Разумеется, никто в наше время не даст нам самим что-то сделать своими руками, но посмотреть или даже ассистировать – милости просим. Рассказывают, при Советской власти и оперировать разрешали особо продвинутым курсантам. Но сейчас от этого времени остались одни воспоминания.

Мы теперь в течение месяца именуемся курсантами. Придумали же слово! А как по-другому назовешь? Студенты? Так многие уже лысые, внуков женят. Сошлись на курсантах.

Помимо основных занятий немаловажную роль играет и общение курсантов между собой. Многие прибыли из других регионов. Давно работают в хирургии. Много видели и знают. Порой в таких кулуарных беседах узнаешь столько интересного, что ни на одной лекции не услышишь, ни в одной статье не прочтешь. Встречаются и просто уникальные люди!

На первое занятие прибыло человек 20, хотя по списку числится 30. Не первый раз на таких курсах мне приходится бывать, но в Питере впервые. Первый день ознакомительный.

Занятия проходят в главном корпусе Медицинской академии постдипломного образования (МАПО). Расположена она на улице Кирочной, дом 41 (раньше ул. Салтыкова-Щедрина). МАПО при Советской власти именовался ГИДУВ (Государственный институт для усовершенствования врачей). Многие врачи в нашей стране хотя бы раз в жизни в нем побывали. В связи с переименованием теперь популярна среди врачей такая шутка: учусь в мапо имени гидува!

Сегодня в МАПО проходят обучение врачи и медицинские сестры практически всех специальностей. Это крупный всероссийский центр по повышению квалификации раскидан практически по всем уголкам города Санкт-Петербурга и его пригородам. Практически в каждой больнице расположена база МАПО.

Нам предстояло побывать на нескольких хирургических отделениях города, чтобы ознакомиться, как происходит оперативная деятельность в разных больницах.

То здание, где мы собрались в первый раз, является тем самым «Императорским клиническим институтом имени Великой княгини Елены Павловны», что распахнул свои двери 1 октября 1885 года по Высочайшему указу.

Это было первое учебное заведение, предназначенное для усовершенствования врачей в нашей стране. Первым директором стал Э.Э. Эйхвальд, личный врач княгини. Первым заведующим кафедрой хирургии был знаменитый хирург Нестор Монастырский. Он умер здесь в 1888 году после операции по поводу рака почки (на второй день). Ему исполнился всего 41 год. Операцию при раке поджелудочной железы, которую он разработал и впервые осуществил в 1887 году в институте, названную его именем, мы применяем до сегодняшнего дня.

Здание расположено в одном из красивейших мест старого Петербурга. Напротив Таврический сад и Таврический дворец. Именно в нем 6 (19) января 1918 года в 04–40 матрос Железняк разогнал Учредительное собрание, произнеся знаменитую фразу: «Караул устал!» Так Россия от революции перешла к Гражданской войне.

Слева, если стоять лицом ко входу, на Кирочной, 43 возвышается грандиозное здание – музей А.В. Суворова. Он открыт при участии Государя Николая Второго 13 (26) ноября 1904 года в честь 175-летия со дня рождения великого полководца.

Справа и дальше, докуда хватает взора, видны дома дореволюционной постройки. Время словно остановилось в этом уголке Северной столицы. Нет и намека на современные однотипные многоэтажки. Только бесстыдные рекламные щиты и троллейбусные провода, висящие по центру улицы, выдают, в каком веке мы находимся.

В самом здании, на первом этаже, представлена галерея портретов отечественных корифеев от медицины, так или иначе работавших здесь. Многие имена и сейчас на слуху. Например, Николай Васильевич Склифосовский. В отличие от московского института «Скорой помощи», названого его именем, в котором он ни дня не работал, здесь он был директором с 1893 по 1900 год.

Профессора Императорского института М.И. Афанасьев, Н.В. Склифосовский, Г.Ф. Тилинг, Д.О. Отт, Н.Д. Монастырский, О.О. Мочутковский, А.К. Лимберг, Д.Л. Романовский, Н.А. Михайлов, Г.В. Хлопин и многие другие представлены на этих полотнах. Многие портреты написаны с натуры.

В комнате, где мы расположились, стоял хорошо сохранившийся дубовый стол, покрытый зеленым сукном. Кажется, он сохранился еще с дореволюционных времен. Повсюду нас сопровождало ощущение старины. Мы как будто вживую прикоснулись к истории. Такое чувство, по крайней мере у меня, возникает всякий раз, когда я посещаю дома дореволюционной постройки, не изгаженные современностью.

Нас провели по коридорам, которыми когда-то ходили многие известные люди. Мы поднялись в операционную, где работали Монастырский, Склифосовский, Опель, Федоров, Петров и другие. Конечно же, все внутри было отделано по последнему слову науки и техники: всюду блестящий кафель, яркий свет, ультрасовременное оборудование. Но стены! Они помнят многих и многое. Если бы они умели говорить! В этих стенах зарождалась наша современная хирургия. Отсюда шагнула по всей стране новая наука – исцеление через операцию.

Надо оговориться и пояснить, что семимильными шагами хирургия стала шагать только с конца 19 века из Петербурга, тогдашней столицы Российской империи. И то благодаря титаническим усилиям таких выдающихся хирургов, как Пирогов, Иноземцев, Троянов, Подрез и другие.

Можно смело утверждать, что мы в тот момент находились в самом центре символа российской хирургии.

Народ прибыл на учебу из самых разных регионов: от Иркутской области до Калининграда, Мурманска и местных, питерских, вроде меня. Я дольше всех поддерживал знакомство с доктором из Чечни.

На первом занятии мы как сели рядом, так вместе месяц и общались. Ахмед Адаев на пару лет младше меня. Прилетел он из Грозного, где работает врачом-хирургом. Удивительный человек! О нем книги надо писать, а он проявил себя очень скромный парнем. Пришлось с трудом из него слова вытягивать. Если что касается медицины, то разговор носил обоюдный характер. Когда речь заходила про войну, то Ахмед умолкал и разговорить его было делом не простым.

Оказывается, Ахмет всю первую Чеченскую войну провел в Грозном. И всю вторую войну, тот период, когда Чеченская Республика объявила независимость, тоже находился в разрушенном городе.

Еще до начала боевых действий в 1994 году Ахмед окончил медицинский институт во Владикавказе. И сразу же отправился домой, в Грозный, проходить интернатуру. Тут в дом пришла война. Многие уехали из Чечни, кто куда, лишь бы от боевых действий подальше. Ахмед остался в родном городе, в больнице, и продолжил работать хирургом, оказывая помощь раненым людям, не разбирая, кто и за какую сторону воюет.

Вокруг стреляют, бомбят, взрывают, смерть ходит рядом, а они, грозненские хирурги, продолжают оперировать, спасая людей, не спрашивая национальностей. Зачастую доводилось оперировать и под местной анестезией, и под проводниковой, и без нее. Не хватало элементарных вещей. Но они не убежали, не бросили в трудную минуту свой пост, остались Врачами с большой буквы, верными клятве Гиппократа.

Вот это люди! Мы мало что про них знаем. Они свой повседневный труд не считают за подвиг. «Зачем мне куда-то ехать, – говорит Ахмед, – кто людям станет помогать?» Вот где живут и работают самые настоящие поливалентные хирурги, которые разбираются во всех разделах хирургии, и даже больше. Так, помимо операций разной категории сложности им еще и самим приходилось давать наркоз. Да еще после больных и раненых выхаживать, потому что анестезиологов почти не осталось. Все делали сами! Им, конечно, не позавидуешь. Мы в своей группе с восхищением смотрели на доктора Адаева.

Как-то нам читал лекцию о повреждении органов грудной клетки полковник медицинской службы в отставке, убеленный сединами пожилой врач, прошедший и Афганистан и Чечню. Запомнилось, как он с печалью в глазах рассказывал о том, как в начале 1995 года ему доводилось оперировать наших и не только наших раненых бойцов. Он – врач, давал клятву Гиппократа, потому оказывал помощь всем, кого доставляли с поля боя, не спрашивая национальность.