– Прекрасно. Позвоните мне, когда вернетесь, и мы организуем для вас встречу.

– Нашли работу для меня?

– Поговорим об этом.

Марк встретил ее в фойе и провел в свой кабинет. Эбби вновь прошла по огромным, пустым, слегка пугающим коридорам. Статуи государственных деятелей Викторианской эпохи, одетых как древнеримские полководцы, стояли в тени – одна империя по соседству с другой. С потолочного фриза на нее взирали классические античные грации: Доверие, Стойкость, Справедливость. Все, во что Эбби когда-то верила.

Марк вновь привел ее на третий этаж, все в тот же конференц-зал. Окна выходили на огромный мраморный атриум, где столетие назад хозяйка империи принимала знаки почтения от своих заморских подданных. Теперь это место использовалось главным образом для проведения семинаров и вечерних приемов с коктейлями.

– Как поездка? Были в каком-то приятном месте?

– Я ездила в Париж.

– Ммм, замечательно. В это время года там просто прелестно. Надеюсь, вам удалось попасть на выставку Матисса? И как долго вы там пробыли? Где останавливались? Сколько вам положить сахара?

Казалось бы, совершенно бессодержательный разговор, пока Марк готовил кофе, но у Эбби возникло ощущение, что ее собеседник весьма внимательно вслушивается в ее ответы.

– Когда я смогу вернуться на работу?

– Что, не терпится, да?

Это надо же какой наглец! Я пригибалась под пулями в зонах боевых действий, в то время как ты прятался за сараем для хранения велосипедов, пуская слюни над порнографическими журнальчиками, подумала Эбби.

– Отдел кадров обеспокоен состоянием вашего здоровья, – сказал Марк. Последние три слова он подчеркнул жестом, означающим кавычки. – Прежде чем определить вас на новую работу, они настаивают на вашем полном освидетельствовании – медицинском, психиатрическом, профессиональном.

Эбби сделала максимально осмысленное лицо.

– Психиатрическое освидетельствование?

– Вы перенесли серьезную психологическую травму, стресс, пережили настоящее горе. В вашем досье сказано, что у вас была частичная потеря памяти.

– Да, была. Верно. Кратковременная. Разве они никогда не слышали о том, что навыки восстанавливаются?

– Мы просто беспокоимся за вас. – Марк снял очки и смерил ее взглядом типа «ничто не должно рассорить нас». Эбби захотелось отвесить ему звонкую пощечину.

– Тогда почему вы захотели увидеться со мной?

– Собственно, это не я, – ответил Марк и уничижительно улыбнулся. – Я всего лишь посредник, передаточное звено. Мальчик на побегушках.

– Привет!

В дверях вырос какой-то мужчина и, войдя в комнату, закрыл за собой дверь. У него были пепельные, коротко – Эбби сказала бы даже, неудачно – подстриженные волосы и суровое лицо. Это, а также предельно экономные, точно рассчитанные движения напомнили Эбби солдат, с которыми ей доводилось встречаться.

– Миссис Кормак, позвольте представиться. Мое имя Джессоп.

– Джессоп – с Воксхолла, – коротко пояснил Марк.

Это означало, что ее новый знакомый из внешней разведки. Той самой, что известна как МI-6.

Джессоп сел за стол напротив нее, расстегнул принесенную сумку и вытащил из нее небольшой пластмассовый предмет в форме авторучки.

– Это ядовитые чернила или что-то другое? – На этот бестактный, почти хулиганский вопрос Эбби толкнули расшалившиеся нервы.

– Устройство для записи голоса, – ответил Джессоп и нажал на кнопку миниатюрного аппарата. Зажегся красный огонек.

– Эта беседа происходит в соответствии с положениями Закона о государственной тайне. Пожалуйста, назовите свое имя и подтвердите, что вам известно о том, что наша беседа записывается.

Беседа?

– При чем тут Закон о государственной тайне?

– Это всего лишь формальности, – поспешил заверить ее Марк. – Просто ставим точки над «i». Это необходимо для вашей же безопасности и защиты.

Ах, вот оно что! Оказывается, я под защитой. Что ж, приятно слышать.

– Чего вы хотите?

– Мы не верим в то, что смерть Майкла Ласкариса была случайной.

Эбби чуть не опрокинула на него чашку с кофе.

– Конечно, не случайной! Бандиты ворвались на виллу и убили его!

– Бывает так, что людей убивают случайно, – сказал Марк, пытаясь сгладить возникшую неловкость. – Просто человек оказался не в том месте, не в то время. Мистер Джессоп хочет сказать, что не думает, что это был именно такой сценарий.

– У нас есть все основания полагать, что мистер Ласкарис был убит намеренно, – повторил ту же мысль Джессоп.

Дыши глубже, мысленно велела себе Эбби. Спокойствие, только спокойствие

– И?

– Ранее вы заявили, что та вилла в Черногории якобы принадлежит некому итальянскому судье.

– Так мне сказал Майкл.

– На деле же она зарегистрирована как собственность некой фирмы в Венеции, организующей чартерные рейсы яхт. Которая, в свою очередь, является филиалом некой судоходной компании со штаб-квартирой в Загребе. Предполагается, что ее владелец – Золтан Драгович.

– Я обязана его знать?

– Вы работали на Балканах и никогда не слышали имени Золтана Драговича? – удивился Джессоп.

Марк оторвал голову от блокнота.

– У нее была потеря памяти, – произнес он, как будто в ее оправдание.

Но Эбби вспомнила и, положив руки на стол, бросила взгляд на Джессопа.

– Он гангстер.

Джессоп сухо усмехнулся.

– Можно сказать и так.

– Видите ли, это выглядит не слишком красиво, – вновь вмешался в разговор Марк. – Старший таможенный чиновник Евросоюза останавливается в доме, который принадлежит человеку, которого разыскивают по всей Европе.

– Майкл этого не знал, – стояла на своем Эбби.

– Он когда-нибудь упоминал имя Драговича?

– Никогда.

– Вы связывались с кем-либо из сообщников Майкла после того, как вернулись в Англию?

– Сообщников? – недоверчиво посмотрела на него Эбби. – Вы говорите таким тоном, будто он преступник.

– Коллег? Друзей? Родственников?

– Я навестила его сестру, живущую в Йорке. Хотела выразить ей соболезнования.

– Откуда вам известен ее адрес?

– Кто-то прислал мне его по почте. – Она в отчаянии посмотрела на Марка, но тот что-то писал в блокноте и не поднимал головы. – Разве не вы?

– Я не знаю, о чем вы.

Эй, выше нос, сказала она себе. С тобой случались вещи и похуже. Не ты ли сидела в хижине в какой-нибудь забытой богом дыре, и из всех присутствующих только у тебя одной не было оружия. Вспомни. Жуткий запах пота, крови и ружейной смазки. Боевики – некоторые из них совсем мальчишки – держат тебя на прицеле винтовок. Их ноздри раздуваются от кокаина, которого они нанюхались для храбрости. Тогда единственной защитой Эбби был листок бумаги из суда. Суда, до которого от тех мест было пять тысяч миль.

Но это было там – во «внешнем мраке». Кстати, фраза по-прежнему в ходу у старых сотрудников. Здесь же она дома. Все эти годы во всех этих адских точках планеты остаться в живых ей помогали – нет, не листки бумаги и не дипломатическая аккредитация. Отнюдь не они, а ее вера, непоколебимая вера в то, что, несмотря на все бессмысленные бюрократические ошибки, правительство ее страны пытается творить в мире добро. И вот теперь это же самое правительство заперло ее, Эбби Кормак, в комнате и искажает ее слова оскорбительными намеками и ложью.

– Что заставило вас поехать в Париж? – спросил Джессоп.

– Я решила устроить себе отдых.

– Менее двух месяцев назад в вас стреляли. Вы вернулись домой всего две недели назад. И вот теперь вы отправляетесь в другую страну на поиски приключений.

– Марк говорит, что в этом нет ничего удивительного. По его мнению, это часть процесса выздоровления.

Джессоп удивленно поднял брови и скептически посмотрел на нее. Эбби сочла это неким подобием комплимента. Марк взял папку и принялся листать лежавшие в ней бумаги.

– Согласно сведениям, полученным от нашего человека в Подгорице, на месте преступления полиция нашла золотое ожерелье. Вы сказали, что оно ваше, верно?