Грубер открыл чемоданчик. Внутри оказалась мягкая подкладка из оберточной бумаги и ваты. В центре покоился короткий, темно-коричневый предмет, формой похожий на массивный клык животного. Он напомнил Эбби обломок окаменевшего дерева, виденный ею в каком-то музее. Грубер достал пару белых хлопчатобумажных перчаток и выложил загадочный предмет в белый контейнер, похожий на гипсовую форму-изложницу.

– Вы знакомы с работами, что ведутся в нашем институте?

– Читала на вашем сайте в Интернете.

– Микрокомпьютерное сканирование. Точнее, микрокомпьютерная томография. Многократное рентгеновское сканирование, позволяющее создать полную цифровую трехмерную модель исследуемого предмета с разрешением в двадцать пять микрон. – Заметив выражение ее лица, он добавил: – Очень точную модель.

– Понятно.

Грубер поставил изложницу в плексигласовый контейнер и, пройдя через всю комнату, подошел к стоявшей на столе машине, которую Эбби заметила сразу, как только вошла: нечто среднее между микроволновой печкой и допотопным компьютером образца 1980-х годов. Небольшой отсек с прозрачной дверцей между двумя угловатыми блоками из бежевого металла. В углу желтый значок, предостерегающий о радиоактивной опасности.

– Это и есть ваш аппарат?

– Майкл Ласкарис поступил необычно, привезя к нам папирус. Большая часть таких вещей должна сканироваться непосредственно в тех библиотеках, где они хранятся. Этот аппарат – портативный, его легко перевозить с места на место.

Грубер поставил контейнер с папирусом вертикально и закрыл дверцу. Затем нажал кнопку. Вспыхнул белый свет и высветил контейнер, который начал медленно вращаться.

– Простите мое невежество, но в чем тут смысл? Вы пытаетесь прочитать рукопись при помощи рентгеновских лучей?

– В конечном итоге, да. Но прежде всего мы должны, так сказать, развернуть папирус. Ведь этот свиток находился в свернутом состоянии в течение долгих столетий. Со временем папирус пропитывается влагой и сплющивается. Если его развернуть механическим способом, то он рассыплется в прах. Мы используем рентгеновские лучи для создания трехмерной модели свитка на микроскопическом уровне. Затем благодаря мощным алгоритмам компьютер выдает нам один лист в том виде, в каком он был когда-то написан человеческой рукой.

– И тогда его можно прочитать?

– Пожалуй. Примерно в трехсотых годах нашей эры чернила имели в своей основе углерод. Для получения черных чернил использовали сажу. Однако затем наши предки перешли на железистые чернила. Их получали путем взаимодействия кислоты и сульфита железа. Их главная особенность в том, что они дольше сохранялись. Поскольку в таких чернилах содержатся мельчайшие частички железа, они легче поглощают свет. Поэтому их следы проще выявить при сканировании.

На широком экране, установленном на стене над сканером, появилось монохромное изображение свитка, вращающегося в виртуальном пространстве. В черно-белом виде он напоминал кусок угля. Стоило Груберу прикоснуться к картинке, как она как будто полетела им навстречу и вскоре заняла весь экран. Затем она повернулась концом вперед, открыв взгляду крошечные концентрические завитки.

– Это спирали свитка, – пояснил доктор Грубер.

– Вы можете прочитать текст?

Грубер прикоснулся к углу экрана, и изображение померкло.

– Само по себе сканирование – несложный процесс. Но вот развертывание… – Немец вздохнул. – Представьте себе, что вы разрезаете луковицу на мельчайшие, насколько это возможно, частички. Затем представьте, каково это – заново соединить их, чтобы получить луковицу в ее первозданном виде. Для этого требуются огромные аналитические мощности. А это – неофициальный проект. Если я берусь за анализ, то должен заниматься им, когда наша компьютерная сеть не используется для обычных служебных нужд.

Надежда на успех тут же увяла в душе Эбби. Но все-таки зачем Майклу понадобился этот древний свиток?

– Он говорил вам, откуда у него этот папирус?

Грубер сел и, предварительно предложив Эбби сигарету, закурил снова. Эбби не стала отказываться.

– Мистер Ласкарис был… как это поточнее сказать? – не слишком многословным, верно? Нет, он не сказал нам, где нашел эту вещь. Как не сказал и о том, как она попала к нему в руки. Ваш друг даже отказался сообщить род своих занятий, хотя было сразу видно, что он далек от мира науки. Я надеялся, что когда вы приедете, то дадите мне ответы на кое-какие вопросы. – Грубер стряхнул пепел в пепельницу. – По крайней мере, теперь я знаю, что мистер Ласкарис дипломат.

Эбби затянулась сигаретой. В эти минуты никотин был как нельзя кстати.

– Жаль, но я ничем не могу помочь вам.

Грубер прищурился.

– Вы сказали, что можете что-то показать взамен.

– Да, верно. – С этими словами она вынула из сумочки золотое ожерелье и передала его своему собеседнику. Тот, не снимая перчаток, взял его двумя пальцами и принялся рассматривать в увеличительное стекло, которое взял со стола. Эбби показалось, что его глаза сейчас вылезут из орбит.

– Он нашел это вместе со свитком?

Эбби выпустила длинную струйку дыма. Она не курила уже много лет, и теперь у нее слегка кружилась голова.

– Я узнала о свитке от вас. До этого я понятия не имела о его существовании.

– Вы знаете, что это?

– Старый христианский символ.

– Это разновидность христограммы – монограммы императора Константина. Вам известна эта история? Перед решающей битвой у Мульвиева моста ему приснился вещий сон. Он увидел ангела, который показал ему этот символ. Две греческие буквы: «Хи», «Ро». Это две первые буквы слова «Христос» на греческом языке. Константин велел изготовить ювелирное подобие этого символа, так называемый лабарум. Во время битвы император нес его как свой личный штандарт. Он победил в этом сражении, и с тех пор христианство распространилось по всей Европе. Таким образом все мы стали христианами.

– Ожерелье может иметь отношение к свитку?

– Христограммы широко использовались и после Константина. Вы можете пойти в любой собор в Трире и увидеть их там. Что касается ожерелья, то, на мой взгляд, оно изготовлено в период поздней Античности.

– А чернила? Вы сказали, что они содержат железо, которое стали использовать лишь начиная с четвертого века.

– Предварительный анализ дает основания полагать, что это разновидность железистых чернил. И, кроме того, язык. Большинство дошедших до наших дней свитков из папируса имеют тексты на греческом. Этот – на латыни, из чего явствует, что он написан в четвертом веке нашей эры. В это время Римская империя начинает меняться. – Грубер указал в окно на базилику. – К сожалению, Трир не пользовался любовью императора Константина. Он построил новую столицу, Константинополь, ныне Стамбул, своего рода новый Рим для новой христианской империи.

Впрочем, лекция доктора Грубера по истории была Эбби не интересна. Ее сердце было готово выскочить из груди от охватившего ее волнения.

– Откуда вы знаете, что текст на латыни?

– Простите?

– Вы сказали, что рукопись написана на латыни. Но в то же время признались, что не до конца проанализировали результат сканирования. Откуда у вас такая уверенность, что именно на этом языке написан текст?

Грубер встал.

– Благодарю вас за проявленный интерес, фрау Кормак, но мне кажется, что вам пора идти. Я занятой человек, я и так уделил вам достаточно времени. – С этими словами Грубер обошел стол и открыл дверь. Эбби встала у него на пути, загораживая ему подход к сканеру, и положила руку на прозрачную дверцу.

– Если вы выставляете меня за дверь, то я забираю с собой эту вещь.

Грубер подергал усиками.

– Это кража.

– Тогда прямо сейчас звоните в полицию.

– Но вы не сможете прочесть рукопись. И даже если попытаетесь это сделать, то уничтожите свиток.

– Ваш аппарат не единственный, я обращусь к кому-нибудь еще.

Когда она проходила профессиональные тренинги для дипломатов, такое поведение называли манипулированием, однако ее коллеги между собой называли это «прессовать уродов».