянул Фред. — Ян, нам предстоит грозное время. Давайте поговорим о
слове “завтра”. Допустим, конструкция собрана. Что дальше?
— Не знаю. Пойду сражаться.
— А если я вам предложу работу?
— Спасибо. Однако что конкретно?
— Вы полагаете, что с завершением работы над шифровальной машиной все наши проблемы решатся?
— Нет, конечно. Еще раз спасибо, мистер Саммербэг. Я готов сражаться с нацистами где угодно. Но отец?
И моя невеста?
— Давайте пока поговорим об отце. Как только вернусь в Лондон, я его разыщу.
— Разыщите, пожалуйста. Он теперь очень одинок. Конечно, одиноки мы все. Но он — особенно.
Передайте, что у меня все нормально. Как только позволят обстоятельства, постараюсь его навестить.
— Ян, подумайте над моим предложением. Оно не только даст вам работу и гражданство, но и приблизит
к отцу.
— А если я не сумею собрать машину?
— Все равно вы к ней ближе, чем другие.
Ян хотел расспросить о Коблице. Однако перед глазами встал беззвучный рот пана Марека, и он поборол
искушение.
— Конечно, неплохо бы вместе посетить “Гранд-Опера”, — перевел разговор Фред. — Мы ведь в стране
друзей. И все же…
— И все же?..
— Старый закон. Больше одного не собираться. Кстати, какие у вас отношения с Эженом Жиро?
— Мистер Саммербэг, вы же сами ответили! Мы собрались больше одного.
— Он что-то дал почувствовать?
— Нет. Однако один я редко бываю. Если бы не Зося…
— Очаровательная женщина, не правда ли?
— Мистер Саммербэг, — усмехнулся Ян, — очаровательная женщина на планете существует в
единственном экземпляре. Это — моя невеста. Все остальные — просто женщины.
— Ну что же, Ян, честное слово, буду рад видеть вас в Лондоне.
— Еще раз спасибо.
— Теперь, пожалуй, вернемся в мастерскую?
— Пожалуй.
Фред приспустил стекло и велел шоферу возвращаться.
У дверей особняка Ян спросил:
— В Париже больше не увидимся?
— Едва ли. — Фред помолчал, словно боролся с соблазном что-то сказать. — Есть другие города. Ну, Ян,
