ГЛАВА 7.

Жизнь есть жизнь, а смерть всегда рядом.

Как и в каждом авиационном полку в полку, назначенному нам для стажировки, существовали три маршрута на перехват. Один предназначался для работы по маловыстоной цели, второй – по цели, летящей на средней и большой высоте и на маршруте номер три отрабатывалось уничтожение цели, летящей в стратосфере. Эти боевые маршруты находились внутри района полетов, который был строго очерчен с севера и юга международными трассами, а с запада и востока трассами местного значения. Получалась своего рода геометрическая фигура, напоминающая неправильную трапецию. Маршруты начинались над точкой и заканчивались там же. Отработка перехвата цели представляла собой следующее. Истребитель, игравший роль противника, взлетал первым и шел по заданному курсу, строго по начертанному маршруту и на установленной высоте. Через некоторое время с аэродрома взлетал перехватчик и шел с назначенным курсом, зависящим от упражнения, которым предписывалось уничтожить цель либо в переднюю полусферу, либо в заднюю, либо вообще под углом. При взлете истребителем сначала управлял руководитель полетов, потом он передавал управление ближней зоне и уже после этого управление переходило к дальней зоне, когда самолет находился в сорока-пятидесяти километрах от точки. Приняв управление «целью» и перехватчиком, руководитель дальней зоны напоминал тем курс и высоту полета, после чего, обозначив координаты и позывные обоих, он перекидывал их управление штурману наведения. С этого момента и начиналась отработка упражнения. «Цель» следовала строго по маршруту, а перехватчик, управляемый штурманом, вертелся, направляясь поближе к «врагу». Как только летчик засекал заданную цель и захватывал ее прицелом, он уже сам отрабатывал пуск ракет и стрельбу из пушек, которые имитировались фотоаппаратом. После отработки перехвата два самолета в обратном порядке следовали на точку. Штурман давал курсы на точку и обозначив координаты своих самолетов, передавал их руководителю дальней зоны, тот, в свою очередь – руководителю ближней зоны, после чего руководитель полетов сажал их на полосу. Вот вкратце, что представляла из себя работа авиационного полка по отработке перехвата целей. Если углубляться, то надо сказать, что сложность полетов зависела от погоды. Существовали простые метеоусловия – ПМУ, сложные метеоусловия – СМУ и минимум разрешенный ля полетов – минимум. Все упражнения в разных погодных условиях летчики и штурманы выполняли для поддержания постоянной боевой готовности. И это тоже не все. Если я начну подробно излагать жизнь авиационного полка, то не хватит ни терпения, ни книги. Всему этому нас обучали долгие годы. Я лишь рассказываю кратко, чтоб передать суть происходящего.

Я стою в комнате наведения, возле меня старший лейтенант Чемоданов. Оперативные тоже должны наводить, так как «все мы из народа» - так говорит он. Я склоняюсь над ИКО – индикатором кругового обзора и всматриваюсь в метки. Вот одна из моих – азимут тридцать, дальность пятьдесят. Это полсотни третий.

- Вижу! – говорю я в микрофон громкой связи

- Второй полсотни пятый! Азимут сто девяноста, дальность шестьдесят. Видишь? – спрашивает через громкую связь руководитель дальней зоны. Сегодня его место занимает сам начальник КП.

- Вижу обоих! – отвечает за меня Чемоданов. – Передавай!

Через несколько секунд динамик радиостанции затрещал и зашипел. Потом раздался странный мужской голос словно человек находился где-то далеко в бездне морской. Слов разобрать было невозможно.

- Папатпщщщ подхошшшш, полсошшии тшши. Крушшц шшшесс… высшшшшоо папаааапп…

Я молчу, пытаясь понять, что произошло и что мне говорит летчик, а это именно он.

- Что молчишь? – спрашивает меня старлей. – Отвечай!

- Так я ничего не понял! – оправдываюсь я.

- Что ты не понял?! Он сказал: Патефон-подход, я полсотни третий, с курсом шестьдесят, высота пять в наборе до шести.

- И это он все сказал? – не верю я оперативному, ставшему на несколько часов штурманом.

- Да! Пойми самое главное в радиообмене, да и во всей нашей работе, это то, что ты должен знать заранее, что тебе говорит летчик, тогда ты научишься его понимать всегда. Он летит на высоте в кабине скоростного самолета, у него нет возможности держать рукой микрофон, поэтому у него ларинги. Он говорит, а ты вслушивайся и знай, что он должен сказать. По заданию он идет с курсом шестьдесят, об этом ты знаешь, потому что сказал РДЗ, и ты видишь метку она движется с курсом шестьдесят. Высота упражнения: цель – восемь тысяч, перехватчик – шесть. Он тебе сказал в наборе до шести. Понимаешь, о чем я говорю.

- Теперь да! – я и вправду начинаю улавливать смысл слов летчика с позывным полста три.

- Полста третий, я патефон-подход! Курс сто двадцать, высота шесть, - отвечает вместо меня мой инструктор.

- Вааапол…шшшш.. – говорит летчик и я понимаю, что он сказал «вас понял»!

- Теперь давай сам! – Чемоданов протягивает мне микрофон радиостанции, а на связь уже выходит второй самолет.

- Патефошшшш-поход, полшта пят…шшшш…куршш што девяшшшш, вышшша ошеммшшш.

- Вас понял, - немного дрожащим от волнения голосом отвечаю я. – Курс сто восемьдесят, высота восемь.

- Вашшш поняшшшш….

- Теперь начинай сводить, - объясняет мне инструктор пока у нас есть время, - плавно подворачивай пятьсот третьего до курса двести десять. Не поворачивай сразу на этот курс! Никогда не попадешь. Ориентируйся, постепенно подворачивай. Понял?

- Да…

Я управляю так, как меня учит старлей. Метки постепенно сближаются. Я даю координаты двух истребителей высотомеру. Проходит пара минут, и он мне докладывает.

- Вище дьве!

Истребители медленно, но уверенно сближаются.

- Давай, нацеливай полста третьего, - советует мне Чемоданов.

- Полста третий! Цель справа тридцать, до цели двадцать пять!

- Шшш…Понял...

- Давай, давай, не молчи! Сейчас ты должен максимально точно указать летчику цель, - теребит меня инструктор.

- Полста третий, цель справа под пятнадцать, расстояние двадцать, выше две…

- Понял… шшш… - отвечает летчик.

И тут в процесс наведения внезапно вмешивается цель.

- Шшш…Полста третий! Шщ… Я вижу тебя! Поверни немного голову! Видишь инерционный след?! Разуй глаза! Шшшш…

- Шшшш… Патефон-подходшшш..Цель вижу справа под десять, выше две….шшшш….

- Цель ваша! Работайте! После атаки выход вправо!

Проходит несколько томительных минут молчания, только высотомер, как пономарь повторяет «вище дьве… вище дьве». Еще минута и радиостанция шумит.

- Шшш…Патефон-подход, отработал, выхожу вправо…шшш…

- Полста третий курс двадцать, снижение до четырех!

- Понялшшш…

- Полста пятый! Выход вправо, до курса триста тридцать!

- Шшш… вполняю… Патефон-подход! – потом шум и летчик вновь запрашивает землю.

- Слушаю!

- Шшшш…Кто наводил…шшшщ

- Стажер, товарищ, командир! – вырывает у меня из рук микрофон Чемоданов и кричит в него.

- Шшшш… Нормальношш вывел…шшш… Иду на точку шшшш…

Я стою весь вспотевший, но счастливый. Это мое первое наведение! Я передаю управление своими истребителями РДЗ и освобождаюсь.

- Пойдем покурим! – зовет меня с собой мой тоже довольный инструктор.

Мы оставляем темную комнату наведения и по коридорам идем на воздух. Вот мы и на солнце. Здесь на КП не слышен шум взлетающих и садящихся истребителей, как это происходит и грохочет в гарнизоне, здесь же тихо, слышен только гул вращающихся РЛС и высотомеров. Мы закуриваем.

- Ну, как? – спрашиваю я, ожидая похвалы, после слов полста пятого.

- Для первого раза очень даже неплохо! – подбодряет меня опытный наведенец.

- А кто этот полсотни пятый? – спрашиваю я.

- Командир полка…

Так я значит первый раз наводил командира пока! И ему понравилось. Здорово. Я горд собой, уверенности прибавилось, и я уже не так боюсь микрофона радиостанции.