Не сделать первый шаг и не идти вперед.

Я тот чей разум прошлым лишь живет,

Я тот чей голос глух и потому,

К сверкающим вершинам не зовет

Я добрый, но добра не сделал никому

Я птица слабая мне тяжело лететь.

Я тот, кто перед смертью еле дышит,

И как не трудно мне об этом петь,

Я все-таки пою ведь кто-нибудь услышит…

Он смолкает, и гитара молчит. Я тоже молчу, мне понравились слова и мелодия, а голос у Василия оказывается приятный и звонкий, хотя эта песня не требовала наличие голоса, ее можно просто рассказать. Но от того, что он ее спел, она не стала хуже.

- Хорошая песня, - наконец, я нарушаю молчание, - сам написал?

- Нет! Я так не смогу! Это группа «Воскресение». Слышал о такой?

- Нет. А еще что-нибудь спой из ее песен, - прошу я его.

Он побрынькивая струнами молчит, видимо думая, что мне еще спеть. Потом, решив дилемму хозяина, гитара вновь звучит нежно и спокойно, без надрывов подъездных посиделок.

- О чем поет ночная птица

Одна в осенней тишине?

О том с чем скоро разлучится

И будет видеть лишь во сне.

О том, что завтра в путь неблизкий,

Расправив крылья, полетит.

О том, что жизнь глупа без риска

И правда все-же победит.

Ночные песни птицы вещей

Мне стали пищей для души.

Я понял вдруг простую вещь:

Мне будет трудно с ней проститься.

Холодным утром крик последний

Вдруг бросит в сторону мою.

Ночной певец, я твой наследник,

Лети, я песню допою.

* * *

Игра у меня не клеится. Я почти не заработал вистов, но зато моя гора взлетела до небес. Еще бы! Взять три взятки на «мизере» и хорошо еще «паровоза» не получилось мне впихнуть, а то бы сидел с восьмью взятками. Обычно я играю неплохо, но сегодня со мной происходит что-то странное, я не думаю об игре, а все мои мысли улетели вслед за автобусом, на котором уехала Наташа. Логически я не могу себе объяснить странные ощущения, возникшие после прощания со своей девушкой. Я понимаю, что через два дня я ее вновь увижу, но это не успокаивает меня, а наоборот теребит душу, выматывает ее и вселяет в меня незнакомое мне ранее нетерпение, будто что-то свербит в моей попе.

- Принц! Очнись! – толкает меня Серега, с которым мы играем сейчас висты. – Эдак ты и меня поднимешь в горе! Внимательнее! Внимательнее…

- Пардон, - я забираю только что брошенную карту, понимая, что ею я могу лишить Бобра еще одного виста.

- Что с тобой? – не в шутку начинает беспокоиться мой напарник по игре.

- Не пойму… - качаю я головой, - сам не понимаю, что-то рассеянный какой-то, нет настроя на игру…

- Бывает… - соглашается со мной лейтенант, третий игрок. У него все идет прекрасно, и он в хорошем выигрыше.

Я домучиваю эту игру и после подсчета оказываюсь в большом проигрыше перед Василием и в маленьком перед Бобром. Лейтенант не курит, и мы выходим с Серегой в коридор покурить после тяжелой игры. Хорошо мы не играли на деньги, это было условие лейтенанта, он сразу предупредил, что с курсантов не возьмет. Мы думали, что он отказывается, потому что плохо играет, но оказалось, что его игра великолепна и его условие вовсе не в его боязни проиграть.

Мы возвращаемся в комнату. Василий лежит на кровати и листает какую-то толстую книгу. Это альбом с репродукциями. Он не спеша переворачивает лист, подолгу останавливаясь на каждом. Я заинтересованно подхожу к нему и начинаю подсматривать за перелистываемыми картинами.

- Что, интересуешься живописью? – спрашивает он у меня.

- Да, нет. Просто интересные картинки…

- Картинки! – присвистывает лейтенант. – Это не картинки, а репродукции шедевров мирового импрессионизма! Картинки!

- Прости, но я совсем не понимаю в живописи. Вот эти, к примеру, совсем не прорисованы, словно черновики. А вот у наших художников смотришь и словно фотография перед тобой! Так точно отображено все! Я как-то был в Крыму и видел картины, не помню фамилию художника, так мне очень понравились они! Особенно там, где нарисована ночь, свернутая тетрадь и лунный свет. Вот здорово! Там листы ну, словно вот-вот тетрадь распрямится!

- Это Архип Куинджи, - снисходительно улыбается Василий. – Смешно слушать тебя. Видно, что ты совсем ничего не смыслишь в живописи...

- Да, ничего не смыслю, - соглашаюсь я.

- Все мы начинаем с русских классиков и эпохи возрождения, но потом непременно приходим к импрессионизму.

- Импрессионизму? Я что-то слышал, но не помню, о чем речь…

- Вот альбом с репродукциями импрессионистов.

- Ну, как-то все не прорисовано, будто догадывайся сам, что художник нарисовал, - замечаю я.

- Знаешь, а ты недалеко от правды. Знаешь вообще, что это такое? Нет? Это такой стиль живописи, появившийся в конце прошлого века. Импрессио - переводится, как впечатление, поэтому основное, что должно у тебя остаться после картины, это какое-нибудь впечатление, лучше, конечно, хорошее. Художники, которые устали от традиционных техник живописи академизма, которые, по их мнению, не передавали всю красоту и живость мира, стали использовать совершенно новые техники и методы изображения, которые должны были в наиболее доступной форме выразить не "фотографический" вид, как тебе нравится, а именно впечатление от увиденного. В своей картине художник-импрессионист при помощи характера мазков и цветовой палитры пытается передать атмосферу, тепло или холод, сильный ветер или умиротворённую тишину, туманное дождливое утро или яркий солнечный полдень, а также свои личные переживания от увиденного. Импрессионизм, прежде всего, - это мир чувств, эмоций и мимолётных впечатлений. Здесь ценится не внешняя реалистичность или натуральность, а именно реалистичность выраженных ощущений, внутреннее состояние картины, её атмосфера, глубина. Ещё одной специфической особенностью произведений импрессионистов является некая поверхностная будничность, которая содержит в себе неимоверную глубину. Они не пытаются выразить каких-то глубоких философских тем, мифологических или религиозных задач, исторических и важных событий. Картины художников по своей сути простые и повседневные - пейзажи, натюрморты, люди, которые идут по улице или занимаются своими обычными делами и так далее. Именно такие моменты, где отсутствует излишняя тематичность, которая отвлекает человека, чувства и эмоции от увиденного выходят на первый план. Самыми известными импрессионистами стали такие великие художники, как Эдуард Мане, Клод Моне, Огюст Ренуар, Эдгар Дега, Альфред Сислей, Камиль Писсарро и многие другие. Вот в моем альбому только некоторые из них.

Василий сел так, чтобы оставалось место для меня, и положил на колени альбом. Начав смотреть на эти картины, я уже не мог оторваться от них. Особенно меня впечатлила картина одного художника, на которой он изобразил ночной город после дождя. Блики мокрой мостовой, рельсов, игра света в окнах. Чувствуется даже влажный воздух, испаряющаяся влага, остудившая ненадолго город. Маленькая улочка, чуть дальше перекресток с трамвайными путями, а на переднем плане витрина какого-то магазина, перед которой стоит молодая девушка и грустно смотрит на нее, видимо, не имея возможности что-то там купить. Я испытал щемящее чувство сопричастности с происходящим на картине, мне уже стала знакомой и родной девушка, такая грустная и одинокая. Возможно она одна на всем свете, а может быть она рассталась с другом. Я попросил не перелистывать этот лист и долго смотрел, получая истинное удовольствие, какое никогда не получал. Картина на самом деле передавала кучу эмоций и заставляла смотреть, размышляя над жизнью. Василий ждал и тихонько улыбался, поглядывая на меня.

- А как ты думаешь, когда картина становится произведением искусства?

- Не знаю, - искренне ответил я.