приметы времени, он говорит: «Неразрывно со всем этим связан

для меня расцвет французской борьбы в петербургских цирках; ты¬

сячная толпа проявляла исключительный интерес к ней; среди бор¬

цов были истинные художники».

Борцы покоряют не только публику, но и сам цирк. В большин¬

стве цирков сборы держатся на борцовских чемпионатах, которым

отводится значительная часть программы.

А клоунада? Неужели этот исконный цирковой жанр отступил

под натиском богатырских аттракционов? Нет! Клоуны не уступили

своего давно завоеванного почетного места на манеже. Однако

новые веяния заметно отразились на форме и содержании клоуна¬

ды. Теперь в ней чувствуется сильный сдвиг к буффонаде, эксцент¬

рике. За немногим исключением клоуны уклоняются от острых сати¬

рических, общественных тем, ограничиваются музыкальными,

акробатическими, гротесковыми антре и репризами.

Тот же Дмитрий Альперов сообщает, что, например, в одесском

цирке, который содержал бывший жандармский полковник Малевич

(тоже знамение времени!), работала целая группа отличных клоу¬

нов: братья Фернандо, Вуд и Май, Жакомино, Савосто, Вольдемар,

Альперовы, отец и сын. Клоуны даже создали собственный клуб, до¬

ступ в который был закрыт для остальных артистов, кроме балетмей¬

стера Нижинского, ставившего в цирке танцевальные пантомимы.

Однако из всех членов клоунского клуба только Альперовы пы¬

тались своим выступлениям придать сатирический характер. Это

трудно, почти невозможно — сатира не в чести. Когда в одном антре

Альперовы высмеяли монархиста Пуришкевича, их чуть не аре¬

стовали.

В таких условиях особенно смелы выступления братьев Дуро¬

вых. Клоуны-сатирики не сдались, не отступили перед нажимом

реакции.

В народе слово «Дуров» стало понятием почти нарицательным.

Вот «он» приедет и «покажет» нашему приставу, исправнику, само¬

му господину губернатору — публично высмеет их, наведет порядок.

Кто «он» — Анатолий или Владимир Дуров? Народная молва вен¬

чает лаврами обоих. Народ объединяет их имена.

Владимир Дуров упорно стремится затмить брата в сатирических

выступлениях. Вот одно из знаменательных его выступлений в

Ялте.

Имя ялтинского градоначальника Думбадзе стало почти леген¬

дарным. В прошлом скромный армейский офицер, он неисповеди¬

мыми путями ловкого карьериста добился высокого поста — стал

полновластным хозяином города, в котором находилась летняя ре¬

зиденция царя. Даже всесильный премьер-министр Столыпин был

вынужден с ним считаться.

—       Он премьер там в Петербурге,— говорил генерал Думбадзе,—

а я — здесь, у себя, в Ялте.

В 1907 году, когда Думбадзе ехал в царский дворец, в него

бросил бомбу неизвестный, находившийся возле дачи ялтинского

жителя Новикова. Бомба взорвалась, не причинив вреда никому.

Покушавшийся застрелился. Градоначальнику этого показалось ма¬

ло, и он приказал сжечь дачу ни в чем не повинного Новикова.

И издал приказ, в котором грозил нещадно наказывать всех «врагов

порядка», а дома их уничтожать «без остатка».

Ялтинский владыка бесцеремонно расправлялся с неугодными

ему представителями печати, не постеснялся выслать из города

писателя А. И. Куприна.

Дважды в день Думбадзе объезжал свои владения, проверял

полицейские посты. На набережной он как-то заметил околодочного

в калошах.

—       На дежурстве — в калошах! — заорал генерал.— Долой их!..

В море!..

Околодочный, дрожа от страха, сиял калоШй, закинул h морс.

Любой пустяк мог вызвать гнев градоначальника. Местный апте¬

карь расписался на лекарственной сигнатурке там, где находился

отпечатанный двуглавый орел. Это послужило достаточным поводом

для его изгнания вместе с семьей из города.

Первый выпад Дурова против ялтинского владыки был аноним¬

ным. На высокой, недоступной скале на берегу моря появились

игривые надписи, посвященные Думбадзе. Слух о том быстро обле¬

тел Ялту. Горожане с биноклями собирались у подножия скалы и

хохотали, читая забавные вирши. И всех занимало — кто, рискуя

сломать себе шею, сумел забраться на такую высоту?

Это была проделка Дурова, осуществленная с дружеской по¬

мощью акробатов из цирка.

Вскоре состоялась его непосредственная встреча с Думбадзе.

Клоун обратился к градоначальнику за разрешением на гастроли.

Однако едва он упомянул, что в программе имеются сатирические

номера, генерал нахмурился.

—       Запретить сатирику смеяться,— возразил Дуров,— все равно,

что отнять у музыканта скрипку.

Замечание вызвало еще большее недовольство.

—       Если вы и на арене позволите себе сказать что-либо лиш¬

нее,— разбушевался градоначальник,— я тогда всех ваших свиней

выброшу в море!

Угроза заставила вспомнить нелепый случай с калошами около-

дочного. Это было смешно, но Дуров был слишком возмущен гру¬

бостью распоясавшегося администратора. Ответил он резко:

—       Мои свиньи учат людей, как вести себя прилично, как не

орать. Я вам не мальчишка.

Вскочил и ушел.

Такое знакомство не сулило хорошего. С мыслью отказаться от

гастролей в Ялте Дуров пришел к директору цирка Вялынину. Но

тот показал уже отпечатанную афишу: «Первое выступление зна¬

менитого сатирика-шута со своими дрессированными животными».

Надо было выступать.

В день премьеры цирк был полон. Как и следовало ожидать,

публика собралась особенная. Ялтинская, курортная... Летняя рези¬

денция царя манила к себе столичную аристократию, высших воен¬

ных и гражданских чинов, промышленных и финансовых тузов,

крупных степных помещиков и прочих лиц, которых не встретишь

на других курортах. В подобном сборище царит атмосфера подчерк¬

нутой сдержанности, надутости, чопорности, и то, что нравится

рядовой публике, тут принимается сухо, даже враждебно.

Владимир Дуров, артист опытный, с первой минуты умел угады¬

вать настроение зрителей. Ему показалось, что в Ялте нельзя рас¬

считывать на успех репризы, которая вызывала аплодисменты в

цирках, где собирался народ попроще. Все же он решил не подде¬

лываться под вкусы курортной аристократии и рискнуть.

«Железная дорога» с участием дрессированных животных вызва¬

ла смех, растопивший чопорный холод. Настал момент выпустить

заряд посильнее. Клоун крикнул за кулисы:

—       Лорд, сюда!

На манеж выбежал красавец сенбернар. Собака, будто зная, что

ею любуются, загарцевала по кругу, помахивая своим пушистым

хвостом.

—       Отлично, Лорд!—одобрил клоун.— Теперь поймай себя за

хвост, но не оторви его, а то будешь собака куцая, как наша кон¬

ституция...

Цирк замер. Публика опешила от дерзкой остроты. Конституция,

«дарованная» самим государем императором, осмеивается, и где?..

На арене цирка! Возмутительно, недопустимо! В воздухе запахло

скандалом.

Но вот послышался чей-то смешок и робкие хлопки. Все же, вид¬

но, нашлись люди с юмором, по достоинству оценившие шутку клоу¬

на. И вдруг случилось невероятное. Так бывает на массовых сбори¬

щах, когда общее настроение неожиданно, под влиянием какой-то

неведомой силы, изменяется в противоположную сторону. Хлопки

усилились, стали громче, дружней, послышался смех, крики «бра¬

во!». Клоун покинул арену, зная, что, по крайней мере, половина

публики покорена им.

Дальнейшие события развивались стремительно. На следующий

день всему городу стало известно, что градоначальник строго-на¬

строго приказал клоуну Дурову ничего не говорить «ни о хвосте,

ни о конституции». Иначе... Всякий знал, что грозит тому, кто риск¬