Станк покачал головой:

– Мне никогда не дождаться своей уютной палубы; пока я всего лишь пишу бумажки, которые никто не читает.

– Ты не Баслим. Не будь эта работа так трудна, она бы ему не нравилась.

– Я не герой. Я всего лишь соль земли. Папочка, ты был с ним, когда шло спасение «Ханси»?

– Ты хочешь сказать, что тогда бы мне не носить эти нашивки? Слава богу, меня успели перевести. Там шла рукопашная. Мясорубка.

– Может быть, у тебя просто хватило ума не напрашиваться в добровольцы?

– Станки, даже ты, такой толстый и ленивый, кинулся бы в добровольцы, если бы Баслим обратился к вам.

– Я не ленивый, я деятельный. Но разреши мне вот какую загадку: чем руководствовались те, кто направлял абордажную партию?

– Старик следовал правилам, если только соглашался с ними. Он хотел уничтожать работорговцев своими собственными руками – он ненавидел их холодной ненавистью. И когда он вернулся героем, что оставалось делать Департаменту? Подождать, пока он выйдет из госпиталя и отдавать его под суд военный? Станки, даже медные каски способны разобраться, что к чему, когда им ткнут под нос. Поэтому, ссылаясь на «уникальные обстоятельства», они восхваляли его вдоль и поперек и определили на должность с ограниченными обязанностями. Но по мере того, как «уникальные обстоятельства» встречались все чаще, каждый командир понимал, что он не может ссылаться на уставы в поисках оправдания. Ему пришлось подавать пример и впредь.

– Только не для меня, – твердо сказал Станк.

– И для тебя. Поскольку ты старший офицер, придет время делать что-то неприятное, и ты будешь это делать, втягивая живот и выпячивая грудь, и твоя круглая физиономия будет красоваться в рядах героев. И тут ты ничем не поможешь. Рефлекс, который внедрил в нас Баслим, не позволит тебе уклониться.

Спать они пошли уже на рассвете. Брисби собирался спать долго, но старая привычка подняла его на палубу. Он не был удивлен, увидев этого профессионального лентяя, своего заместителя, за работой.

Его уже ждали. Лейтенант из финансовой части держал бланк телеграммы, и Бисби понял, в чем дело. Прошлой ночью, когда они просидели несколько часов, разделяя сообщение Баслима на фразы, затем снова кодируя их для передачи, он решил, что прежде чем уснуть, ему предстоит разрешить еще одну заботу: организовать идентификационный поиск для сына Баслима. Брисби не льстил себя надеждой, что в данных о живых жителях Гегемонии может отыскаться след затерявшегося ребенка, подобранного на Джаббуле, но если Старик гнал его через космос, значит это было то, чего он хотел, и говорить тут не о чем. Жив Баслим или мертв, но Брисби всегда чувствовал себя младшим офицером, стоящим перед ним навытяжку.

Поэтому он написал депешу и передал дежурному офицеру, что, как только Торби проснется, у него надо взять отпечатки пальцев и закодировать их. И только после этого отправился вздремнуть.

– Разве депеша еще не ушла? – спросил он, взглянув на текст депеши.

– Фотолаборатория уже закодировала отпечатки, Шкипер. Но офицер связи послал за мной, так как дело касается не только корабля.

– Ну так сам и подпиши. Неужели я должен заниматься каждой ерундой?

Казначей решил, что Старик опять не выспался.

– Плохие новости, Шкипер.

– Ладно, выкладывай их.

– Я не знаю, как это дело замаскировать. Сомневаюсь, есть ли какая-то возможность, если даже мы и придумаем благозвучную формулировку.

– Я не собираюсь ломать себе над этим голову. Придумай что-нибудь и гони депешу. Используй какой-нибудь основной код. О-О-и-что-то-там-еще.

– «Срочный Спешный Командный». Не сработает, Шкипер. Корабль не может требовать идентификационного поиска для гражданского лица. Я могу дать делу номер, и вы получите ответ. Но…

– Это то, чего я хочу. Ответ.

– Да, сэр. Но скорее всего, все поступит в Центральное Счетное Бюро, и когда колеса закрутятся, карточка вылетит наружу с красной отметкой. И моя зарплата будет заморожена, пока я не возмещу расходы. Таким образом, нас заставят знать законы столь же хорошо, как и считать.

– Ты разрываешь мое сердце. Ладно, если ты такой слюнтяй, что боишься сам подписывать, скажи мне номер этой сверхсрочной депеши, и я подпишу ее полным именем и званием. Идет?

– Да, сэр. Но, Шкипер…

– Слушай, у меня была нелегкая ночь.

– Да, сэр. Законом мне предписано давать вам советы. Вы, конечно, не должны знать этого.

– Конечно, – мрачно согласился Брисби.

– Шкипер, представляете ли вы, во что обойдется идентификационный поиск?

– Не могу понять, почему из-за этого поднимается столько шума. Мне нужен человек, который основательно разберется в этом деле, для чего просто пороется в папках. Не думаю, чтобы это обошлось нам очень дорого. Обычная любезность.

– Хотел бы и я так думать, сэр. Но вы просите провести неограниченный поиск. Так как вы не называете планету, он пойдет в Тихо-сити, где хранятся все досье на живых и мертвых. Или вы хотите ограничиться только живыми?

Брисби задумался. Если Баслим был уверен, что корни этого мальчика кроются во внутренней цивилизации, то скорее всего семья мальчика должна быть мертва.

– Нет.

– Еще хуже. Свод досье на умерших – втрое больше, чем живых. Итак, они проведут розыск на Тихо. Даже с помощью машин это займет некоторое время – все же двадцать миллиардов данных. Предположим, мы получим нулевой результат. Кодированный запрос пойдет во всех бюро на всех планетах, поскольку Великий Архив не в состоянии вместить все данные, а правительства некоторых планет вообще не высылают их. Таким образом, расходы будут все расти, особенно, если вы используете связь через космос; полный код всех отпечатков пальцев занимает объем в хорошую книгу. Конечно, если взять одну планету и использовать почту…

– Нет.

– Ну, тогда… Шкипер, почему бы не ввести ограничения? Скажем, тысячу кредитов, или сколько вы можете предложить, если… то есть, я хотел сказать «когда»… они подпишут ваши расходы.

– Тысячу кредитов? Смешно!

– Если я не прав, то ограничение не имеет значения. Если же я прав – а я прав – тысяча кредитов может быть только началом, и ваша шея будет в определенной безопасности.

Брисби скривился.

– Пэй, вы служите у меня для того, чтобы говорить мне, что я не могу делать.

– Да, сэр.

– Вы здесь для того, чтобы растолковывать мне, как я могу делать то, что я собираюсь делать. Поэтому идите, закопайтесь в свои гроссбухи и изыщите, как я могу это сделать. Законным образом. Свободны.

– Есть, сэр.

Брисби не приступил прямо к делам. Он был раздосадован – вот уже несколько дней они вынуждены заниматься такой непроходимой бюрократией, что корабль не может оторваться от грунта. Он мог биться об заклад, что Старик ушел в Корпус с чувством облегчения – агенты Корпуса «Икс» были чужды бюрократии; если кому-то из них надо было тратить деньги, он их тратил – десять кредитов или десять миллионов. Так и надо было действовать – подбирать стоящих людей и полностью им доверять. И никаких регулярных отчетов, рапортов, ничего – просто делать то, что необходимо делать.

Тем не менее ему поступили рапорты о загрузке топливом и информация от инженерной службы. Он отложил их, взял бланк депеши и написал на нем «К исполнению»; в ней шла информация, что неизвестный курьер, который доставил рапорт, по-прежнему находится под юрисдикцией подписавшего и, по мнению оного, соответствующие данные должны иметься в наличии, так как подписавший подтверждает факты, полученные в беседе с курьером.

Он решил сам зашифровать послание; открыв сейф, достал шифровальную книгу и сел за работу. И почти кончил ее, когда постучался Казначей. Брисби вскинул на него глаза.

– Итак, вы нашли параграф.

– Похоже, что так, Шкипер. Я говорил с вашим Заместителем.

– Валяйте.

– Я исхожу из того, что у нас на борту определенное лицо.

– Только не говори мне, что не можешь занести его в списки!

– Отнюдь, Шкипер. Прокормить мы его прокормим. Вы можете держать его на борту хоть вечно, и я ничего не замечу. До тех пор, пока он не занесен в судовую роль, дела идут нормально. Но как долго вы собираетесь держать его в таком положении? Наверно, больше, чем день или два, иначе вы не затевали бы поиск.