– У меня есть небольшой домик в Дилоне, – сказал маг. – Я собирался отправиться туда дня через три. Но у меня возникла чудесная мысль. Раз уж ты теперь такой самостоятельный, и даже с фамильяром, то отправлю тебя в столицу одного. Загодя. Приберешься, помоешь полы, посуду… запасешь продукты. Можешь набить карманы медными монетами из сундуков. Усек?

– Усек, – кивнул Трикс. – Никто ведь не знает, что я маг, правда?

– Официально ты пока не маг, – поправил его Радион. – А деньги… если что, то это твои деньги. Ты же понимаешь?

Трикс кивнул.

– Фею никому не показывай, – добавил магистр. – Пусть сидит у тебя в кармане. Или за пазухой.

– За пазухой, за пазухой! – радостно закричала фея. – Ближе к тебе, милый!

Трикс покраснел и оттопырил нагрудный карман на мантии. Фея поняла все без слов – вздохнула и перелетела в карман.

– Можешь проковырять там дырочку, чтобы было интереснее… – сказал Трикс. – Ай! Ты куда ковыряешь?

– Внутрь, милый. Мне приятнее глядеть на тебя!

– Ковыряй наружу! Нечего тебе на меня все время смотреть!

Радион Щавель возвел глаза к потолку. Пробормотал:

– Нет, надо признать, в чем-то выбор правильный. Они созданы друг для друга… Трикс!

Трикс всем своим видом выражал готовность слушать и повиноваться.

– Не подведи меня, ладно? – попросил Щавель. – Соберись. Сконцентрируйся. Делай все, хорошенько подумав. Отправишься завтра с рассветом, к вечеру будешь в Дилоне.

– Я не подведу вас, учитель! – пылко воскликнул Трикс.

Нет ничего приятнее в жаркий летний денек, чем сидеть под старым развесистым деревом, пить из глиняного кувшина холодный сидр и взирать на путников, которые тащатся в пыли по солнцепеку.

Особенно если день уже клонится к вечеру, а путник, ведущий под уздцы усталую серую лошадку, на которую были навьючены два тяжелых тюка, явно шел издалека – к примеру, из Арсонга или Босгарда.

– Устал малец-то, – сказал один из наблюдателей, достойный всяческого уважения плотник. – Небось подручный торговца.

– Не похож, больно взгляд честный и простой, – возразил его товарищ, по причине отсутствия постоянной работы и денег питавший к торговцам неприязнь. – Плесни?

За разливанием сидра они не обратили внимания, как парнишка с лошадью свернул на ведущую вверх, по склону холма, дорогу. Вверх от реки шли кварталы домов побогаче, жила здесь еще не знать, но уже и не мастеровой люд. Вместо двух-трех деревьев, которые по обычаю высаживали у каждого дома, эти дома со стороны дороги имели палисадники, а за собой скрывали уютные зеленые сады. В меру богатства и тщеславия хозяев одни сады были засажены полезными во всех отношениях яблонями и сливами, другие – деревьями хоть и красивыми, но годными лишь на дрова.

Сверяясь с листком бумаги, на котором магистр Щавель аккуратно вычертил маршрут, Трикс дошел до ветхого забора, покосившегося от старости и покрашенного давно облупившейся и посеревшей белой краской. Калитка была небрежно закрыта на щеколду, которую ничего не стоило открыть снаружи. Разросшиеся кусты и деревья почти полностью скрывали стоящий в глубине сада домик. Несмотря на явное запустение, стекла в окнах были целы, а вольно растущие на клумбах цветы явно не знакомы с ножницами воришек. И немудрено – по саду, хорошо заметный даже при дневном свете, порхал сторожевой огонек. Когда Трикс отпер калитку и вошел, огонек устремился к нему. Трикс остановился.

Сторожевые огоньки – вещь не слишком редкая, доступная и слабенькому магу, и состоятельному горожанину. При некоторой ловкости и силе хороший вор способен и обмануть огонек, и прихлопнуть – некоторые предпочитают рукавицы из кожи саламандры, а некоторые ведро с водой. Но от мальчишек, ворующих цветы в садах, или от мелких воришек, которые тянут все, что плохо лежит, огоньки защищают неплохо.

Огонек подлетел к Триксу. Он был размером с крупный апельсин, такой же оранжевый, только не твердый, а просвечивающий, будто из горящего воздуха. При некоторой фантазии в кружащихся бликах пламени можно было увидеть подобие лица.

– Я послан твоим хозяином, – сказал Трикс. – Вот знак его, вот перстень его, вот бумага с его подписью.

Огонек покрутился у протянутой руки Трикса. Большой палец мальчишка держал поднятым – это и был знак, на пальце болтался простенький серебряный перстень, а нарисованная магистром карта и содержала ту самую подпись – пышную, витиеватую. Удовлетворенный осмотром, огонек коснулся бумаги – та вспыхнула и мгновенно рассыпалась пеплом в руках Трикса. Огонек засветился ярче и унесся патрулировать сад. Некоторые маги поручали огонькам и иные функции, кроме охранных, – показать дорогу, посветить в темноте. Но Щавель считал, что охранник, занимающийся другими делами, – это никудышный охранник.

Трикс завел в калитку лошадь, провел по посыпанной песком дорожке в конюшню. Вздохнул и стал разгружать тюки. Работа ученика мага – это, как мы уже говорили, на девяносто процентов переноска тяжестей, мытье и прочая работа по хозяйству.

Только через час, когда солнце уже начало клониться к закату, усталая лошадь была почищена и накормлена, тюки разобраны и занесены в дом. Вылив из бочки у крыльца застоялую дождевую воду, Трикс натаскал свежей – в саду был свой колодец, восхитительная роскошь, – занес в дом дорожную куртку и строго велел нагрудному карману: «Не подглядывай!», после чего разделся и вымылся сам. Благодаря Радиону его гардероб стал побогаче, так что он надел чистую рубашку и штаны, посмотрел на себя в маленькое зеркальце в передней и счел результаты сносными.

Нельзя сказать, что за неделю, прошедшую с тех пор, как он превратился в беглеца и изгоя, Трикс сильно вырос. Нельзя даже сказать, что он вырос не сильно. Но вот глаза стали серьезнее, губы жестче. Это по-прежнему был мальчик, но уже не мальчик из дворца.

Входя в Дилон, Трикс был абсолютно уверен, что, добравшись до домика Щавеля, немедленно упадет в кровать и уснет. Ну, разве что поужинает захваченными с собой яблоками и хлебом, и все. Но вымывшись и переодевшись, он вдруг осознал, что силы вернулись и ему вовсе не хочется спать. Хочется погулять, увидеть город. Он посмотрел на куртку, хранившую обиженное молчание, и со вздохом набросил ее на плечи. В кармане что-то завозилось.

– Присматривай тут! – строго велел Трикс сторожевому огоньку, запирая за собой калитку. – Я скоро вернусь.

Огонек в наставлениях не нуждался, а возвращение или невозвращение Трикса было ему абсолютно безразлично. Но на вечереющей тихой улице, в старом разросшемся саду очень хотелось хоть с кем-то поговорить. А фею Аннет Трикс по возможности старался игнорировать.

Трикс вышел за ворота и осмотрелся.

Он уже понял, что эта окраинная улица на склоне холма когда-то была застроена загородными домами, где жили либо наездами, утомившись от городской суеты, либо во время кратких визитов из других городов и сел. Потому и дома здесь были небольшие, большей частью сейчас нежилые (только кое-где патрулировали сторожевые огоньки), и людей не наблюдалось. Сейчас улица уже вросла в город, стала просто окраинной улицей, но тут все равно было тихо.

Можно было пойти вниз, к реке, где на шумных набережных всю ночь фланировал народ, предлагали еду и выпивку мелкие торговцы, а фокусники и акробаты пытались заработать на постой.

Можно было двинуться вверх по темной улице, где лишь на редких перекрестках горели фонари. В принципе таким образом Трикс поднимался к самым богатым кварталам города, возможно даже – к княжескому дворцу.

А можно, конечно, было и вернуться. И все-таки лечь спать. В доме Трикс нашел несколько вполне приличных свечных огарков и две книги: «Энциклопедия заблуждений начинающего мага» и «Хроники княжества Дилон».

Трикс подумал и наклонил голову.

– Аннет?

– Милый? – Фея мгновенно высунула личико из кармана. – Хочешь, чтобы я потанцевала? Луна еще не взошла…

Если она и сердилась на Трикса за то, что всю дорогу провела в его кармане, то ничуть этого не показывала.