прекращая играть, набрасывались на своего дирижера. В стреми¬

тельной потасовке они давали друг другу тумаки, оплеухи, срывали

парики, колотили по головам скрипками. Хотя инструменты то и

дело взлетали в воздух, музыка продолжала звучать в неистовом

темпе и дирижер оставался стоять за пультом. И даже когда свире¬

пые музыканты привязывали к ногам маэстро канат и изо всех сил

его тянули, невозмутимый дирижер по-прежнему раскланивался с

публикой и продолжал вести свой буйный оркестр.

Но были и мрачные номера, которые даже у публики, привык¬

шей ко всяким ужасам, вызывали страх и поднимали волосы ды¬

бом. В цирковом представлении «Пьеро — слуга смерти» столяр

Пьеро изготовлял дубовые гробы с многообещающей надписью:

«Я обит глазетом». Расторопный Пьеро в поисках покупателей уби¬

вал своих клиентов и обращался к публике: «Ведь я говорил, что

им нужен гроб». Этот кладбищенский юмор должен был вызывать

смех. В другом представлении Пьеро саблей убивал на улице старьев¬

щика, чтобы завладеть его товаром. Убийца прятал труп, однако

призрак жертвы, завернувшись в саван с торчащей в груди саблей,

возникал перед Пьеро и вещал замогильным голосом: «Старье по¬

купаем!»

Даже эти немногочисленные примеры позволяют судить о мно¬

гообразии клоунады во второй половине прошлого века. Стоит на¬

помнить такую выразительную цифру: в труппе лондонского цирка

того времени было около тридцати клоунов. Легко представить, ка¬

кое место они занимали в цирковой программе. Номера их отвечали

вкусам и требованиям самой разнородной публики. Это порождало

жестокое соревнование, в котором каждый артист боролся за свое

признание и успех, стремился совершенствовать себя и собственное

искусство.

Анатолий Дуров никогда не скрывал — он искал славу. А она то

приближалась к нему, то удалялась, исчезала, затем снова станови¬

лась близкой. Слава сама пришла к нему, когда он был уже близок

к отчаянию.

...Скопин — уездный городок Рязанской губернии. Обитатели его

не избалованы культурными развлечениями. Правда, есть несколько

клубов, где горожане коротают досуг за картами, водкой или устра¬

ивают благотворительные концерты с «живыми картинами».

Однако обычно полные залы благородного собрания, общества

трезвости, вольной пожарной дружины, кружка любителей сцены

опустели, когда в городе начались гастроли Анатолия Дурова.

Имя его еще ничего не говорило обывателям. Что же привлекло

внимание скопинцев? Во-первых, в гастрольной афише сообщалось,

что это единственный в своем роде соло-клоун московского цирка;

во-вторых, что он будет демонстрировать почтеннейшей публике

удивительные фокусы с дрессированными животными; в-третьих,

развеселит своими шутками «на злобу дня».

В день представления самое большое в городе помещение купе¬

ческого клуба ломилось от публики, жаждавшей увидеть заезжего

соло-клоуна. И он не обманул ожидания.

Не просто артисту проявить свое обаяние. Это волшебный дар.

Присущ он далеко не всем лицедеям, и не каждый умеет им пользо¬

ваться. Уже с первого своего появления на сцене Анатолий Дуров

сумел покорить зрителей. Своим обаянием он сразу расположил к

себе сидевшую в первых рядах местную знать и занимавших по¬

следние места людей попроще.

В светлом шелковом костюме с нашитыми блестками, стройный,

быстрый и легкий в движениях, он выбежал из-за кулис. Умные,

большие глаза его светились озорной улыбкой. Красивое лицо почти

без грима. Заговорил он уверенным голосом с таким богатством и

разнообразием интонаций, что каждое слово полнозвучно доносилось

во все уголки зала.

Что-то подкупающее и сильное было в этом, так не похожем на

виденных до сих пор циркистов и балаганщиков. Едва он произнес

первое слово, зал затих и приготовился внимательно слушать.

Служитель выкатил на сцену закрытую ковриком клетку. Дуров

сбросил коврик, открыл дверцу. Из нее выбежала крупная жирная

крыса. Обежав вокруг клетки, она остановилась и стала на задние

лапки перед дрессировщиком. Он представил ее публике:

Снова открылась клетка, из нее неторопливо выползла другая

тучная крыса. И она получила свою характеристику:

Со злым писком выскочила и, оглядевшись вокруг глазами-бу¬

синками, стала возле подруг та, о которой дрессировщик сказал:

Как-то получалось, что каждая обитательница клетки всем своим

видом будто подтверждала то, что о ней говорилось. «Закулисная»

глядела хитро и коварно, казалась франтихой в своей блестящей ме¬

ховой шубке; «кафешантанная» держалась капризно, своенравно и

пошатывалась, точно пьяная, пританцовывая на задних лапах. А

об нескольких худых, с жадностью кинувшихся к кормушке, клоун

сказал:

Куплеты были просты, но остроумны, каждая строка их била

в цель и бурно принималась залом.

А уж что началось, когда клоун задел местную тему, получив¬

шую широкую скандальную известность! Все газеты писали, как

ловкие дельцы пытались нагреть руки на крахе Скопинского банка.

Многие мелкие вкладчики пострадали на этой афере.

—       Господа! Сейчас я покажу современный фокус — обратился

клоун.— Нет ли у вас денег? Обещаю вернуть с процентами...

—       Сколько нужно?— спросил кто-то из кресел.

—       Зависит от вашего благоусмотрения!

—       Возьмите двугривенный...

Другие тоже предложили свои деньги. Собрав несколько монет,

клоун сказал:

—       Между мною — фокусником — и настоящим профессором чер¬

ной магии та разница, что тот возвращает взятые у публики деньги,

а я уношу их с собою...

И он пошел к выходу. Там его задержал шпрехшталмейстер.

—       Вы куда с чужими деньгами?

—       Ах, пропустите, разве вы не видите, что я в Скопинский банк

играю.

Гомерический хохот был ответом на эту шутку.

Сразу после представления в уборную к артисту явился предста¬

витель местной власти. Грозно вопросил:

—       Цензурованный экземпляр своих выступлений имеете?

—       Нет!

—       Как же вы позволяете себе публичные рассуждения без цен¬

зуры?

—       Мы, клоуны, избавлены от этого удовольствия — наши вы¬

ступления не цензуруются...

На следующий день в городе из уст в уста передавалась шутка

Дурова. А вечером на очередном представлении он добавил новую,

опять-таки бившую в ту же цель.

Шпрехшталмейстер подошел к клоуну с колодой карт.

—       Не сыграем ли в дурачка? — предложил он.

—       Нет! Я уже и так остался в дураках.

—       Как?

—       В Скопинском банке свои крохи хранил.

—       Ну, так во что-нибудь другое сыграем.

—       Пожалуй... Чем ушибся, тем и лечись... Сыграем в Скопин¬

ский банчок...

—       Это как же?

—       Вот так: двое за горло, третий в карман. Ты здесь постой,

а я с двумя приятелями к тебе приду...

На следующий день местные власти попросили клоуна покинуть

город. Возможно, кого другого подобная административная мера

заставила бы отказаться от рискованных шуток. Но у Анатолия Ду¬

рова была иная натура. Высылка из города нисколько его не сму¬