в городе. Информация была примитивной. Почти всегда доминировало желание напугать арестованных,
подчинить своей воле.
- Русского привели, - хвастался один из стражников. - Теперь его... Ох! - Он сверкнул глазами и сжал
кулаки. Какой будет расправа, медленная и страшная, можно было представить! Беда, если стражник с
первого взгляда возненавидит заключенного.
Махмуд-бек задал стражнику несколько вопросов, стараясь узнать подробнее о русском. Но, кроме
восклицаний и угроз в адрес арестованного, ничего не услышал.
При первой же встрече с доктором Махмуд-бек тоже спросил о русском.
- Вы знаете, в тюремной канцелярии очень сложная переписка. Сразу трудно установить.
- Меня он очень интересует. . - откровенно сказал Махмуд-бек.
- Хорошо... Я постараюсь о нем узнать.
Через несколько дней доктор сообщил имя и фамилию заключенного, его приметы, а также сведения
о причине ареста.
- Подозревается в связи с немцами, посягал на власть.
- Вряд ли, - покачал головой Махмуд-бек. - Этого человека я знаю. Он давно отошел от политики. С
трудом зарабатывал себе на хлеб. Кстати... - Махмуд-бек задумался. - Кстати, ему надо помочь...
- Увы! - Доктор развел руками. - Не моя компетенция.
Доктор учился в Турции и умел вести светский разговор.
- Надо помочь... - уже для себя повторил Махмуд-бек.
Он посмотрел на решетку. Там изредка за окошком показывались ноги проходящих мимо стражников.
Одни в грубых самодельных башмаках, другие, видать из тех, кто побогаче, в сапогах или заграничных
ботинках с блестящими подковками.
Заключенные по обуви, по шагам определяли стражников, их положение в тюремной администрации,
их достаток и даже характер.
Махмуд-бек резко повернулся к доктору.
- Что с вами? - испуганно спросил тот.
- Нет-нет. . - улыбнулся Махмуд-бек. - Вы не беспокойтесь. Просто мне пришла в голову мысль... О
русском, как ему помочь.
- Зачем вам связываться? - удивился доктор.
- Один христианин в тюрьме... Надо же о нем побеспокоиться, - улыбнулся Махмуд-бек.
- Довод, нужно сказать, не очень веский… - пожал плечами доктор. - Вы что, шутите?
- Не совсем. Здесь как-то один европеец объявил голодовку. И вы думаете что? Ему преспокойно
дали возможность умереть. Тут свои законы. Мы еще боремся, у нас есть друзья, а русскому придется
туго. Он здесь совершенно чужой.
Доктор внимательно посмотрел на Махмуд-бека.
- У вас у самих тяжелейшее положение... - сказал он. - Вам нужно думать только о себе.
- Кажется, я уже встал на ноги. И благодаря вам, дорогой доктор.
- Не только благодаря мне, - возразил доктор.
Приходя к Махмуд-беку, доктор старался понять, что представляет собой этот заключенный. Нелепо
верить предъявленному обвинению: свержение власти, государственный переворот. Полицейские
чиновники явно перестарались. На главаря какой-нибудь бандитской шайки этот узбекский эмигрант тоже
не был похож. Чего он хотел, чего добивался? Но тюремный врач так никогда и не догадается о
настоящей сути Махмуд-бека Садыкова.
105
- Вы считаете, что русскому нужно помочь?
- Да, доктор. Нужно.
- Что же, по-вашему, должен сделать я?
- Пока ничего... - улыбнулся Махмуд-бек. - Ему поможет вон тот. .
Он кивнул на окошко, за которым медленно, по-хозяйски двигался стражник.
Шрам на щеке оставался бледным, даже если стражник багровел от внезапного приступа злости.
- Ты вздумал надо мной издеваться?
Махмуд-бек не шарахнулся в угол, не отодвинулся от пылающего лица.
- Господин, вы заработаете хорошие деньги.
- Кому нужна эта собака? - злобно прошипел стражник.
- Министру, уважаемому господину... - Махмуд-бек назвал одного из крупнейших помещиков страны. -
У него пропадает земля.
- Откуда ты знаешь, негодяй, про дела министра?
- Вы сами рассказывали, что урожай в прошлом году погиб.
Стражник удивленно посмотрел на Махмуд-бека.
- Хитрый ты, чужеземец. Очень хитрый... - В его голосе уже не было обычной злости. - Чем же русский
поможет министру?
- Русский - агроном, ученый человек... - объяснил Махмуд-бек. - Он спасет землю министра, вырастит
хороший урожай.
Щеки стражника перестали наливаться кровью. Кажется, ему действительно предлагают хорошую
сделку. Многих заключенных водят на работу к высокопоставленным особам. Почему русский должен
сидеть в зиндане без дела! Ведь это просто...
- А что ты хочешь от меня? - напрямую спросил стражник.
- Вашей благосклонности... - туманно ответил Махмуд-бек.
Стражник хмыкнул и пообещал:
- Будет благосклонность. Но если русский заупрямится?
- Мне нужно с ним поговорить.
- Хорошо... Ночью...
Махмуд-бек Садыков действительно знал русского агронома. Года четыре назад муфтий Садретдин-
хан хотел прибрать к рукам этого человека. Он мило с ним беседовал, предлагал ему выполнить некое
задание на советской земле, обещал в награду привольную жизнь в любом европейском государстве,
даже выложил перед ним на столик пачку долларов.
Агроном спокойно, совершенно не реагируя на сладкую речь старика, поднялся и ушел. Муфтий
швырнул деньги в ящичек столика и выругался:
- Трус! Собака!.. - Муфтий, конечно, понимал, что агроном не трусит. Но старик боялся поверить
мысли, что среди эмигрантов туркестанских, азербайджанских, русских есть честные люди, которые не
пойдут на предательство. - Тьфу! Пусть подохнет с голоду... - заключил муфтий.
С той поры неподатливый русский стал для муфтия злейшим врагом.
К счастью агронома, Садретдин-хан не успел ему отомстить. Сейчас это сделал кто-то другой.
Ночью стражник снял цепи с Махмуд-бека и вывел его из камеры. Заключенные притихли, старались
не дышать. Так выводят из камеры на казнь.
Махмуд-бек тихонько потирал запястья, онемевшие от наручников. Вдруг стражник сзади схватил его
за горло и пошевелил толстыми, крепкими пальцами. Это он как бы предупреждал, что легко и просто
расправится с хилым заключенным, если тот вздумает бежать.
Агроном находился в одиночной узкой камере. Он сидел, обхватив колени, дремал. Стражник жестом
приказал ему подняться и подвел Махмуд-бека.
- Говори...
Махмуд-бек поздоровался по-русски.
- Здравствуйте, - отозвался агроном, - а я ведь вас где-то видел.
- Да... Я служил у муфтия Садретдин-хана.
- A-а... - усмехнулся агроном. - Помню, помню... С новым предложением, что ли?
- Да…
- Но я вижу, вы не очень-то крепко стоите на ногах.
- Насколько возможно, - ответил Махмуд-бек. - Я уже давно здесь и потому…
- Я вас слушаю... - сухо перебил агроном.
Не обращая внимания на его тон, Махмуд-бек сказал, что может устроить ему работу на земле
крупного помещика.
- Чем я обязан за такое беспокойство о моей персоне?
- Пока ничем.
- Значит, буду обязан?
- Будете...
- Тогда прощайте...
- Погодите! - заторопился Махмуд-бек. - Я клянусь, что своей родине вы не нанесете ни малейшего
вреда. Я только должен знать обо всех делах наших эмигрантов. Я беспокоюсь за тысячи жизней моих
земляков. Вздорные, неразумные действия отдельных лиц могут поставить их под удар. Клянусь, что
106
времена Садретдин-хана кончились. У нас сейчас другие заботы. - Махмуд-бек говорил горячо,
торопливо. Он боялся, что стражнику надоест этот длинный разговор. Да и агроном может отвернуться и
перестанет слушать уговоры бывшего помощника муфтия.
- Как я понял, за свою услугу вы мне предлагаете роль связного?
- Да...
- Хорошо... - согласился агроном. - Но предупреждаю, что я оставляю за собой право в любой момент
выйти из игры. Помогать диверсантам и шпионам я не намерен.
Через месяц за решеткой показалось лицо агронома. Он жестом подозвал Махмуд-бека.
