гимнастерки сверкнули награды, а круглое лицо довольно и

озорно улыбалось.

- Ладно, - решил отец. - Один пойду, а то, пока тебе

пропуск закажут да выпишут, час пройдет. Ждите меня, я

мигом.Придя в себя, Варя набросилась на брата с упреками,

что он, мол, поступает нечестно по отношению к Борису

Всеволодовичу, что поступок его мальчишеский, глупый, что он

сошел с ума, что рана его еще не зажила и ему обязательно

грозит осложнение. Но он смотрел на нее с веселой улыбкой,

упрямо шевеля пухлыми девичьими губами, и, улучив паузу,

быстро и твердо заговорил, обнимая сестру за плечо:

- Милая моя, добрая, восхитительная сестричка...

- Между прочим, ты эти слова говорил уже Саше, -

перебила Варя. - Кстати, и с ней не простился, невежа, - с

досадой упрекнула Варя. Красивое лицо ее сердито

морщилось, а серые родниковые глаза смотрели ласково и

снисходительно.

- Это неправда, - краснея, возразил Игорь. - Александре

Васильевне я говорил другие слова. И поверь - от всего

сердца, ни капельки не преувеличивал. А проститься, сама

понимаешь, не мог. Не хотел рисковать.

В это время, гулко стуча по булыжнику, к воротам завода

подошли два танка, две тридцатьчетверки, притом одна

тащила на буксире другую. У той, что шла своим ходом,

выделялась сильная вмятина, заклинившая башню, - это

Игорь определил с первого взгляда. А когда из люка

показалась тяжелая голова с круглым курносым лицом и затем

широкоплечий детина с необычным для его коренастой

фигуры проворством соскочил на землю, Игорь опешил. Они

столкнулись лицом к лицу.

- Добрыня! - негромко, точно боясь ошибиться,

воскликнул Игорь.

- Командир! - Обветренное лицо Кавбуха засияло

удивлением и радостью. - Вы здесь?.. А мы и след ваш

потеряли. Дайте же мне вашу руку, я ж еще вас с Героем не

поздравлял.

- И я тебя от души поздравляю с орденом Ленина, -

обнял Кавбуха Игорь и тут увидал под меховым воротником

куртки в петлице Добрыни рубиновый кубик. - Ого, да тебя с

младшим лейтенантом! От всей души, Добрыня Никитич!..

Варя, познакомься. Это тот самый былинный герой, мой

боевой товарищ, - с радостным возбуждением представил он

Кавбуха сестре.

- Я догадалась, - сказала Варя и протянула руку

несколько смущенному Кавбуху. - Игорь мне много о вас

рассказывал.

- Это моя сестренка, Добрыня. Вот, собирается бежать на

фронт - на Бородинское поле. Какова, а? Берегись, фрицы!..

Ну а ты каким образом сюда? Как там Тула? Держится? И

будет держаться!.. - спрашивал и сам отвечал, не умолкая,

Игорь.- Тула держится - это верно, только наша бригада сейчас

уже не там, - ответил Кавбух, мельком бросая на Варю

неловкие взгляды.

- А где же? Ну, рассказывай! Где катуковцы? -

нетерпеливо атаковал Игорь. Его радости не было предела, и

он не сдерживал своих чувств - был весь на виду, душа

нараспашку.

- Здесь, под Москвой. Своим ходом шли - прямо из боя в

ремонт. - Добрыня кивнул на танки. - Армия Рокоссовского.

Волоколамское направление.

- Ну вот, а Варя собралась в пятую армию. Давай к нам,

сестричка, к Рокоссовскому.

Они и не заметили, как вышел из проходной Трофим

Иванович, подойдя к ним, без особого любопытства взглянул

на танки, которые теперь почти ежедневно прибывали на завод

прямо с фронта и, отремонтированные, снова направлялись в

бой, сказал:

- Порядок, дети, до трех часов я свободен.

- Отец, познакомься - младший лейтенант Добрыня

Никитич Кавбух. Вместе воевали. Из нашей бригады.

Оказывается, они сейчас под Москвой. Так что я теперь отсюда

вместе с ними буду добираться. Повезло как. Ты когда

думаешь обратно? - Игорь все еще не мог остыть, был

излишне суетлив и по-мальчишески возбужден, как из

пулемета, стрелял словами, бомбил вопросами.

- Чем быстрей, тем лучше, - ответил Добрыня,

догадавшись, что отец Игоря работает здесь, на заводе.

Прибавил, кивая на железные заводские ворота: - Все от

героического тыла зависит, как они успеют нас подлечить. У

моего-то делов не много, часов за пять можно управиться, -

кивнул в сторону танков, - а вот у приятеля посложней. Но я его

ждать не стану. Нет, как только мой будет готов, так я туда. Там,

знаете, - он почесал затылок, - жарко.

- Вы только что оттуда? - приглушенным голосом спросил

Трофим Иванович.

Теперь все трое Макаровых и шофер санитарной

машины с напряженным вниманием смотрели на Добрыню,

ожидая его ответа. Добрыня кивнул.

- А этот прорыв, о котором сегодня по радио говорили,

очень опасен? - В голосе Трофима Ивановича звучала тревога.

Добрыня подумал, лицо его было озабоченно, но ответил

твердо:

- Остановим! - Словно он был по меньшей мере

командующим фронтом. - Вы только мне насчет ремонта

посодействуйте. Чтоб не долго. Чтоб сегодня хотя б к вечеру

быть уже там.

Он смотрел на Макарова-старшего с такой настойчивой

просьбой и мольбой, будто перед ним был не мастер цеха, а

сам главный инженер завода. И слово "там" теперь звучало

как-то по-особому приглушенно, с тревогой, потому что

включало в себя глубокий и едва ли не самый главный смысл

происходящего. "Там" значило "на фронте", где решалась

судьба каждого и всех, судьба Отечества.

Теперь Игорь тоже смотрел на отца выжидательно и с

просьбой, которую ему не пришлось высказать вслух. Трофим

Иванович все понял, все уловил и сказал негромко, но тоже

решительно, как и Добрыня:

- Хорошо. Постараемся. Ты вот что, Игорек, поезжай-ка с

Варей к матери, а мы тут с твоими однополчанами

поработаем. А когда будет готово - вместе за тобой и заедем.

Прежде всего - дело, а остальное и потом можно. Я правильно

говорю?

- Спасибо, отец, - сказал Игорь. И уже заторопившись: -

Значит, я вас жду. Смотри, Добрыня, я жду, не подведи.

Опираясь на трость, он быстро заковылял к машине и,

когда "санитарка" тронулась, сказал, обращаясь к задумчиво-

грустной сестре:

- Послушай, Варя, а Волоколамск - это, кажется,

недалеко от Бородинского поля? Да? Давай к нам, если ты

серьезно решила идти на фронт. Ну зачем тебе пятая?

Брусничкин Сашу пригласил? Да плюньте вы на Брусничкина.

Может, и Олег твой в нашей. Я даже уверен. В палате один

раненый говорил, что в армии Рокоссовского много

ополченцев-москвичей.

Удивительно: армию Рокоссовского, в которой он еще не

был, уже называл своей, "нашей", потому что совсем недавно,

всего несколько дней, в составе этой армии сражались

танкисты Катукова.

Варя молчала. Она думала о муже. А может, брат прав,

может, в самом деле ее Олег в армии генерала Рокоссовского,

и она встретится с ним. Встретится. Это не так просто -

встретиться на фронте, даже в одной армии, где сражаются

многие тысячи людей. А вместе с тем именно на фронте

происходят самые неожиданные, казалось бы, невероятные

встречи, вроде вот этой, невольной свидетельницей которой

оказалась Варя, встречи брата с Добрыней Кавбухом.

Вот ведь Глеб почти твердо знал, что сын его Святослав

воюет в одной с ним дивизии, совсем рядом, под боком,

страстно хотел с ним повидаться, но обстоятельства

складывались так, что не мог он отлучиться хотя бы на

несколько часов. Даже Александра Гоголева, которого он

любил по-братски, схоронили без него вблизи Багратионовых

флешей. Потому что в это время шел жаркий бой, и главная

тяжесть сражения ложилась на артиллерию, прежде всего на

истребительные противотанковые полки. Когда на левом