Однако самого его не было. Звук телевизора был приглушен.

Что же я слышала?

Порыв ветра принес ночные ароматы жасмина, инжира и хлорки в бассейне. Снаружи, во дворике, свет все еще горел. Дверь оставалась открытой. В дверном проеме она увидела Майкла: он стоял возле бассейна и курил очередную сигарету. На металлическом столике рядом с ним лежал открытый «дипломат», который он принес в дом из машины. Над «дипломатом» склонился какой-то человек в белой рубашке и черных брюках, изучавший его содержимое.

Пошатываясь на ватных ногах, Эбби вышла во дворик. Давал о себе знать выпитый алкоголь. Перешагивая порог, она больно ударилась обо что-то босой ногой и от неожиданности негромко вскрикнула. Пустая бутылка из-под шампанского пролетела по полу и со шлепком свалилась в воду.

Две головы моментально повернулись в ее сторону.

– Надеюсь, я не помешала?

– Ступай обратно! – крикнул Майкл. В его голосе прозвучал не то испуг, не то приказ, но Эбби, вместо того чтобы прислушаться, сделала два шага вперед, к бассейну. Человек в белой рубашке быстро убрал руку за спину. Впрочем, в следующее мгновение рука появилась снова. На этот раз с зажатым в ней пистолетом.

Это было последнее, что Эбби запомнила отчетливо. Все, что произошло потом, превратилось в размытую, отрывочную картину. Майкл толкнул незнакомца в грудь, так что пуля полетела неизвестно куда. Столик опрокинулся. Содержимое «дипломата» разлетелось по плиткам пола. Даже если Эбби увидела, что там было, то все равно не запомнила. От испуга она отскочила в сторону, поскользнулась и упала в бассейн.

Больно ударившись о воду, она принялась бить руками, но все-таки нахлебалась воды. В горле тотчас защипало от хлорки, и она закашлялась. Платье, облепив ее, как саван, тянуло вниз.

Вынырнув наконец на поверхность, она метнулась к краю бассейна. С подсвеченного дна ее манили к себе мозаичные нимфы. Вцепившись в бортик, Эбби подтянулась и вылезла из воды.

Несколько мгновений она безвольно лежала на краю бассейна. Глазам предстала следующая картина. Раскрытый «дипломат» и перевернутый столик. Мраморные изваяния античных богов, бесстрастно смотрящие на нее сверху вниз. В дальнем конце террасы, над бездной, в схватке сцепились двое мужчин. Майкл нанес противнику удар, но не достиг цели. Человек в белой рубашке схватил его за руку и вывернул ее за спину, подталкивая его самого к самому обрыву. На мгновение оба застыли на месте, словно возлюбленные, любующиеся закатом. Затем незнакомец одним резким движением сбил Майкла с ног и толкнул вперед. Майкл покачнулся и попытался сохранить равновесие. Это ему почти удалось – как птица со сломанным крылом, он на миг застыл на краю утеса. Но соперник явно задался целью покончить с ним. Впрочем, похоже, в этом не было необходимости. Без звука, как будто жизнь уже покинула его, Майкл перелетел через край и исчез из вида.

Эбби вскрикнула. Незнакомец тотчас обернулся на ее крик. Его движения были точными и плавными. Пока нападавший боролся с Майклом, он уронил пистолет, и вот теперь оружие снова было в его руке. Он проверил затвор и магазин. Выбросил отстреленную обойму, перезарядил.

Чувствуя, как мокрое платье липнет к телу, Эбби поднялась на ноги. Что делать? Куда бежать? К машине?

Но она не знает, где Майкл оставил ключи. Времени, чтобы вернуться в дом и искать их там, у нее нет. Зажав в руке пистолет, незнакомец двинулся вдоль края бассейна. Эбби нырнула за колоннаду, и в следующее мгновение грянул выстрел. Хрустнул камень, что-то упало. Эбби пригнулась, ища спасение между колонн и за постаментами статуй. Она как будто превратилась в движущуюся мишень в тире, правда, незнакомец больше не стрелял. Неужели у него закончились патроны?

Добравшись до конца колоннады, она остановилась. Над ней, сжимая в кулаке молнию, возвышался мраморный Юпитер. Эбби услышала размеренный звук шагов и с тошнотворной отчетливостью поняла, почему незнакомец больше не стреляет. Она сама загнала себя в угол, из которого ей некуда бежать. Девушка юркнула за постамент статуи. Звук шагов смолк.

Хуже всего была полная тишина.

– Что вам надо? – не выдержала Эбби.

Молчание. Вода стекала с ее мокрого платья, собираясь лужицами возле ног. Чего ждет этот тип?

Она считала, что знает, что такое столкнуться со смертью. Она тысячи раз слышала рассказы о случаях вроде этого и прилежно их записывала. Но те люди были свидетелями, которым посчастливилось остаться в живых. Один сумел убежать от убийц, другой, притворившись мертвым, в течение долгих часов лежал среди неподвижных тел, пока вокруг него умирали родственники и соседи. Эти люди не сдались, не уступили смерти.

Эбби поняла: у нее остался один-единственный шанс. Навалившись всем телом на массивную статую, она из последних сил толкнула ее. Та качнулась и полетела на пол. Божество разбилось, разлетелось на множество осколков. Убийца отскочил назад и потерял равновесие.

Она бросилась наутек. Пробежав последние несколько ярдов террасы, она снова устремилась в дом. Гигантский экран телевизора на стене показывал эпизоды войны и мщения, равнодушный к реальному ужасу, с которым вживую столкнулась Эбби.

Куда теперь?

Увы, убийца пришел в себя слишком быстро. Первая пуля разнесла вдребезги окно за ее спиной. Вторая впилась ей в плечо. Ее мгновенно развернуло вокруг своей оси. Эбби увидела, как убийца шагнул в разбитое окно. Дуло смотрело прямо на нее.

– Прошу вас! – взмолилась она. – Не надо! Что вам от меня нужно?

Незнакомец пожал плечами. Взгляд Эбби выхватил черные усы и родинку на правой щеке, из которой торчали волоски. И еще глаза – темные и безжалостные.

Перед ее мысленным взором всплыло лицо свидетельницы, с которой она разговаривала несколько лет назад, седоволосой женщины из племени хуту, готовившей еду в лагере для беженцев, в джунглях на границе между Конго и Руандой.

– Вы не сдались, – с восхищением сказала ей тогда Эбби, но женщина покачала головой.

– Мне повезло. Остальным нет. Только в этом и разница.

Незнакомец поднял пистолет и выстрелил.

На дворе все еще август, но осень уже пришла. Как и любой старик, я боюсь этого времени года. Падают тени, ночи становятся длиннее, в руках появляются ножи. По вечерам вроде сегодняшнего, когда от холода начинают ныть старые раны, я отправляюсь в баню и приказываю рабам хорошенько ее прогреть. Бассейн пуст, но я сижу на его краю, на раскаленных камнях. От них поднимается пар, размягчая и согревая мою плоть. Возможно, это облегчит задачу моих убийц, когда они придут за моей жизнью. Я готов умереть, смерть больше не страшит меня. Я и так прожил дольше, чем заслужил. Я был солдатом, придворным, политиком. Ни одна из этих профессий не обещает долгой жизни. Когда мои убийцы придут – а они непременно придут, – я знаю, что они не станут мешкать. В наши дни у них слишком много работы. Я не последний, кого они собираются лишить жизни. Пытать меня они не станут: они просто не знают, какие вопросы мне задавать. Они не имеют ни малейшего представления о том, что я мог бы им рассказать.

По спине пробегают мурашки. Я не стал раздеваться – не хочу умереть голым, – и моя одежда намокла. Плеснув на горячие камни бассейна еще воды, я наклоняюсь ближе к пару. В его туманной пелене мне видны черно-белые морские боги, выложенные мозаикой на дне бассейна. Умирающие боги из умирающего мира. Знают ли о том, какую роль я сыграл в их исчезновении?

И вновь по моему телу пробегает дрожь. Я готов умереть. Но смерть пугает меня. И то, что будет потом. Боги, которые умрут весной, иногда возвращаются к жизни. Старики, которых убивают осенью, – никогда. Но куда же они исчезают?..

Пар сгущается.

Всю свою жизнь я спорил с богами – с богом, который стал человеком, и с человеком, который стал богом. Теперь, в самом конце, глядя в туманную, клубящуюся паром бездну, я знаю о том, что же именно уготовили мне боги, не больше, чем когда я впервые посмотрел на мир из детской колыбели. Или даже четыре месяца назад, пыльным апрельским днем в Константинополе, когда я услышал о мертвеце, которому было суждено изменить мою жизнь. Вернее, ту ее часть, которую мне еще осталось прожить.