все-таки на работе
были!
Косарев тяжелым взглядом посмотрел на Генку и снова вздохнул:
— Ну ладно, лаборант. Успокойся. А то лопнешь. Извини.
Генка быстро повернулся и пошел назад, к остановке.
— Матери привет передавай! — крикнул
вдогонку ему Николай Антонович.
В молодости Николай Антонович служил в воздушном десанте и
никогда никого не боялся. Лет двадцать, не меньше, он ни перед кем не
извинялся. Но может ведь человек на старости лет позволить себе маленькую
роскошь!
«РЕЗКИЙ ПАРНИШКА»
Среди недели, в четверг, смену решили переодеть. Об этом сообщалось
в объявлении, висевшем на двери санпропускника:
«Сменный персонал смены «Б»! Получите у бытовщицы Тимофеевой
новую спецодежду. Нач. смены Шарипову проследить розмеры. Старую ни в
коем случае не одевать. Администрация».
Костя Бахтин прочел объявление и возмущенно фыркнул:
— Фу! Администрация, а пишет с ошибками! Можно исправить? —
спросил он у стоявшего рядом начальника смены.
Ренат Исламович безразлично пожал плечами и прошел в дверь.
Костя достал из кармана трехцветную ручку, выбрал красный
стержень, сделал необходимые исправления: «размер», «надевать». Не
удовлетворившись этим, он подправил еще и «персонал»: вместо «л»
аккуратно выписал «ж». Затем попробовал на слух:
— Сменный персонаж смены «Б»! И сам себе отозвался:
— Я!
И пошел переодеваться. Пора было принимать смену.
Новая роба была чудесной. В цехе такой еще не видывали. Легкая
куртка цвета какао, с четырьмя карманами, и такого же цвета брюки; не
шаровары х/б с резинками внизу, а настоящие брюки из грубоватой прочной
ткани, прошитые, как джинсы, яркой золотистой ниткой. Все восхищенно
толкались у зеркала, прикидывали, что за ткань, и придирчиво отыскивали
свои размеры. Переодевание затянулось.
Костя перемерил четыре комплекта. Подходящего для него размера не
было. Новая красивая роба намного превышала его габариты, и Тимофеева
клялась, что меньших на складе нет. Все было бы нормально, посмеивалась
она, если бы в детстве он ел побольше каши. Возражать ей было глупо.
Спросив на всякий случай о наличии в бытовке швейной машинки «Зингер»,
Костя отдал Тимофеевой новую спецовку и надел старую. Но обновка ему все
же досталась. На стеллаже для противогазов была приколота еще одна
записка, предлагавшая заменить в инструменталке противогазные сумки.
Костя заменил. И пришел на предсменную пятиминутку с новой сумкой из
той же ткани цвета какао, в которой красовалась сегодня вся смена.
Шарипов оторвался от сменного журнала, взглянул на Костю и,
нахмурившись, спросил:
—
Почему не переоделись?
Костя пожал плечами:
—
Вы же видели, там все на Гулливеров.
Ренат Исламович перевел взгляд на хохочущих Гулливеров, кивнул и
без тени улыбки сказал:
— Ясно.— Чуть помолчав, он добавил: —
В ближайшие дни я позабочусь о нужном вам
размере.
— Спасибо,— на всякий случай поблагодарил Костя.
Что за человек был Шарипов, Костя толком не знал. И никто из
аппаратчиков не знал. В первом химцехе он работал недавно. Двадцати семи
лет, всего на три года старше Кости; приехал к ним по распределению из
Казани; женат на очень красивой девушке из заводоуправления, русской;
молчалив как сто немых. Вот и вся информация.
Шарипов взглянул на часы и начал пятиминутку.
— Задание на ближайшие два часа. Обеспечить полный порядок на
закрепленном оборудовании. В десять остановка производства. С десяти до
двенадцати ожидаются гости. Из Москвы. Замминистра и начальник
главка.
— Ага! А я что говорил! —так и подпрыгнул сидевший впереди Кости
Лопатин, оператор из центральной диспетчерской.— Завтра выходной, ночная
смена таких роскошных штанишек и в глаза не видела — а нам...
— Попрошу не перебивать! — чуть повысил голос Шарипов.— На
этой неделе новую спецодежду получат все смены. Этот вопрос не обсуждаем.
Так. Любые работы на аппаратах проводить только с моего разрешения.
Исключение для Бахтина. На второй реторте вашего блока сегодня по плану
выгрузка отходов. Желательно сделать до десяти. Пуск производства
ориентировочно в двенадцать тридцать. Все. Вопросы есть?
Вопросов не было. Шарипов ушел к себе в кабинет, а ребята
сгрудились вокруг бригадира: швабры, ведра, ветошь — все это было в его
ведении.
Костя закончил свою работу в половине десятого. Можно было пойти в
курилку. Но он не пошел. Сел заполнять оперативный журнал. За этим
занятием его и застали Большие Московские Гости.
Костя заметил их еще в самом конце главного коридора. Впереди в
белом халате шел высокий пожилой мужчина в очках, а чуть сзади, тоже в
белых халатах,— целая свита знакомых и незнакомых начальников. «Ничего
себе пелетон!» — мысленно удивился Костя. Высокий мужчина впереди
приостановился и что-то спросил у находившегося сзади начальника цеха.
После чего начальник цеха пошел с ним рядом. Шли они прямо к Костиному
блоку. Костя отложил в сторону журнал и встал из-за своего столика.
Замминистра — не было сомнений, что это был он — остановился
прямо напротив первой реторты Костиного блока. Эти реторты — их было три
— смонтировали в цехе всего полгода назад взамен маломощных старых, и
пока они были главной цеховой достопримечательностью.
— Ну и как обновка? Добрые пироги печет? — услышал Костя голос
высокого человека в очках.
Раньше ему не приходилось слышать голосов замминистров, и он
слушал с жадным любопытством. Вся группа расположилась метрах в десяти
от него. Начальник цеха что-то ответил, но Костя не расслышал — что, мешал
шум приточно-вытяжной вентиляции. По всей видимости, обновка была
великолепной,— об этом говорила почтительная поза начальника цеха
Мишина и его счастливая улыбка. Косте даже показалось, что пухлые щеки
Мишина слегка зарумянились. Мишин продолжал что-то говорить.
Отдельные слова — «давление», «эффект» — можно было услышать.
— Минуточку! — прервал начальника цеха
замминистра. И пошел к Косте.— Здравствуй
те! Вы аппаратчик этого блока? — он протянул
Косте руку.
Костя слегка растерялся. Не оробел, а растерялся, настолько
неожиданным было обращение к нему.
— Да, я...— он аккуратно пожал протянутую ему руку.
— Вы на старых аппаратах этого блока работали? — энергичным, чуть
даже резковатым голосом спросил высокий гость.
— Да, работал. Я здесь три года работаю.— Костя с досадой отметил,
что голос его прозвучал робко и как-то ненатурально.
— Прекрасно, прекрасно. Различия в обслуживании есть?
— Ну конечно! — Костя справился со своей растерянностью.— Небо
и земля! Те же были, извините, дедушкины самовары! Пятидесятые годы!
Замминистра коротко рассмеялся.
— Ну а замечания? Замечания есть? Что
вам лично не нравится?
Костя подумал и пожал плечами:
— Не могу сказать даже... Время нужно, чтобы что-то не понравилось.
Проблем с отходами, по крайней мере, как на старых,— никаких... Не знаю, не
могу пока сказать.
— Ну а давление? Не страшно работать на таком высоком давлении?
Сейчас, кстати, сколько?
— Сейчас? — переспросил недоуменно Костя.— Сейчас вакуум.
Тридцать миллиметров вакуума.
— То есть как вакуум? — не понял замминистра.
— Ну так. Вакуум, да и все.
— То есть, вы хотите сказать, аппараты не работают?
— Ну да, стоим пока.— Костя снизу вверх внимательно посмотрел на
своего собеседника.
— Как стоите? По какой причине? Что-нибудь не в порядке? —
