Что Вы, Миша, даже если Вы предпочтёте переменить лицо в целом - это будет мелочью по сравнению с проблемами одного моего пациента, назовём его Николаем Ильичом, тем более, что я не знаю его настоящего имени. Впрочем, Вы про него, конечно, слышали. В прошлом году пресса о его "подвигах" не умолкала: нападения, убийства, изнасилования, извращения разные... Фу, мерзость. Ночной Мясник, припоминаете? Да, я его сразу, безусловно, собирался выгнать, но он так плакал, умолял, в ногах у меня валялся, в буквальном смысле слова. Говорил, что милиция у него "на хвосте", что он не виноват, его временами оккупирует какая-то Чёрная Пакость, и тогда он за свои поступки не отвечает. Короче, нёс полную чушь, но так мне его жаль стало... Несчастный, в общем, человек. Я ли ему судья, тем паче, что и сам не без грехов? Между прочим, интереснейшая в своём роде персона оказалась. Оригинальный взгляд на вещи, массу любопытных историй знал. Нет, не только из личной биографии, те я сразу попросил не рассказывать, хотя у него кое-что прорывалось, конечно. Анекдоты, знаете ли, в том числе исторические, курьёзы всякие, факты из жизней замечательных людей... Ну, ему пришлось полную переделку организовать; не только физиономию, как Вам, поправить, но и в целом внешность изменить: рост там, вес, ширину плеч и так далее. Что? Безусловно, в моих силах, я Вам, кажется, уже говорил. Отпечатки пальцев и группу крови, конечно, тоже, на последнем он особенно настаивал.
Ещё немного наклонитесь вперёд, я Вам щёчки подберу. Они у Вас, извините, несколько излишне выпуклые. Как? Дорогой, Вы же не хомяк, чтобы у Вас щёки со спины были видны. Тут одной тени недостаточно, придётся лампу дневного света применить. А? Нет, о Мяснике я больше пока не слышал. Но я, Миша, газет не читаю. Не хочу расстраиваться.
Что? Конечно, Вы правы, в детстве у меня были сплошные неприятности из-за чрезмерно мягкого характера. Случалось, и били. Едва не обозлился на весь мир. Однако, к счастью, я рано обнаружил в себе Талант, им и спасался. Несомненно, я мог бы легко обратить своих мучителей, к примеру, в мокриц, но это было бы, согласитесь, гадко и неадекватно.
Нет, Михаил, злым быть нехорошо и, кстати, для здоровья вредно. Вот лечился у меня году примерно в шестидесятом Гангнус. Называл себя чёрным волшебником. Кажется, и в самом деле владел некими… оккультными знаниями. Пренеприятнейшая личность. Ежели ему верить, целый век угрохал, чтобы запретные колдовские книги добыть и пополнить их собственными страшными заклинаниями. Мечтал, по собственным словам, подчинить Землю своей тайной власти и почти добился цели, но нашлась и на старуху проруха, извините за штамп. Добралась до него троица витязей, лабораторию разгромила и самого Гангнуса отходила так, что он еле живой ко мне приполз. Максимум сутки бы протянул. Пришлось мне таки попотеть, но вытащил мерзавца, практически, с того света. Теперь-то он, конечно, полностью оклемался, слыхал, даже кое-какие из своих отвратных фолиантов восстановил. Но не все, нет, пока не все. Хорошо всё-таки эти трое поработали, эффективно. И вообще у нас молодёжь славная, не находите?
Давайте-ка я Вам шею разглажу. Посмотрите в зеркало. Мутное? Так и должно быть, чтобы морщинки не различались. Теперь придётся посидеть в такой позе минут пять, зафиксировать. Метод Парацельса, помните?
Я и сам, кстати, молодым героям время от времени помогаю. Слышали, месяца три назад богатырь Георгий Гидру с Гадючьего острова уложил. Да, шумная была история. Так вот, если бы не летающие кроссовки и не лазерный скорострел, которые я для него изготовил, он бы до сих пор с ней возился. С переменным успехом. Это при условии, что она его сразу бы не изжарила или потом не затоптала.
Нет, что Вы, я сам просил держать своё имя в секрете. И без того слишком уж популярен. Регулярно кто-нибудь является. Конечно же, Миша, к Вам это не относится, Вы – дорогой гость, приятный собеседник.
Нет, если бы требовали, угрожали – я был бы как скала. Но они-то хитрецы, с лаской подступают. А когда меня просят, я... Ну, я Вам говорил.
Теперь вот из городской администрации затеяли обращаться: то у них река из берегов выходит, то с электричеством перебои, то народ надо накормить двумя хлебами и пятью рыбами. Тону в мелочёвке, а главное дело стоит. Я ведь, Михаил, Эликсир Всеобщего Счастья мечтаю создать. Да, наверно, Вы правы, но я всё-таки верю. А времени, между тем, катастрофически не хватает.
Ну, Миша, практически, закончили. Волосы вот только немного закурчавлю и уши прижму. Так. Теперь Вас родная мать не узнает. Надеюсь, Вы не по той части, что Николай Ильич? Может, отпечатки пальцев ещё изменить? Не расслышал. А, не нужно, работаете в перчатках? Люблю остроумных людей.
Ну, до свидания. Привет Порфирию Сергеевичу, хотя я его, честно говоря, не помню. Только Вы ему не рассказывайте, а то, наверно, обидится. Рад был познакомиться.
Если что ещё понадобится - заходите. Добро пожаловать.
ПРИЗРАК ДЯДИ КОЛИ
Это случилось очень, очень давно. Я был ещё школьником и жил с родителями в маленьком белорусском городе Добруйске, в нелепом чёрном от старости деревянном многоквартирном доме. Наш четырёхэтажный трёхподъездный домик более всего напоминал рассохшийся комод, ящики которого были набиты людьми, их вещами, проблемами, дрязгами и прочей ерундой. В одном из отделений размещались мы втроём, в другом - дальше по коридору, через две двери, под гвоздём с алюминиевым корытом, принадлежавшим сварливой пенсионерке Прокопович, проживал дядя Коля. Дядя Коля (ни по фамилии, ни по отчеству его никогда не называли), мелкий мужчинка неопределённой стёртой внешности и неугадываемого возраста, являл собой типичный случай тихого добродушного алкоголика, в обычном состоянии безвредного, а в похорошевшем - сочащегося некрупными слезами от любви к человечеству. Где-то он, конечно, работал, но где - не знаю и не скажу. В кухонных разборках он не участвовал и вообще был столь безгласен, что даже в тройственных посиделках во дворе в лучшем случае выдыхал "будем" в моменты всеобщего слияния, а то и молчал. И даже наивысшее доминошное удовольствие - крик "рыба!" - в его исполнении выглядел как-то... неубедительно. Нетрудно догадаться, что темой для разговоров он не становился даже в редкие периоды запоев, поскольку его отсутствие замечалось не более, чем наличие.
И вот про этого, почти невидимого дядю Колю поползли по коридорам шепотки, что с ним... нечисто. Будто подле него собирается порой, сшивается из пылинок и прочей воздушной мелкоты нечто странное и парит рядом, и даже черты смутные, но явно человеческие просматриваются. Причём днём, на ярком солнце, оно испаряется, а вот в вечернем и утреннем полусвете его можно разглядеть, хотя и не каждый раз, конечно. Я, как пионер - всем ребятам пример и атеист, в чертовщину, понятно, не верил и подобные глупые разговоры презирал, но случилось так, что уже вскоре в достоверности слухов мне пришлось убедиться на собственном опыте.
Как-то в престольные праздники (майские или ноябрьские - не уверен, но, вероятно, в Первомай) дядя Коля, встретив меня в коридорчике, обычным своим почти полушёпотом пригласил зайти к себе. Как и подавляющее большинство тогдашних детей, я был по отношению к взрослым весьма недоверчив, но ожидать неприятностей от дяди Коли было смешно, и я принял приглашение. Хозяин щедро угостил меня раскисшими карамельками с бледным чаем и минут десять, помнится, распрашивал про учёбу и отношения с одногодками, хотя и ежу было очевидно, что эти материи его мало интересуют. Наконец он собрался с духом.
- Извините, что я вас беспокою, -в минуты наивысшего душевного смятения он обращался на "вы" даже к детсадовцам, - но мне больше не к кому... Так уж вышло. А очень надо... поделиться.
Почему он выбрал в слушателя меня? Бог весть. Скорее всего, потому, что среди ребят во дворе я, неловкий, толстый и погружённый в книги очкарик, был таким же изгоем, как он среди совершеннолетней публики.
