Умея хорошо владеть собой, она все же не могла скрыть

волнения, а возможно, и не хотела: пусть знает брат, как она

расстроена.

- Я сделаю кофе, у нас растворимый, - сказала Варя и

ушла на кухню.

- Что случилось, Люда? - Олег сел в кресло и

настороженно уставился на сестру, которая лихорадочно

затягивалась дымом, не спеша, однако, с ответом.

- Я знаю, у тебя есть приятель или хороший знакомый из

милицейского начальства, - начала она четко, с паузами,

низким, грудным голосом, в котором слышались боль и

негодование. Олег выжидательно молчал, и она продолжала

выпускать густые клубы дыма. - У Андрея в институте большая

неприятность. Собственно, дело выеденного яйца не стоит,

вообще никакого дела нет, но при желании из ничего можно

создать что угодно.

Вошла Варя, поставила на журнальный столик банку с

растворимым кофе, чайник с кипятком. Достала из серванта

чашки, ложки и сахарницу. Людмила Борисовна пересела в

кресло.

- Ну, а все-таки что произошло? - нетерпеливо спросил

Олег. Людмила Борисовна вмяла начатую сигарету в

пепельницу, посмотрела на Варю, затем на Олега долгим

страдальческим взглядом и ответила:

- В институте ребята, студенты-первокурсники, после

занятий затеяли разговор о событиях на Ближнем Востоке.

Кто-то начал хвалить Насера и ругать Даяна, кто-то, наоборот,

хвалил Даяна и ругал Насера. Ну, знаете, как это бывает у

мальчишек: одни "за", другие "против". Андрей тоже не остался

в стороне. Он такой: где дискуссии, споры, там и он. Назвал

Насера диктатором. В общем-то он прав: всем известно, кто

такой Насер.

- Что именно известно? - перебил ее Олег.

- Мне, например, известно, что Насер - национальный

герой арабов, - заметила Варя, уставив на Людмилу Борисовну

глубокий, пристальный взгляд.

- Так же как и Даян. Только один - побежденный, другой -

победитель, - язвительно обронила Людмила Борисовна и

быстро продолжала: - Но дело не в этом - история разберется,

кто герой, а кто не герой, и Андрею, конечно, не следовало в

данной ситуации употреблять это слово. Но он не дипломат и

не политик, он просто еще мальчишка и говорит, что думает.

- Погоди, я не понимаю, какой тут криминал, - снова

прервал сестру Олег. - Ребята поспорили, среди студентов

нашлись поклонники Моше Даяна, надеюсь, их было немного,

в их числе оказался Андрей Орлов. Но при чем тут милиция?

- Сначала спорили, потом увлеклись, разгорелись

страсти. Ну, знаешь, как бывает у мальчишек: Андрей кого-то

толкнул, тот неудачно упал, получил травму. Кто-то поспешил

вызвать милицию, составили протокол. Получилось дело.

Могут передать в суд. А там, чего доброго, отчислят из

института. Словом, большая неприятность. Александр

разговаривал с ректором и с товарищами из министерства.

Там обещали. Но нельзя допускать, чтоб этот в общем-то

мелкий инцидент превратили в уголовное дело. Поэтому

прошу тебя, Олег, поговори со своим приятелем из милиции.

Помоги.

Полная грудь ее вздымалась, а в глазах сквозило что-то

жестокое и холодное, большие ноздри ее раздувались.

- История, конечно, и забавная и неприятная, - сказал

Олег. - Но почему ты решила, что у меня есть какой-то

влиятельный приятель? Ты что-то путаешь.

- Я помню, ты как-то говорил, что он даже в гостях у тебя

был. - В гостях? - Олег удивленно раскрыл глаза.

- Начальник милиции из Подгорска, - подсказала Варя. -

Ты его, очевидно, имела в виду?

- Ну а при чем здесь Подгорск? - поднял светлые брови и

пожал плечами Олег. - Какое он имеет отношение к московской

милиции?

- Они же все друг друга знают, связаны друг с другом. У

них контакт, - не сдавалась Людмила Борисовна, стараясь

вызвать в нем сочувствие, хотя и поняла, что Олег ей ничем не

поможет. - Возможно, у твоего приятеля из Подгорска есть

приятели на Петровке.

- Нет, Люда, ты не дело говоришь. Это несерьезно,

наивно, - замотал головой Олег. Он сочувствовал сестре и в то

же время в душе осуждал ее. И она, словно разгадав его

мысли, сказала с надрывом:

- Пойми, я - мать. Я не могу допустить, чтоб из-за какого-

то нелепого случая страдал мой невинный ребенок. - Глаза ее

ожесточились, лицо сделалось суровым и решительным. Она

отхлебнула глоток кофе, резким жестом хотела поставить

чашку на стол, но потом передумала и залпом выпила все до

дна. - Если он не виновен, то он не пострадает, - сказал Олег,

будучи уверенным, что племянник его все-таки виновен. Олег

не любил Андрея за его высокомерие, нигилизм, непомерное и

безосновательное самомнение, а порой и изысканное хамство.

Он считал, что в этом повинна в какой-то степени и сестра, и

ее муж, Александр Кириллович Орлов, - ответственный

работник Госплана.

- Конечно, Олег прав, там разберутся, - мягко и

доброжелательно заметила Варя, чтоб только успокоить

Людмилу Борисовну. Но Людмила Борисовна не нашла в ее

словах и, главное, в голосе искреннего сочувствия и

заговорила раздраженно:

- А вообще, если разобраться по существу, то черт бы их

побрал, и тех и других! И на кой леший они нам сдались! -

Темно-карие холодные глаза ее таили неумолимую ярость.

- Ты что-то не то говоришь, сестра, - возразил Олег, но

эти его слова только подхлестнули Людмилу Борисовну.

- Нет, то, именно то я говорю! - зло вскричала она, голос

ее принимал зловещий оттенок, и мягкий, податливый Олег

Борисович решил, что лучше не возражать и вообще сменить

тему разговора.

Варя предпочитала молчать; как женщина, как мать, она

понимала состояние Людмилы Борисовны и думала о своем

сыне: не дай-то бог нечто подобное случится с ее Игорем -

ведь мальчишка, совсем ребенок, и не всегда дает отчет своим

действиям и поступкам. Сначала делает, а потом уже думает.

4

Игорь Остапов стоял часовым на посту. Время шло к

полуночи, и ладья молодого чистого месяца медленно плыла в

морозном небе над западным горизонтом. Незаметно для

глаза она опускалась все ниже и скоро должна коснуться

темных зубцов настороженно затаившихся елей, а потом и

совсем исчезнет в лесной чаще. Тогда Игорю придет смена. А

возможно, и. раньше. Мороз заметно крепчал, в лесу то и дело

постреливали деревья, и в этой полуночной тишине их звуки

были единственными, резкими и потому непривычными. И хотя

Игорь знал, что это потрескивают подмороженные ели, все же

треск этот заставлял напрягать слух и зрение,

концентрировать внимание и, что греха таить, волноваться.

Игорь впервые нес службу часового у объекта. Два

месяца тому назад вместе со своими однополчанами -

молодыми солдатами, в канун пятидесятилетия Октября,

Игорь принял военную присягу. Теперь он был полноправным

солдатом Советской Армии. В руках у него был карабин с

комплектом боевых патронов. Игорь отлично понимал, какая

высокая ответственность возложена на него - охранять объект.

Что-то зашуршало в лесу, спугнуло мысли. Игорь

насторожился, предельно напряг слух. Нет, это не мороз

трещит в деревьях, что-то другое. Похоже, кто-то крадется.

Игорь крепче сжал в руках карабин, затаил дыхание. Теперь

уже не было сомнения, что по ту сторону проволочного забора

кто-то пробирается осторожно, делает частые остановки,

прислушивается. Судя по всему - не один. Выходит, на стороне

противника численное превосходство. Сколько их - двое, трое?

Чем вооружены, как будут действовать? Все эти вопросы

молнией пронзили мозг. Конечно же враги будут действовать