Бандиты собрались вокруг. Стволы автоматов были повернуты в сторону жертв.
— Ну, чего ты там топчешься, ублюдок? — рявкнул тот, кого называли Тревисом. — Далеко еще?
Гейб молчал, глядя на полицейского. Казалось, он сейчас кинется на бандита и вцепится тому в горло.
— Далеко еще?!!! — багровея, заорал Тревис. — Где чемодан, мать твою? Ты что, оглох, что ли?
«Беретта» ткнулась Гейбу в грудь. Он на мгновение опустил глаза, посмотрел на пистолет, затем вновь на полицейского. Весь его вид выражал ненависть. Откровенную злобную ненависть.
— Где?!!
— Тут, наверху, — ответил Хел.
Тревис задрал голову и, сморщась, посмотрел на уходящую ввысь, к облакам, отвесную скалу. Верхушка, уже скрытая снегом, таяла, растворялась на фоне темнеющего серого неба.
— «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр». Хел, что с вами? Ответь!
Квейлан повернулся к пленникам, посмотрел на одного, на другого и спросил:
— Ты — Хел? — тот кивнул. — Останешься здесь. А ты, — он ткнул «пустынным орлом» в сторону Гейба, — принеси чемодан.
Гейб продолжал молчать. Взгляд его стал размытым, задумчивым.
— Принеси, быстро!!! — завопил Тревис, едва сдерживаясь, чтобы не нажать на курок. — Быстро, ублюдок!
Он ткнул Гейба в плечо, пытаясь вывести из состояния странной задумчивости. Реакция была моментальной. Глаза пленника стали из мутных совершенно трезвыми, стальными. Его кулак с хрустом впечатался в челюсть полицейского. Тот не ожидал нападения и не успел защититься. Тревиса швырнуло назад, на обступивших их бандитов. Полицейский рухнул в снег, выронив пистолет. Гейб в бешенстве пригнулся и поднял руки, принимая боевую стойку. Он совершенно не думал об опасности. Ему было плевать на этих людей и их оружие. Эмоции перевесили инстинкт самосохранения. Гейб был готов к драке. Хел быстро шагнул вперед и встал между ним и бандитами, подняв руки.
— Все, все, все. Спокойно, спокойно, парни.
Окаменевшее было лицо Квейлана вдруг ожило. Он улыбнулся, но не так обаятельно, как раньше, а хитро, с прищуром настоящего хищника.
В глазах поверженного Тревиса вспыхнул желтый огонь. Такой можно заметить в зрачках бешеного пса перед тем, как тот кинется, чтобы вцепиться слюнявыми клыками в горло.
— Думаешь, ублюдок? — хрипло каркнул полицейский, нащупывая рукой пистолет в глубоком снегу.
Квейлан кивнул Кеннету, и тот, быстро нагнувшись, поднял «беретту». Тревис уставился на негра, затем перевел полный безграничной злобы взгляд на босса.
— Скажи своему гов…ку, пусть вернет мою пушку. Иначе я заберу ее сам. Но тогда у тебя одним человеком будет меньше.
Кеннет усмехнулся.
— Попробуй, вонючий коп. Я с удовольствием разобью твою башку.
— Потом, — спокойно скомандовал Квейлан. — Ты, Хел, здесь. Уокер — наверх. Иначе мы прикончим твоего приятеля.
Гейб опустил руки и, бросив последний взгляд на вставшего и отряхивающегося полицейского, пошел к скале.
— Будь осторожнее там, — сказал ему в спину Хел.
— Стоп, Уокер, — приказал Квейлан.
Тот остановился и повернулся. Бандит прошел чуть вперед.
— Если кому-нибудь из вас захочется перекинуться словечком, лучше не делайте этого. Брайан! — усатый брюнет приблизился в ожидании указания. — Забери у него все барахло.
Тот подскочил к Гейбу и принялся срывать с пояса альпинистские принадлежности: карабины, короткий ледоруб, связку страховочных костылей, трос, пневмомолоток.
— Эй, это мне нужно, — резко сказал Гейб,
Брайан засмеялся и отшвырнул пневмомолоток в снег.
Снял с ремня Гейба специальные «кошки».
— Оставь, — сказал тот. — Здесь сложный подъем. Без них я не полезу.
— Полезешь, — усмехнулся Квейлан. — Или мы нашпигуем пулями твоего приятеля.
— Давай, — согласился Гейб. — Он мне не приятель.
Они смотрели друг на друга, а остальные на них, ожидая продолжения.
— Хорошо, — наконец, сказал Квентин. — Отдай ему эти штуки. Только забери куртку.
— О’кей, босс, — Брайан оскалился желтыми прокуренными зубами. Усы его замерзли, превратившись в черно-белые сосульки. Сейчас он выглядел как Барон Мюнхаузен на одной из иллюстраций Дорэ. Ствол «хеклера» переместился в сторону Гейба. — Снимай куртку, Уиллис[1].
Гейб спокойно стянул куртку, оставшись в короткой серой футболке без рукавов. Глядя на его рельефные, четко обрисованные мышцы, Брайан уважительно присвистнул. Такие мускулы, упругие, точеные, были бы предметом гордости многих атлетов, а он, Брайан, к таковым точно не относился. Ему даже стало немного завидно. В целом, наверное, у него была неплохая фигура, если бы не руки. Ох, уж эти руки. Длинные, непропорционально большие, они служили поводом для многочисленных насмешек, что его безумно злило. На этой почве у Брайана выработался настоящий комплекс. Мучительно и страстно он завидовал мужчинам с хорошим телосложением. Сейчас, после выдавшего его свиста, он злобно прищурился и выхватил куртку из рук Гейба.
Тот снес и это, только надвинул ниже на глаза бейсбольную кепку, чтобы козырек скрыл плещущуюся в глазах ненависть.
— Эй, этого нельзя делать! — крикнул Хел. — Он же замерзнет!
— У тебя свои трудности, Хел, — констатировал бандит, — подумай лучше об этом, — он вновь повернулся к Брайану. — Дай-ка трос. Хел, привяжи своего партнера. И смотри, не дай Бог, он отвяжется.
Моток желтого капронового троса шлепнулся на снег к ногам Хела.
— Давай, Шварценеггер, — ухмыльнулся бородач Брайан. — Пусть эта собачка побегает на поводке. И пошевеливайся, у нас мало времени.
Хел вздохнул и, подняв трос, подошел к неподвижно стоящему Гейбу. Опустившись на корточки, он обмотал ногу напарника, затянул — впрочем, не очень туго, — узел и выпрямился.
— Беги, если сможешь, — прошептал Хел, глядя в сторону.
— А ты побежал бы? — также шепотом спросил Гейб.
Не дожидаясь ответа — да, собственно, нужно ли было его ждать? — он направился к скале.
— «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр», — ожила рация. — Хел, ответь. Где вы? Что случилось?
— Собачка, принеси, — загоготал Телмар в лицо проходящему мимо Гейбу. Тот не отреагировал.
— Шевелись, Ван Дамм, — хохотнул Брайан и шлепнул Гейба по голому плечу обезьяньей рукой. Судя по всему, он был помешан на боевиках. Да и держался с показушной бравадой, явно подражая кому-то из кино-идолов.
Хел впился в него взглядом. Этот, пожалуй, не жилец. Горы таких не любят. Да и вообще, ребята, «крутые» в разговоре, чаще всего на поверку оказываются дохляками. Он мог бы сломать этому парню шею одним ударом. Не очень-то гуманная мысль, но до гуманности ли сейчас? Наверняка эти типы из всей Конституции читали только Вторую Поправку[2].
Гейб подошел к скале, снял кепку и вновь надел ее, но уже козырьком назад. Брайан лениво дернул трос. Спасатель обернулся.
— Не вздумай повторить этого, придурок, — мрачно посоветовал он. — Иначе я сломаю тебе руки.
Брайан медленно покраснел. Гейб угодил в самую болезненную точку. Может быть, он и сам не подозревал об этом, но слова нашли свою цель. Не дожидаясь, пока копящаяся в груди бандита ярость выплеснется наружу, спасатель подпрыгнул и повис на руках. Подтянувшись, он медленно и осторожно полез вверх. Скала, обледеневшая, отвесная, казалось, делала все, чтобы не дать человеку взобраться. Те немногие выступы, которые могли послужить опорой для ног, сгладил лед, и надежда была лишь на сильные, цепкие руки. Несколько раз Гейб останавливался. Его пальцы не могли отыскать ни малейшей трещинки — все забил снег. Приходилось выскребать влажную массу, восстанавливая опору, как восстанавливают сожженный мост, когда нет пути назад. Футболка потемнела от пота. Ветер-убийца превратил ее в жесткий ледяной панцирь. Прозрачная корочка, затянувшая всю спину, обжигающая холодом кожу, с хрустом ломалась и застывала вновь. Гейб не замечал этого. Он все карабкался и карабкался ввысь, мечтая лишь об одном — не упасть. Хуже всего было то, что пальцы постепенно теряли чувствительность. Обмороженные фаланги онемели. Кожа на них стала бело-голубой и почти прозрачной. Когда Гейб находил относительно надежную опору, он останавливался и согревал руки своим дыханием. Пальцы начинали дико болеть. Ломота в суставах вкупе с колючей ноющей болью, сводящей мышцы, заставляла его стискивать зубы и морщиться. Однако долго стоять на одном месте было нельзя — Гейб быстро замерзал. Это еще осложняло ситуацию.
