Через неделю беспробудной пьянки попал в больницу с панкреонекрозом. Сказалось напряжение последних лет и мощный удар алкоголем по поджелудочной железе и печени: заболевание оказалось смертельным.

Вера и Людмила Петровна, как только узнали приговор врачей, перестали интересоваться его судьбой, продолжали жить в свое удовольствие и подыскивали покупателя, который бы дал хорошую цену за империю Федора, так как заниматься сельским хозяйством в их планы не входило.

После того как в течение недели его никто из родственников не навестил, майор понял, что его второй раз предали. И если в первый раз он их простил, то сейчас на одни и те же грабли наступать не собирался. В его голове уже созрел план мести.

Как всегда, лечащий врач Федора Брагина, Евгений Петрович Хват, вошел к нему ровно в 9-30. Федору импонировал человек, который пытался спасти ему жизнь и не скрывал то, что операции прошли не совсем удачно. Вот и сейчас хирург открыл дверь и подошел к кровати, сверкая белизной выглаженного халата:

– Добрый день, Федор Григорьевич! Ну, как сегодня у вас дела?

– Здравствуйте, Евгений Петрович! Спасибо, пока живой!

– Ну, почему такой пессимизм? Вечерние анализы у вас хуже не стали. Но и лучше, правда, тоже.

– Доктор, да я все понимаю. Чувствую, что все, отжил свое! Скажите лучше, сколько еще протяну?

– Федор Григорьевич, я перед вами фиглярничать не буду: скажу прямо, что прогноз при такой патологии крайне неблагоприятный.

– Понял я! Сколько примерно проживу?

– Это в кино врачи дают точные прогнозы. Тебе месяц осталось, тебе – два. А я не знаю, откуда они такие данные берут. Медицина не относится к разряду точных наук, и только Господь Бог ведает, кому и сколько определено!

– Ясно, док! Не знаешь, значит!

– Нет! Давайте сегодня УФО крови вам проведем.

– Это еще куда?

– Возьмем у вас с пол-литра крови, облучим ее ультрафиолетовыми лучами и вернем обратно, чтобы микробы погибли и иммунитет повышался.

– Да брось ты, Петрович! Мы оба знаем, что все это как мертвому припарки! Мне уже ничто и никто не поможет. Дай лучше солнышком погреюсь и черемуху понюхаю напоследок.

– Федор, не дури, давай УФО попробуем! Я специально аппарат привез из другой больницы!

– Валяй, только пусть на месте сделают, а то солнце на ту сторону скоро уйдет, может, последний раз вижу.

– Федя, прекращай! – Хирург погрозил майору пальцем и собрался уходить.

– Петрович, подойди ко мне! – попросил танкист.

Доктор подошел к больному, тот слабеющей рукой сунул в его карман пачку хрустящих купюр.

– Что это? – вскрикнул Евгений Петрович.

– Петрович, деньги. Тридцать тысяч рублей. Извини, долларов не было!

– Так! – Врач достал из кармана деньги и попытался отдать Федору. – На, забери! Ишь чего удумал! Я тебя не за твои деньги спасаю!

– Петрович, не обижай меня! Это мои честно заработанные! Я их тебе даю от всего сердца! Не возьмешь – откажусь от лечения! Не надо тогда никакого УФО! – Федор повторно сунул деньги в карман лечащего врача.

Доктор, не оборачиваясь, быстрыми шагами вышел из палаты. Чувствовалось, что ему было крайне неприятно брать деньги.

После ухода хирурга в палату вошла санитарка Зоенька. Она поздоровалась с Федором и стала протирать пыль.

– Зоенька, – позвал санитарку Федор, – подойди ко мне!

– Да, Федор Григорьевич, что-то хотите?

Майор и ей сунул в карман деньги. Зоенька оторопела.

– Вы чего? – В ее голосе слышалось легкое волнение. – Не надо!

– Так, Зоя! Прекрати! Как будто я не знаю, сколько ты получаешь, а у тебя двое детей и мужа нет! Бери, говорю!

– Мне неудобно, – зарделась Зоенька.

– Неудобно спать на потолке! А это мои деньги, я их заработал честным трудом! Я скоро помру, не хочу, чтобы в плохие руки попали! Бери!

– Спасибо, Федор Григорьевич! – полушепотом сказала Зоенька и перепрятала деньги из кармана халата в лифчик.

С этого момента в больнице стали происходить настоящие чудеса: всякий, кто в белом халате приходил в палату к Федору Брагину, получал из рук последнего хрустящую купюру. Майор буквально сорил деньгами. Он давал санитарке пятьсот рублей за открытую форточку, медсестре протягивал тысячную купюру за укол и смену наклейки на операционной ране, выдавал пятитысячную дежурному врачу, пришедшему к нему с вечерним обходом. Размеры «гонораров» лечащего врача и завотделения становились до неприличия нескромными.

Поначалу многие отказывались от свалившегося на них денежного потока, но Федор убедил каждого, что по доброй воле и от широты души жертвует средства нищим медикам. Находились и такие из числа хозобслуги, которые, наплевав на свою совесть, надевали белый халат, украдкой проникали в палату фермера и, справившись о его здоровье, получали вожделенное вознаграждение.

Десять дней продолжалась сия вакханалия! Одному Богу и Федору было известно, сколько денег было роздано. Наконец на исходе десятого дня от начала «благотворительной акции» майор пригласил через Зоеньку Евгения Петровича, который в ту ночь дежурил по хирургии.

– Петрович, – начал фермер без предисловий, – похоже, до утра я не дотяну.

– Да брось ты, Григорьич! Что опять на тебя нашло? Анализы после УФО у тебя лучше стали, думаю, еще немного и…

– Это ты брось! – перебил доктора Федор. – Все! Я до утра не дотяну! У меня уже ноги холодные!

– Нет, – возразил хирург, потрогав ноги фермера. – Теплые.

– Может, и теплые, а изнутри холод ощущаю. Я же в Афганистане два года воевал, еще лейтенантом видел, как люди умирают. Ноги сначала начинают холодеть, затем туловище, потом – все!

– Ну, не обязательно! – возразил Евгений Петрович. – У всех по-разному! Я, поверь, тоже много смертей наблюдал!

– Ну, может, в больнице и по-разному, а у нас, у танкистов, с ног начинается! И не спорь! Я тебя не за этим позвал!

– Ладно! Не спорю! – развел хирург руками. – Слушаю тебя внимательно.

– В общем, так. Как ты заметил, я направо-налево тут деньги всем раздавал.

– Да уж! – подтвердил доктор. – Даже с избытком.

– Вот, Петрович! Я их не украл и не в карты выиграл. Я продал свой бизнес одному приятелю, причем за очень хорошие деньги! За очень хорошие! – подчеркнул Федор последнюю фразу. – Понимаешь?

– Ну, пока не очень. Продал и продал.

– Док, все! Ферму, заводы, магазины, коттедж, машины, трактора и остальное! Все, что на меня записано! Все! Причем ни моя жена, ни теща об этом пока не знают.

– Как это? – спросил доктор.

– Петрович, я десять лет занимался этим бизнесом. Начинал с нуля. Влез в страшные долги, не спал, недоедал, много работал, а моя жена Вера не захотела даже со мной ехать в деревню. Жила с мамой в свое удовольствие. Шлялась по мужикам, про меня и не вспоминала. А как только у меня все стало хорошо, вернулась, и мамашу следом притащила! И последние два года на них работал, ни в чем им не отказывал! Шмотки, курорты, пластические операции. Сейчас дочку от мамы не отличить, где кто. Улавливаешь?

– Ну, кажется, начинаю что-то понимать.

– Это хорошо. Так вот, я им обеспечил безбедное существование, они сидели на моей шее и только кровь из меня пили. Я из-за них и в больницу попал.

– Из-за них пить начал? – спросил Евгений Петрович.

– Да. Неделю пробухал, и организм не выдержал. Ты помнишь, сколько раз они ко мне в больницу приходили?

– Честно говоря, я не помню, чтобы они тебя навещали. Звонили пару раз, в основном работники и дочка приходили.

– Правильно, ни разу! Позвонили, узнали, что я не жилец, и обрадовались, дуры! Думают, что раз скоро помру, им все и достанется. Я даже знаю, что они уже покупателя на мое добро ищут.

– А откуда?

– Они к моему приятелю обратились. Он сказал, что подумает, сам ко мне пришел. Я ему все и продал! Все нотариально заверил! Только с одним условием: пока я жив, чтобы добром моим не распоряжался. Пусть эти стервы думают, что все еще ихнее. А как умру, чтобы поставил их в известность и они бы в 24 часа освободили коттедж и покинули пределы фермы.