— Для меня он выглядит достаточно хорошо, — быстро ответил Никлин. Ренард улыбнулся, глядя ему прямо в глаза.

— Вы уверены, что способны выносить суждения на данный счет?

— Суждения и оценки характерны для моей семьи. Я впитал способность выносить их с молоком матери.

— Почему бы нам не сесть и не побеседовать в более комфортабельных условиях? — вмешался Монтейн.

Он указал на старый облупленный стол и такие же стулья вокруг него, используемые в основном для совместных трапез на скорую руку. Но стол являлся единственным предметом обстановки, пригодным для совещания.

— Почему бы и нет? — Ренард несколько изумленно взглянул на стол со стульями.

Его изумление стало явным, когда стул под ним издал жалобный протестующий скрип.

На какое-то мгновение Никлин пожалел, что Монтейн из скупости не арендовал более приличное помещение, но уже в следующий момент он поспешил занять место рядом с Сильвией.

— У меня на сегодняшнее утро назначена еще одна встреча, так что приступим к делу, — заявил Ренард, улыбаясь Монтейну. — Я готов выложить за корабль в его теперешнем состоянии четыре миллиона монитов. Ваши люди уйдут, а мои придут. Вам даже не придется выключать огни.

— Рик, я уже сказал вам, что «Тара» не продается, — ответил Монтейн.

— Вы совершаете ошибку, если собираетесь упорствовать в надежде поднять цену. — Ренард, так же как и проповедник, выглядел совершенно спокойным. — Межзвездный корабль вряд ли пригоден для полетов между порталами, так что это вполне щедрое предложение.

— Возможно, но меня оно не интересует.

— Но такое положение вещей продлится только до того момента, пока не будет налажен выпуск новых кораблей малой дальности. Когда это произойдет, цена вашей посудины упадет.

Монтейн вздохнул.

— Мне не хотелось бы показаться невежливым, Рик, но вы не единственный человек, который дорожит своим временем, так что не станем его попусту терять. «Тара» не продается. Вам ясно?

— Я могу лишь предложить джем, но не могу вынудить съесть его.

— Теперь, когда вы выяснили, какую пищу я ем, а какую нет, — сухо ответил Монтейн, — что еще вы хотите нам предложить?

— Сколько звезд вы выбрали в качестве своей цели?

— Восемь, все в пределах тысячи световых лет.

— И каковы перспективы?

— Очень неплохие.

Монтейн в поисках поддержки взглянул на Хепворта.

— Полный спектральный анализ, проведенный Университетом Гарамонда, показал, что три звезды с восьмидесятипроцентной вероятностью имеют планеты, по своим характеристикам близкие к Земле, — самым торжественным образом объявил тот.

Ренард удивленно поднял брови, и его лицо вдруг стало мальчишеским.

— И это, я полагаю, гораздо лучше, чем если бы вы имели уютные дома?

Никлин, до этих слов погруженный в истому пьянящим ароматом Сильвии, вновь стал прислушиваться к разговору.

— Это гораздо лучше, — ответил Хепворт. — Есть из чего выбирать.

Ренард снова обратился к Монтейну.

— Мы все-таки можем прийти к соглашению. Давайте я посажу на борт корабля двух-трех ученых и дополнительный экипаж, который вернет звездолет обратно. И в этом случае вы все равно получите четыре миллиона.

«Кори, это баснословное предложение. От него нельзя отказываться!» — подумал Никлин и тут же сморщился, заметив кроткую улыбку отрицания на губах Монтейна.

— Моя совесть не позволяет заключить подобную сделку. Ведь она означает, что части моих людей не хватит места на корабле. Вы должны осознать, что я отвечаю за них перед лицом Господа.

— Ну, хорошо, тогда можно сделать следующее, — ответил Ренард. — Когда корабль вернется, вы получите право использовать его для повторного полета. Таким образом, вы спасете вдвое больше душ.

Улыбка Монтейна стала еще более смиренной и еще более снисходительной.

— «Тара» совершит один и только один полет. Для второго не останется времени. Второго шанса у нее просто не будет.

— Кто вам это сказал?

— Господь.

— Господь? — недоверчиво переспросил Ренард.

Его самообладание дало первую крошечную трещину. Никлин, скрывая улыбку, отвернулся в сторону — Ренард мог сожрать на завтрак прожженного воротилу, но он никогда еще не сталкивался с безумцем-проповедником, чьим главным советником являлась мумия его жены, вещающая из гроба. Тут Джим заметил, что жена Ренарда смотрит на него.

— Вы не могли бы налить мне чего-нибудь горячего? — смущенно прошептала она. — Например, кофе.

— Я мог бы заварить для вас чай, — также шепотом ответил Никлин, обрадованный неожиданной возможностью завязать с ней отдельный разговор.

— Прекрасно.

Сильвия поднялась и прошла вслед за Джимом в дальний конец комнаты к буфету, где хранились, скудные съестные припасы. «Отлично. Все идет хорошо, но Скотт прав. Главное — не идти напролом. Проявляй интерес к женщине как к человеческому существу (а в данном случае ее безусловно можно так охарактеризовать). Спроси ее, во что она верит, что ей нравится, о чем она мечтает…»

Насыпая заварку из старинной чайницы Монтейна, Никлин взглянул на нее и слегка нахмурился.

— Не вас ли я видел по телевидению? Вас звали тогда Сильвия Лондон.

— И до сих пор зовут, — ответила она. — Я сохранила прежнюю фамилию, когда вышла замуж за Рика.

— Я был уверен, что не ошибся.

— Вы, вероятно, видели один из репортажей от Тридцать шестого Портала в тот день, когда… все изменилось.

При этих словах что-то промелькнуло в карих глазах Сильвии. Словно легкая рябь пробежала по неподвижной поверхности глубокого озера. Но Никлин уловил эту перемену и решил больше не упоминать о событиях того памятного дня.

— Возможно, — откликнулся он. — Но меня больше интересует другое… Как же это называлось?.. Фонд «Анима Мунди»?

— Да! — Лицо Сильвии просветлело. — Вас интересуют работы Карала Лондона?

Никлин напряг память, и та не подвела.

— О жизни личности после физической смерти? Это действительно очень интересная проблема.

— Это самая великая проблема. Вы бывали на семинарах фонда или читали наши публикации?

— Нет, к сожалению. Я был очень занят в последний год и никак не мог…

Сильвия коснулась его руки.

— Но вы знакомы с основами учения о сапионах?

— Я так до конца и не разобрался в нем, — осторожно ответил Никлин, доставая чашки.

— Но это так просто! — воскликнула Сильвия. Она говорила все так же негромко, но теперь в ее речи появилась лихорадочная быстрота. — Майндон — это элементарная частица. Гипотеза о ее существовании возникла много лет назад, но до прошлого года она оставалась недоказанной. Благодаря работе Карала, мы теперь знаем, что сознание — это всеобщее свойство материи, что даже элементарные частицы наделены им до некоторой степени…

Никлин продолжал возиться с чаем, не забывая время от времени кивать и поджидая удобного момента, чтобы перевести разговор в более личное русло. Начав с утверждений, которые Никлин выслушал, покорно кивая головой, Сильвия перешла к тому, что она именовала «умственным пространством», где существуют майндонные аналоги человеческого мозга. Она говорила все взволнованней, в ее голосе слышалась твердая убежденность. Через несколько минут Никлин понял, что окончательно запутался в нагромождении полумистических идей, излагаемых на жаргоне ядерной физики. Он никак не мог уловить момент, чтобы сменить тему разговора. «Что, черт побери, со всеми сегодня происходит? — недоумевал он про себя, разливая чай. — Неужели я единственный во всем мире, кто остался верен реальности?»

Сильвия тем временем продолжала:

— …показывает, что личность состоит из умственных сущностей, находящихся в умственном пространстве, и, следовательно она способна пережить разрушение мозга, хотя для ее развития и требуется сложная физическая организация мозгового аппарата. — Сильвия внимательно взглянула на молодого человека. — Вы понимаете меня?

Никлин пододвинул ей чашку.

— Вам налить молока?