США были не только главным кредитором. Американские прямые инвестиции составляли 40% всего иностранного капитала в Германии. Над немецкой экономикой нависла тень дяди Сэма.
Рейнские монополии, однако, не бездействовали. Восстановив с помощью зарубежных капиталов свой экономический потенциал, они снова устремились на мировые рынки. Германские коммерсанты появились в Азии, Африке, Латинской Америке. Ещё осенью 1918 г., накануне капитуляции, миллиарды марок были нелегально вывезены из Германии в ряд стран Европы и Латинской Америки, в традиционные центры немецкой коммерческой деятельности. Только в одной Швейцарии было укрыто 35 млрд марок. Теперь эти огромные средства пригодились для развёртывания новой экономической экспансии.
За океаном германские фирмы строили стратегически важные промышленные предприятия, устанавливали контроль над шахтами, банками, железными дорогами, авиалиниями, захватывали ключевые позиции в химической и тяжёлой индустрии латиноамериканских стран. Аргентинская экономика, например, стала вотчиной концерна группы «Немецкого банка» «ИГ Фарбениндустри». Германское влияние в Южной Америке непрерывно расширялось. Под личиной всяких «советников» сюда проникали агенты абвера. Под прикрытием некоторых авиакомпаний, как, например, «Люфтганза», которую контролировал «Немецкий банк», офицеры рейхсверовской разведки создавали шпионскую сеть в Колумбии и одновременно прокладывали дорогу в экономику страны германскому капиталу.
К началу 30-х годов с помощью США и Англии в Германии был создан мощный военно-промышленный потенциал, позволивший в дальнейшем быстро вооружить вермахт. Немецкие монополисты уже вынашивали планы реванша – возвращения утерянных во время войны колоний. На совещании в дирекции «Немецкого банка» 26 мая 1930 г., где помимо банкиров присутствовали представители других германских концернов и государственного аппарата, рассматривался вопрос о будущей войне. В меморандуме, принятом на совещании, говорилось:
«Необходимо стремиться к самостоятельной колониальной деятельности Германии… Отсталые в своём развитии народы Африки и некоторых других районов неспособны на самоуправление и ещё долгое время будут нуждаться в руководстве и покровительстве европейских наций… Таким путём она (Германия – Авт.) сможет расширить свою сырьевую базу… Наличие управляемых Германией колоний… обеспечит возможность поселения людей и улучшит сбыт продукции германской индустрии».
Этот меморандум был направлен затем министерству иностранных дел Веймарской республики. Помимо вышесказанного он содержал прямые указания финансовых и промышленных магнатов о подготовке к захвату колоний.
Например, в пункте 6 говорилось:
«Для развёртывания самостоятельной колониальной деятельности отныне необходимо активизировать внешнюю политику Германии».
Иными словами, финансовая олигархия приказывала правительству начать новую борьбу за передел мира. Как показали последующие события, германские монополии замышляли осуществить свои планы не только в заокеанских странах. Они стремились сделать своими колониями и целые республики Советского Союза. Во время второй мировой войны на временно оккупированной советской территории орудовала «группа германских колониально-экономических предприятий» во главе с «Немецким банком», а также «профессиональные» колониальные фирмы типа «Германской Восточноафриканской компании».
Тайные правители
Огромная финансовая мощь позволяла банковской монополии играть определяющую роль в политической жизни страны. В этом смысле «Немецкий банк» лишь продолжил традиции. Ещё в конце прошлого века он контролировал имперский кабинет. Гешефты банка определяли внешнеполитический курс Германии. Достаточно вспомнить аферу с Багдадской железной дорогой. И каждый раз кайзеровское правительство послушно следовало в фарватере «Немецкого банка».
Вместе с Круппами, Стиннесами и Тиссенами «Немецкий банк» властвовал и в «либеральной» Веймарской республике. Всё, что происходило в стране, во многом зависело от воли банка. Так, имперский кабинет Брюнинга существовал лишь за счёт поддержки региональной группы «Немецкого банка», которую возглавлял один из директоров «Немецкого банка» и член правления могущественного «Стального треста» Отто Вольф. К этой группе, куда входили восемь крупных фирм, примкнули стальной воротила Клекнер, угольный магнат Зильберберг, влиятельный банкир Пфердменгес и др. Эта группа имела своих политических представителей в правительстве – католическую партию Центра, лидером которой был сам канцлер. Однако фактическим главой партии являлся член её центрального правления, крупный акционер «Немецкого банка» Клекнер.
Одновременно Клекнер заседал в правлении «Немецкого банка» рядом с Вольфом, Зильбербергом и руководителем католической партии Центра в Рейнско-Вестфальской области обер-бургомистром Кёльна Конрадом Аденауэром, который уже в то время примазался к финансовым богам. Свою преданность «Немецкому банку» этот хитрый рейнский политик, ставший впоследствии канцлером Западной Германии, сохранил на всю жизнь. Кстати, банкир Пфердменгес, примкнувший к группе Отто Вольфа, служил канцлеру Брюнингу финансовым консультантом; в этом качестве много лет спустя он продолжал служить и Аденауэру. Обладая такими «кадрами», группа Вольфа, а тем самым и «Немецкий банк» получали от правительства всё, что хотели. Большая часть государственных субсидий, которые помогли крупным банкам и концернам выстоять в период экономического кризиса 30-х годов, досталась. «Немецкому банку». Когда в годы кризиса положение группы «Немецкого банка» в «Стальном тресте» ухудшилось, кабинет Брюнинга «по совету» «Немецкого банка» приобрёл по номиналу большой пакет акций треста (на 125 млн марок) – по цене, в три раза превышавшей рыночную. У другого крупного акционера «Немецкого банка», Фридриха Флика, правительство приобрело контрольный пакет акций компании «Гельзенкирхенер бергверке» за 99 млн марок, хотя его биржевая стоимость равнялась всего лишь 22 млн.
«Немецкий банк» воздействовал на кабинет и через концерн «ИГ Фарбениндустри». Член правления этого химического гиганта Вармбольд стал при Брюнинге министром экономики. Этот важный пост он сохранил и в кабинете фон Папена. Виднейший функционер «ИГ» Мольденхауэр заправлял министерством финансов. Уже второй раз «Немецкий банк» проталкивал своего человека на этот влиятельнейший пост (предшественником Мольденхауэра был директор «Немецкого банка» Карл Хельфферих). Кроме того, резиденты «ИГ Фарбениндустри» сидели в руководстве каждой буржуазной партии, представленной в государственном аппарате.
«Немецкий банк» тщательно взвешивал обстоятельства, связанные с выбором членов наблюдательных советов подчинённых ему предприятий, стремясь в первую очередь посадить туда людей, обладавших соответствующими связями с высшими органами государственного аппарата. Особенное внимание обращалось на это после 1933 г., когда в руках нацистов сосредоточилась необъятная власть.
Банк имел доверенного человека на посту статс-секретаря (заместителя министра) имперского министерства авиации. С Эрхардом Мильхом, как пишет немецкий историк Ганс Радант, «обсуждались самые секретные вопросы политики концерна». Генерал (а впоследствии фельдмаршал) Мильх являлся одним из военных посредников «Немецкого банка» в государственном аппарате. Услужливость его превосходительства становится понятной, если учесть, что до 1933 г. Мильх был членом правления германской авиакомпании «Люфтганза», в которой участвовал «Немецкий банк». Председателем наблюдательного совета этой компании был Эмиль Георг фон Штаус, заседавший одновременно в правлении «Немецкого банка» (позднее Штаус возглавил наблюдательный совет «Немецкого банка»). Как и Мильх, Штаус сделал в третьем рейхе недурную карьеру: он стал вице-президентом рейхстага и, как крупный представитель немецкого финансового капитала, оказывал большое влияние на распределение постов в государственном аппарате.
