не могли же они, хваставшиеся своей аккуратностью, перепутать саженцы!
Было немало неурядиц и другого происхождения, о которых старая народная
пословица говорит так: хвост вытащишь - нос увяз; нос вытащишь - хвост увяз.
Вот сады. Их закладывали на гигантских площадях, подкармливали минеральными
удобрениями и боролись с вредителями с помощью разбрызгивателей и
распылителей, установленных под крыльями сельскохозяйственной авиации. А
растворы гербицидов вместе с вредными насекомыми убивали и пчел, прилетающих
в великом множестве в цветущие сады за своим взятком. Неутомимая работяга,
пчела в этих случаях не могла не только взять нектар, но и перенести в своих
лапках пыльцу с цветка на цветок, то есть сделать попутно еще одно в высшей
степени творческое и полезное дело - совершить опыление. Попробуй разберись:
где тут хвост, где тут нос! И что в таком разе нужно делать?
Ученые заговорили о биологическом способе борьбы с вредными насекомыми.
Известно, что каждая "букашка" имеет своего собственного, персонального, так
сказать, врага-душителя. Вот эти-то враги, используй их с умом, могли бы
стать верными друзьями человека, избавили б его от необходимости применения
всяческих химических соединений для спасения урожая.
На каждом шагу меня встречали сюрпризы. Алексей Иосифович по дороге
вдруг спросил
- А Шлейзера ты еще помнишь?
- Что-то не припоминаю.
- Как?" Неужели не помнишь?!
- Да кто он, этот ваш Шлейзер? - Я насторожился: не приготовил ли
Шеремет для меня еще какой-то сюрприз? Скорее всего, так оно и есть. От меня
в таком случае требуется одно: набраться терпения и ждать, когда первый
секретарь райкома сам откроет его. Но не бомба ли это замедленного действия?
Я хорошо знал повадки Алексея Иосифовича: поставив передо мною, к примеру,
какой-нибудь неожиданный вопрос, он будет долго молчать, поджаривать меня
потихоньку на сковородке этого молчания.
Шеремету нравилось разыгрывать меня. Иногда это походило на игру кошки
с мышкой: для первой - веселую, а для последней - не очень...
- А разве не ты принимал Шлейзера в комсомол?
- Не помню Может быть, и я.
- Сейчас ты его увидишь и, надеюсь, вспомнишь.-
На этот раз Шеремет ошибся. Директор комплекса по своему возрасту,
довольно уже солидному, не мог быть тем, кого я когда-то принимал в
комсомол. Родом, правда, из Теленешт. Но он окончил институт, по окончании
работал в каких-то других местах и вернулся в родные края, когда меня там
уже не было.
Хозяин "Фабрики мяса", видать, привык к частым гостям. Знакомство наше
состоялось так просто и естественно, что мне сделалось сразу же легко и
свободно рядом с ним. Он обращался ко мне, как к старому приятелю.
- Ну как, приготовился к встрече французов? Не заставишь меня краснеть
перед ними? - обратился Шеремет к директору с притворной тревогой.
- Готов, Алексей Иосифович! Всегда готов, как юный пионер! - ответил
Шлейзер тем же дурашливым тоном.
Его комплекс был возведен на вершине холма, рядом с асфальтированным
шоссе Отсюда как на ладони был виден бывший районный центр - город
Теленешты. Я проезжал по этой дороге, ведущей в долину Реута, сотни раз.
Тогда это был обыкновенный проселок. Вспомнил, что именно где-то тут, на
этой вот дороге, повстречал впервые живого волка, которого принял за
бродячую собаку. На возвышении, что на горизонте, некогда были овечьи загоны
села Вадулеки. Может быть, серый и подбирался к ним, чтобы утащить хотя бы
одного барашка. Я как раз и ехал из этих Вадулек, где помогал местным
товарищам создавать колхоз. Лошади, которые впряжены были в мои сани,
оказались опытнее и грамотнее меня: почуяв волка еще до того, как увидели
его, они насторожили уши и громко фыркнули, а увидав, готовы были и вовсе
остановиться. Только тогда и я сообразил, что это была за "собака".-
Теперь я всматривался в ту самую гору. Мимо проносились по блестящему
асфальту машины. По такой дороге мне было бы легко и не боязно шагать в
любое время суток: днем, вечером, ранним утром и поздней ночью. Это была моя
дорога! По ней я уезжал из родимых краев в эвакуацию во время последней
войны, по ней же и вернулся на родину, смешавшись с солдатами наступающей
Красной Армии. Я вернулся, имея в кармане соответствующий документ и
поручение организовать в селе школу. Учительские курсы закончил в Алчедаре и
возвращался в должности директора еще не существующей школы. В своем
гражданском одеянии я был вроде белой вороны среди тысяч солдат и офицеров,
облаченных в защитного цвета гимнастерки, мундиры и брюки: тогда готовилась
знаменитая Ясско-Кишиневская операция. То был 1944 год. Что сохранила память
о тех далеких днях? Свежепросмоленные лодки во дворе райисполкома. Лодки,
которые еще ни минуты не плавали по воде. Они не потребовались, так как
советские бойцы обошлись своими переправочными средствами при форсировании
Днестра, а затем и Прута. А теперь тут, где некогда могло укрыться волчье
логово, появилась красавица ферма - длинные и прямые, как школьная линейка,
бетонные помещения с множеством малюсеньких окон. Глядя на них, и не подумал
бы прежде, что под их крышей разместились свинарники. Войдя вовнутрь,
удивился еще больше, поскольку впервые в своей жизни видел там свиней без
специфического, казалось, неистребимого запаха. Свинья не пахла свиньей -
где же это видано и где же это слыхано?! Обычно помещение такого содержания
давало о себе знать за версту и более того. Помнится, как пассажиры автобуса
при свидании со свиноводческими фермами поспешно зажимали носы. Некоторые,
особо щепетильные относительно всяческих ароматов, делали это загодя, за
километр до свинарника, мимо которого проходила дорога.
Выйдя из хрюшкиных хором, я стоял теперь на территории фермы, в десяти
шагах от раскрытых ворот одного из корпусов. Еще раз оглядел хорошенько и
сами помещения, и водонапорную башню, и кормовые, запарочные цеха, куда то и
дело подкатывали грузовики и автокары с различными кормами для свиней. К
директору комплекса все время подходили с рапортами и за советом юноши и
девушки в белых накрахмаленных халатах. Не знай я о том, что нахожусь в
свиноводческом комплексе, мог бы подумать, что это какое-то учебное
заведение, близкое к медицинскому, с его лабораториями, с лаборантками в
белых до синевы халатах. Всякое производство имеет свои, только ему
свойственные запахи. Еще до того как войдешь на больничный двор, ты уже
слышишь запах медикаментов. На винно-коньячном предприятии царствует
терпко-кисловатый аромат от этих напитков. Даже чистота, равная аптекарской,
и та не могла бы удалить эти запахи. А вот на свинячьем комплексе
невозможное стало возможным. Готов побожиться, что не слышал ни запаха
свиней, ни даже их хрюканья, ни их яростного визга из-за корма. Людей на
комплексе было поразительно мало. Всего несколько специалистов в халатах.
Один лишь директор вышел к нам навстречу в обыкновенном сером костюме и при
аккуратно повязанном галстуке на белоснежной рубашке, что выдавало в нем
интеллигента. Немного позже я поделился с ним своими впечатлениями. Спросил,
между прочим, куда они со своими сотрудниками упрятали свинячий запах.
Директор улыбнулся:
- Такой же вопрос задавал мне и мистер Хаммер. Американскому
бизнесмену понравился наш комбинат по производству свинины...
- Видишь, Фрунзэ, как далеко мы шагнули. Уже американского миллионера
похлопываем по плечу! - ухмыльнулся Шеремет.
Директор уловил иронию в тоне, каким были произнесены эти слова, и
